Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 35. Доступен каждому

Селлерс дотянулся, крепко шлепнул меня по щеке ладонью, потом тыльной стороной правой руки по другой, потом отвел руку.

— Ну, малыш…

— Прекратите, сержант! — твердо прозвучал ледяной голос Хобарта.

В нем послышалось нечто, заставившее Селлерса замереть на месте.

— На мой взгляд, нам лучше поговорить, — продолжал Хобарт. — У меня у самого имеются кое-какие идеи.

— Не позволяйте ему себя обыграть, — сердито предупредил Селлерс. — Мерзавец сообразительный. Признаю.

— Раз такой уж сообразительный, значит, способен доставить нам неприятности, — заметил Хобарт, — и раз такой уж сообразительный, значит, способен нам кое-чем услужить. У меня есть идея. Пойдемте со мной. Я хочу посоветоваться.

Повернувшись ко мне, он бросил:

— Сидите на месте, Лэм. Не двигайтесь.

И они вышли из комнаты.

Я просидел в одиночестве минут пятнадцать. Затем инспектор Хобарт вошел в комнату, пододвинул к столу стул, распечатал пачку сигарет, предложил одну мне, одну вытащил для себя, закурил, уселся, глубоко затянулся и, заведя речь, выпускал изо рта дым, в результате чего слова выходили, окутанные туманной аурой.

— Лэм, вы лжец, — объявил он.

Я смолчал.

— И чертовски искусный, — продолжил инспектор. — Перемешиваете чуточку лжи с чуточкой правды. Я знаю — все, вами сказанное, и ложь, и правда, смесь логики и чепухи. Но не знаю, где что.

Я молчал.

— Что меня по-настоящему раздражает, — рассуждал он, — так это ваше мнение о полиции, как о жутком сборище идиотов. Порой, как вы знаете, самостоятельные парни могут вляпаться в крупные неприятности, проворачивая такие дела, какие вы пробуете провернуть.

Я сидел и молчал.

Он взглянул на меня и с усмешкой добавил:

— А смешнее всего, что я не виню вас за это.

На какое-то время воцарилось молчание. Потом он опять глубоко затянулся и продолжал:

— А не виню я вас вот по какой причине. Не знаю почему, но мне кажется, будто вы постоянно держите нашу сторону, однако настолько поглощены собственной персоной, что не можете нам довериться, и постарались оставить побольше узлов на веревке, чтобы умудриться выбраться и прояснить это дело, пока вас не сшибли с ног. По-моему, у вас были пятьдесят тысяч да сплыли, и очень уж хочется их вернуть.

Ну а теперь вот сержант Селлерс сидит в луже. Та-кбе случается иногда с полицейскими. И ему надо как можно достойнее оттуда выбраться. Почему-то мне кажется, что вы вручили ему весьма ценную ниточку.

Я скажу, что решил с вами сделать, Лэм. Решил выпустить вас вон в ту дверь. Решил вручить вам ключи от Сан-Франциско. Решил дать вам пошуровать вокруг по собственному разумению. Одно помните — если споткнетесь и угодите в болото, увязнете так глубоко, что мы никогда с вами больше не встретимся. Честно предупреждаю, что поручу разбираться другим. Сам же буду полеживать дома, смотреть телевизор или что-нибудь в этом роде. Ясно?

Я кивнул.

— А сейчас, — продолжал он, — мне предстоит раскрыть убийство. Я решил отпустить вас на свободу и дать пошуровать в надежде, что вам, может быть, удастся отыскать какие-нибудь доказательства.

Мне не ведомо, какую игру вы затеяли, но, на мой взгляд, убийства она не касается. Лично я убежден, что вы связаны с этим делом крепче, чем следовало, и, по-мо'ему, вертитесь до горячего пота из-за того, что жареные пятьдесят тысяч случайно попали вам в руки и кто-то вас перехитрил.

Но скажу вам одну вещь. Мозгов у вас вполне хватит, чтобы при желании причинить Селлерсу серьезные неприятности. У нас нет достаточных оснований навешивать на вас убийство. Так что если попробуем вас задержать и вы спустите всех собак на Фрэнка Селлерса, заявив, будто он вами пользуется для прикрытия как козлом отпущения, дело может приобрести громкую огласку, поскольку тут не родной город Селлерса и наши газеты с удовольствием швырнут грязью в Лос-Анджелес.

Могу конфиденциально уведомить вас об отбытии Селлерса в аэропорт. Улетает обратно в Лос-Анджелес. На мой взгляд, вам бы лучше держаться подальше от аэропорта, пока самолет не поднимется в воздух. Сержант вне себя. Мне пришлось потратить немало слов, прежде чем он согласился прислушаться.

Вам все ясно?

Я кивнул.

Инспектор Хобарт ткнул пальцем в сторону двери.

— Убирайтесь отсюда ко всем чертям. Только помните пару вещей. Одна заключается в том, что мне предстоит расследование убийства, а другая — в том, что вы частный детектив, у которого свои проблемы, способные в высшей степени усложниться.

Если вы раскопаете какое-либо свидетельство об убийстве, я желаю об этом знать.

— Как мне с вами связаться? — спросил я.

Он вытащил из кармана визитную карточку, нацарапал на ней пару телефонных номеров и швырнул мне через стол с примечанием:

— По одному из них вы найдете меня в любой час дня и ночи.

— Вам очень нужно раскрыть это дело?

— Как любому другому на моем месте, — буркнул Хобарт. — Настолько, черт побери, что я связался с сержантом Селлерсом. Настолько, черт побери, что решился вас выпустить, хоть и знаю, что следовало бы вместо этого перекинуть через колено и задать хорошую порку, внушив, что в полиции сидят не такие отъявленные недоумки, как, похоже, вам кажется. Я ответил на ваш вопрос?

— Вполне, — сказал я. Встал и направился к двери.

— Постойте минутку, Лэм, — окликнул инспектор, когда я взялся за ручку двери. — Как вы относитесь к Селлерсу? Сильно обиделись на те две пощечины?

Я оглянулся и подтвердил:

— Сильно.

— Это каким-либо образом отразится на нашем сотрудничестве?

— Не отразится.

— И вы даже согласны иметь дело с Селлерсом?

— Не в том смысле, на какой он рассчитывает.

Хобарт ухмыльнулся.

— Идите. Проваливайте отсюда к дьяволу, — сказал он.

До квартиры Эрнестины Гамильтон я добрался около четверти одиннадцатого.

Должно быть, она поджидала, расположившись в шести футах от двери, ибо едва я дотронулся до звонка, дверь распахнулась и Эрнестина буквально сгребла меня в объятия, восклицая:

— Дональд! О, как я рада… Боялась, что вы и не собирались являться.

— Пришлось задержаться, — объяснил я.

На глазах ее были заметны следы слез.

— Знаю, — пробормотала она. — И твердила себе это на протяжении последнего часа, но… призадумалась и заподозрила, не обманываете ли вы меня. Знаете, вдруг я вчера вечером показалась вам жуткой дурочкой, разочаровала и…

— Прекратите немедленно, — приказал я.

— Что прекратить?

— Прекратите себя принижать. Вы отныне обязаны придерживаться совершенно иного о себе мнения. Расспросили у Берни про…

— Я ее обо всем расспросила, — заторопилась она. — Я велела ей рассказать обо всем, что творится в отеле и хоть немножко выходит за рамки обычного. Поверьте, я вывернула ее наизнанку. Дональд, вас неимоверно удивят вещи, которые происходят в таком крупном отеле.