Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 33. Двойник дочери

— Так вы и так уже ввели ее в дело! — возразил Бюргер. — Я имею право проводить перекрестный допрос по любой теме, затронутой во время прямого допроса.

— Имя человека, заказавшего картину, при прямом допросе не называлось.

— Я понял, что им был Коллин Дюрант, — сказал Бюргер.

— Проверьте протоколы, и вы увидите, что свидетель никогда не говорил этого.

— Я имею право получить ответ на свой вопрос.

— С позволения суда, я бы прокомментировал ситуацию так: обвинение не может одним выстрелом убить двух зайцев. Если обвинение выговаривает право на то, чтобы картина была отнесена к делу и являлась материальным фактором, тогда я обретаю право представить эту картину в качестве вещественного доказательства и прокурор может заставить свидетеля ответить на этот вопрос, если, конечно… — Здесь Мейсон сделал паузу и многозначительно посмотрел на свидетеля, потом подчеркнуто замедлил темп речи и заговорил, отчетливо произнося каждое слово: — Если только — я повторяю — он заявит, что ответ на этот вопрос может выявить его сопричастность к преступлению, и в этих обстоятельствах свидетель не может быть принужден отвечать на вопрос.

Судья Мэдисон посмотрел на побагровевшее лицо Бюргера, потом на Мейсона и, наконец, на обвиняемую.

— Это очень своеобразная ситуация, — прокомментировал он.

— Я имею право подвергнуть перекрестному допросу любого свидетеля защиты по любому свидетельскому показанию, — упрямо стоял на своем Гамильтон Бюргер.

— Но это только предварительное расследование, — возразил судья Мэдисон.

— Никакой разницы нет. Я имею право на перекрестный допрос.

— Если ваш вопрос относится к разряду имеющих непосредственное отношение к делу. Вы не можете устраивать свидетелю перекрестный допрос по вопросам несущественным, несмотря на то что при прямом допросе такие вопросы задавались. Надеюсь, вы помните, мистер окружной прокурор, что суд обращал ваше внимание на некоторые несущественные показания, но вы заявили, что не намерены возражать, а даете защите полную свободу действий.

Вы можете избрать такую позицию, но это ни к чему не обязывает суд. Суд не обязан сидеть здесь и выслушивать бесконечные показания, не имеющие отношения к существу дела. Суд склонен полагать, что мистер Мейсон прав; и если вы собираетесь настаивать на получении ответа на вопрос, который не был затронут при прямом допросе и который не является существенным, тогда защита имеет право возражать. Единственная возможность для вас обрести право задать этот вопрос — это согласиться на то, чтобы картина была представлена в качестве вещественного доказательства.

— Так защита и пытается представить ее, — заметил Бюргер.

— А вы пытаетесь помешать этому, — возразил судья Мэдисон. — Я намерен каждому дать возможность высказаться по существу, но я против того, чтобы время тратилось на пустяки. Слушая показания свидетеля, я сразу заметил, что он не называл имя человека, заказавшего копию картины. На данном этапе он продвинулся дальше и определенно заявил, что этим человеком не был Коллин Дюрант. Теперь, естественно, возникает вопрос: кто это был? Конечно, сам по себе этот вопрос не является существенным, если только он не относится к делу. А он не может иметь к нему никакого отношения, если только картина не станет частью этого дела.

— Я хочу это знать, — стоял на своем Бюргер, — и, полагаю, имею на это право.

— Таким образом, вы согласны с тем, что картина является неотъемлемой составной частью дела обвиняемой?

— Нет, не считаю.

— В таком случае, — сказал Мейсон, — я приму меры, чтобы эта картина, зарегистрированная для идентификации в качестве вещественного доказательства защиты, была представлена как неотъемлемая часть дела подзащитной.

— Я возражаю, — стоял на своем Бюргер. — Нет достаточных оснований.

— Тогда, — улыбнулся судья Мэдисон, — я намерен поддержать возражения мистера Мейсона на этот вопрос. Я думаю, что это дело требует дополнительных расследований. Они в высшей степени формально юридические, но тем не менее речь идет о введении в дело посторонней вещи и перекрестном допросе свидетеля по теме, которая даже человеку, проводящему перекрестный допрос, кажется несущественной.

— Это несущественно на предварительном расследовании, — сказал Бюргер.

— А сама картина существенна?

— Да.

— Тогда, — продолжал судья Мэдисон, — если она не была заказана покойным и не была заказана обвиняемой, то почему нас волнует вопрос: кто ее заказал?

— Я хочу знать, — упорствовал Гамильтон Бюргер. — Хочу удовлетворить свое любопытство.

— Ваше любопытство не является составной частью этого дела, — съязвил судья Мэдисон. — Я хочу ограничить показания конкретными, важными вопросами. Если вы намерены возражать против введения этой картины в дело, то я смею полагать, что позднее вы дойдете до того, что вычеркнете все показания, касающиеся картины, на том основании, что они неправомерны, несущественны и к делу не относятся.

— Это верно, ваша честь, — подтвердил Бюргер.

— В данных обстоятельствах, — перешел к заключению судья Мэдисон, — пока мы не покончим с идентификацией этой картины, я не намерен вынуждать свидетеля называть имя своего клиента, особенно когда оказывается, что оно не называлось при прямом допросе. Или, иными словами, пока не появится что-то, доказывающее причастность человека к делу. Я намерен поддержать возражение. Однако приближается окончание нашего послеобеденного заседания, и я объявляю о переносе слушания дела на завтра. Честно говоря, я бы хотел посоветоваться с компетентными лицами о проведении перекрестного допроса по несущественным показаниям.

Гамильтон Бюргер еще раз пошептался со своими помощниками и заявил:

— С позволения суда, я не имею возражений против продолжения. Я бы тоже хотел посоветоваться с авторитетами. Мы возобновим дело утром.

— Очень хорошо, — заключил судья Мэдисон, — суд возобновит заседание завтра в девять тридцать утра.

Вернувшись в контору, Мейсон удобно расположился на своем мягком, вращающемся стуле, закинул руки за голову, облегченно вздохнул и усмехнулся.

— Когда удается выбраться из такой переделки, это чего-то да стоит, — сказал он.

— Удалось выбраться?! — с удивлением воскликнул Дрейк. — Ты просто отложил на несколько часов роковой день расплаты. Завтра в девять тридцать все начнется сначала.

— Ну уж нет!

— Не понимаю…

— Так вот, в зале все слышали о том, что обвиняемая даст показания на предварительном слушании. Это послужило приманкой для нашего старого друга Гамильтона Бюргера, который поспешил на расправу со мной. Газетчики, узнав, что Гамильтон Бюргер готовится насладиться триумфом надо мной, толпой повалили на спектакль.