Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 33. Двойник дочери

— Ну, поскольку представление отложено, репортеры будут там завтра. Гамильтон Бюргер устроит перекрестный допрос твоей клиентке и пожелает узнать, что это за власть имел над ней Дюрант, благодаря которой она исполняла любые его желания, потом спросит, правда ли, что ради куска хлеба с маслом она готова предать своих друзей, в частности Рэнкина, после этого поинтересуется, знала ли она о том, что участвует в каком-то мошенничестве. На ней места живого не останется, можешь не сомневаться.

— У меня для тебя есть новости, Пол, — улыбнулся Мейсон. — Никакого представления завтра не будет.

— Что ты хочешь сказать?

— Давай рассуждать логически. Дело быстро обрело новую форму, как только я узнал, что Коллин Дюрант не заказывал никакой копии и что картина никогда не покидала мастерской Горинга Гилберта.

— И что же из этого следует?

— Все!

— Я вижу, что здесь какое-то мошенничество, но что конкретно?

— Это очень интересное мошенничество, — продолжал Мейсон, — и разгадку знает человек, заказавший копию и оплативший ее.

— А кто заплатил за копию? — поинтересовался Дрейк.

Мейсон улыбнулся и покачал головой:

— Пока неизвестно.

— Он что-то темнит, Пол, — вмешалась Делла Стрит. — Сейчас будет играть с тобой как кошка с мышью. Он так возбудит твое любопытство, что может начаться лихорадка.

— Ой, меня уже лихорадит.

— Ну, вот вам факты, — начал Мейсон. — Картина была поддельной. Она стоила две тысячи долларов. Ее так и не вручили владельцу. Гонорар заплатили стодолларовыми купюрами. Коллин Дюрант имел десять тысяч такими же купюрами и был убит. А еще у меня есть такая бомба, и я могу взорвать ее в любую минуту. Чуть было не сделал этого сегодня, но удержался, теперь на этом может получиться большая игра.

— Какая еще бомба? — допытывался Дрейк. — Ну мне-то ты можешь сказать?

— Оружие в камере хранения.

— Но это же работает против Максин! Те неопознанные отпечатки вряд ли помогут. Они могли появиться в любое время, как до того, так и после.

— Все это просмотрели, — улыбнулся Мейсон.

— Просмотрели что?

— Камеры проверяют каждые двадцать четыре часа. Как только проходит двадцать четыре часа с момента закрытия ячейки, ее открывают. У этой ячейки контрольный срок истекал пятнадцатого. По этой причине с четырнадцатого по пятнадцатое ею не пользовались. Оружие туда надо было положить не тринадцатого, а четырнадцатого. А это значит, убийца подложил его уже после того, как Максин уехала из штата. Однако это орудие убийства, и положено оно туда было настоящим убийцей.

Глаза Дрейка расширились.

— Ну, я…

Резко зазвонил телефон. Делла сняла трубку и сказала:

— Да, Герти? В чем дело? О! Одну минуту. — Она повернулась к Мейсону: — Мистер Олни внизу, и, по словам Герти, он вне себя. Размахивает повесткой и хочет знать, чего вы добиваетесь, вызывая его в суд. Говорит, что завтра он должен быть в Гонолулу.

— Ну что ж, я думаю, придется с ним поговорить, но скажи Герти, что я спущусь к нему минут через пять.

— А вы не навлекаете на себя неприятности, посылая повестку такому крупному бизнесмену, не зная точно, чего от него хотите?

— Но я знаю, чего от него хочу, — возразил Мейсон. — Соедини меня с лейтенантом Трэггом из уголовной полиции; хорошо, Делла?

Через минуту лейтенант Трэгг был на проводе.

— Привет, лейтенант; как дела? — начал Мейсон.

— Ну, что касается нас, то все прекрасно, — жизнерадостно отозвался Трэгг. — А как вы-то додумались на предварительном слушании дать говорить обвиняемой? Примите мои соболезнования, Мейсон.

— Да почему?

— Ну, об этом весь город говорит, и, надеюсь, вы догадываетесь, что не слишком лестно для вас.

— Ну что ж, спасибо. Знаю, что вы переживаете за меня.

— Честно говоря, да, Перри. Мы с вами друзья, несмотря на то что часто бываем по разные стороны.

— Так вот, чтобы еще больше укрепить нашу дружбу, я хочу сказать вам, кто убил Коллина Дюранта.

— А я-то думал, что знаю. Да уверен, что и Гамильтон Бюргер знает, да и судья Мэдисон тоже.

— Вы хотите получить признание?

— Признание, конечно, облегчает участь. Так вы намерены признать ее виновной?

— Не знаю, но если вы сейчас же приедете ко мне, то я над этим подумаю. Мне надо разделаться с одним клиентом, а потом я с удовольствием помогу вам.

— Чертовски мило с вашей стороны, Перри! Приеду.

— Не просто приезжайте, а приезжайте сейчас же!

— Что вы хотите сказать — сейчас же?

— Я хочу сказать — сей же час.

— Это так важно?

— Это очень важно. Приезжайте.

Адвокат повесил трубку, улыбнулся озадаченному детективу и сказал:

— Иди к себе, Пол. Я позвоню, как только ты мне понадобишься.

Он подождал, пока выйдет Дрейк, потом сказал Делле:

— Попроси, пожалуйста, Отто Олни.

Делла Стрит вышла в вестибюль и через минуту возвратилась с рассерженным Олни.

— Послушайте, Мейсон, что за чертовщина — присылать мне повестку в связи с делом об убийстве? Честно говоря, я не думаю, что это сделала Максин. И мне бы хотелось помочь ей выпутаться. Когда дело будет слушаться в Верховном суде, я постараюсь все тщательно проверить и прикинуть, смогу ли я что-нибудь для нее сделать. Естественно, я не собираюсь давать ложные показания и устраивать представление в суде низшей инстанции, чтобы подумали, что я волочусь за натурщицей. Имейте в виду, как только вы предъявите свидетелей, которые будут давать показания в ее пользу, первое, о чем их спросит окружной прокурор, — это наверняка, видели ли они ее хоть раз раздетой. И только потому, что она натурщица.

— А вы видели ее раздетой? — спросил Мейсон.

— По-моему, да. К черту, Мейсон! Это нечестно. Моя жена очень… В наших отношениях сейчас трудный период, и она… Ну, она безумно ревнива.

— Конечно, я не хотел бы быть причиной семейного разлада.

— Я рад, что вы понимаете, и я… Мой адвокат, молодой Холлистер из «Уортон, Уортон, Косгроув и Холлистер», серьезно занимался этим делом. Он хотел, чтобы я пошел в суд и заявил, что вы намеренно использовали процессуальные законы во вред противной стороне и многое другое в том же духе. Но я ответил ему, что это глупость, поскольку Мейсон — разумный человек и у него есть достаточные основания для подобных поступков, и что я сам встречусь с вами и поговорю. Я сказал, что сам выясню, чего вы хотите и есть ли возможность вам помочь.

— А может быть, вы скажете мне, чего вы хотите?

— Я хочу знать, что могу сделать, чтобы помочь вам, и еще я хочу получить от вас письмо, освобождающее меня от присутствия в суде. Я информирую вас, что сегодня десятичасовым самолетом улетаю в Гонолулу и, возможно, мне придется отправиться дальше, на Восток.