Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 33. Двойник дочери

— Я думаю, часов в десять.

— Чтобы покрыть прежние ставки?

— Давайте выразимся так: чтобы у него был кредит.

— Вы не доверяли ему больше, чем на пятьсот долларов?

— Послушайте, мистер Мейсон, я не доверяю никому больше, чем на пятьсот долларов. Это мой лимит.

— Он делал ставки пятого числа?

— Да.

— В полдень пятого?

— В полдень пятого.

— И выиграл или проиграл?

— А какая разница?

— Думаю, разница есть, потому что, вероятно, он проиграл, причем много, и вы хотели получить с него еще пятьсот долларов до начала игры в покер.

— Какой вы шутник, — саркастически заметил Кинг-ман.

— Вы позвонили ему, — продолжал Мейсон, — и сказали, что он переступил пятисотдолларовый лимит, а поэтому вы намерены зайти к нему и получить еще пятьсот долларов. Наверное, вы добавили, что вечером будете играть в покер и хотите получить наличными.

— А что, неплохая мысль, — согласился Кингман. — Ну, давайте развивайте ее дальше. Что было потом?

— Вы поехали в загородный дом.

— Ездить так далеко из-за каких-то вшивых пятисот долларов?

— Они могли быть вам нужны. Вы ведь собирались играть в покер. Не думаю, чтобы в такой игре имели хождение долговые расписки.

— О’кей, — сказал Кингман, — болтайте на здоровье, адвокат. Давайте обсасывайте эту вашу идею. По-ваше-му, я ездил туда получить пятьсот долларов?

— Вполне могло быть.

— И что потом?

— А потом могла возникнуть ссора и вы воткнули ему в спину нож.

— Вы хотите сказать, что я возил туда с собой нож?

— Там на кухне были ножи.

— Значит, я поехал туда, поговорил с ним по поводу пятисот долларов и потом ткнул его ножом?

— Я просто исследую разные варианты, — пояснил Мейсон.

— Хорошо, — проговорил Кингман. — Давайте взглянем с другой стороны. Зачем бы мне ударять его ножом? Он же был моим клиентом.

— Может быть, потому, что он не заплатил вам пятисот долларов.

Черные кустистые брови полезли наверх.

— Лоринг Ламонт не заплатил пять кусков? Ну, ну, адвокат, я был о вас лучшего мнения. Лоринг Ламонт очень дорожил своим кредитом у меня. Ему нравилось играть на скачках, а я букмекер. Он знал, что мне можно доверять. Когда он выигрывал, я всегда платил. И держал язык за зубами. Старик никогда и ничего не узнал бы от меня, и Лорингу Ламонту это было хорошо известно. По какой причине он мог отказаться заплатить мне пять кусков?

— А может, он дал вам чек, — произнес Мейсон, внимательно следя за мужчиной.

— Ну, валяйте дальше. И что случилось?

— А потом возникла ссора — может быть, из-за женщины?

— Ну, вы даете, — рассмеялся Кингман, — мистер Мейсон, при моем бизнесе только женщин мне и не хватает.

— Это могла быть какая-то определенная женщина.

— Не со мной. Нет тут никаких определенных женщин. Для меня девка — это просто девка. Давайте внесем ясность — вы думаете, я ездил туда, чтобы забрать пять кусков, потому что собирался играть в покер. Вы думаете, что я очень торопился их получить.

— Может быть.

— Конечно, может быть, — сказал Кингман с кривой улыбкой, подчеркнувшей линию его сломанного носа. — Значит, я поехал туда, чтобы получить пятьсот долларов. А Лоринг Ламонт сказал мне: «Послушай, Орвал, я собирался тут развлечься с одной девчонкой, но она сбежала. Мы только намеревались сесть за стол и поужинать. Так вот, нет ли у тебя желания присоединиться ко мне и съесть яичницу с ветчиной, хоть она и немного остыла?» И вот, вместо того чтобы спешить к партнерам по игре, я уселся ужинать. Что-то тут у вас концы с концами не сходятся.

— Оказывается, вы очень много знаете по поводу происшедшего, — заметил Мейсон.

— При моем занятии, да еще зная, что тебя пытаются втянуть в грязное дело, надо быть в курсе событий.

— Хорошо, вы в курсе событий. А теперь я скажу вам, что могло случиться. Ламонт мог сказать вам: «Послушай, Орвал, я голоден. Еда на столе. Я только что собирался поесть, когда эта девчонка сбежала от меня.

Я поужинаю и выпишу тебе чек. Если ты голоден, можешь воспользоваться второй порцией. Если нет — можешь ее выбросить».

— О’кей, — согласился Кингман, — давайте дальше, адвокат. Что случилось потом?

— Потом вы съели яичницу, и после ужина у вас возникла ссора.

— Получил я чек или нет?

— Чек вы получили, — сказал Мейсон.

— На пятьсот долларов?

— На пятьсот долларов.

— А после этого я с ним поссорился?

— Эту часть я еще расследую.

— Ну и черт с вами, расследуйте, — сказал Кингман. — Но к вашему сведению, мистер Мейсон, я не ездил в тот дом. Я не звонил ему по телефону. Он дал мне только один чек, и это было утром. Можете узнать, что я получил по нему деньги в банке до двух часов дня. Это было пятого числа. Я не враг своим клиентам, а когда собираюсь играть в покер, мне не нужно мотаться туда-сюда, собирая деньги на игру. Ладно, вы придумали теорию. Так прежде чем с ней вылезать, хорошо бы вам найти хоть какие-то факты для ее подтверждения.

— Нечего мне разъяснять, как вести дело! — взорвался Мейсон и уже спокойно добавил: — Ладно, раз вы мне кое-что рассказали, так и я вам кое-что скажу. Я расследую это дело. У меня нет абсолютно никакого желания наносить кому-либо вред или лезть в чью-либо частную жизнь. Все, что мне нужно, — это точно знать, что произошло. Вы сказали, что играли в покер от семи вечера почти до полуночи. Назовите мне имена ваших партнеров. Я проверю. Без всякого шума. Если все так, как вы говорите, никто ни о чем не узнает. Если нет, я буду вынужден проверять дальше.

— Я вам уже сказал, что они не хотят быть втянутыми в это дело.

— Все может быть, но, судя по некоторым фактам, я склонен думать, что вы говорили по телефону с Лорин-гом Ламонтом.

— Что это за факты?

— Разрешите, спрашивать буду я? — сказал Мейсон. — Скажите, как к вам обращался Лоринг Ламонт? Он называл вас по имени или по инициалам?

— Во всех случаях по имени. Он называл меня Орвал.

— Он никогда не называл вас О.К.?

— Он никогда не называл меня О.К. — Серые глаза Кингмана не отрываясь смотрели на Мейсона.

— Хорошо. Дайте мне список лиц, которые играли с вами, и я проверю. Я сделаю это незаметно.

Кингман покачал головой.

— Сказано же вам, что так я дела не делаю. Я рассказал вам про покер, чтобы вы не совали нос куда не надо и берегли свое здоровье.

Мейсон засунул руку в карман, вытащил оттуда сложенный пустой бланк, взял ручку, надписал имя Орвал Кингман и вручил его Кингману.

— Что это такое? — спросил тот, разворачивая бумагу и вглядываясь в написанное.

— Это, — объяснил Мейсон, — повестка, скрепленная печатью суда, которая обязывает вас явиться сегодня в два часа пополудни в качестве свидетеля защиты.

Лицо Кингмана потемнело.

— Я пытался поговорить с вами по-хорошему, — сказал он.