Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 33. Двойник дочери

— У вас есть еще вопросы? — спросил судья Бэйтон Карсона.

— У меня есть вопрос к лейтенанту Трэггу в связи с открывшейся ситуацией.

— Хорошо.

Карсон обратился к лейтенанту Трэггу:

— Вы пометили для опознания обувь и брюки, которые были надеты на покойном?

— Да.

— У вас есть с собой что-либо из этой одежды?

— Она вся может быть представлена в любой момент. Для этого понадобится несколько минут.

— Можно доставить ее сюда в течение десяти минут?

— Конечно.

— Не будет ли суд так любезен дать нам десятиминутный перерыв, — попросил Карсон, — чтобы мы могли доставить сюда одежду?

— Хорошо, суд берет десятиминутный перерыв. Однако нам кажется, что сторона обвинения должна была предвидеть необходимость предъявления одежды. Мы удовлетворяем вашу просьбу о перерыве, но это последняя наша уступка обвинению. И если у вас есть еще какие-либо предметы, которые вы хотите предъявить в доказательство, заранее убедитесь, что они находятся здесь, мистер обвинитель.

Судья Бэйтон поднялся и ушел в свой кабинет.

Мейсон обернулся к Арлине Феррис:

— Послушайте, Арлина. Я буду с вами грубо прямолинеен. Лгать своему защитнику — самая дорогостоящая роскошь, которую только можно себе позволить.

Она кивнула.

— Если вы мне солгали, — продолжал Мейсон, — то влипли по уши, и я не представляю, как смогу вас оттуда вытащить. Но в любом случае если вы хоть в чем-нибудь солгали, то мне нужно знать это именно сейчас, а не позже.

— Все, что я сказала, — абсолютная правда, мистер Мейсон.

Мейсон с сомнением покачал головой.

— Если они предъявят ботинки и брюки и на ботинках не окажется ни кусочка грязи, а концы брюк не будут выглядеть так, как выглядели бы, если бы в них пробирались сквозь влажный кустарник, вы отправитесь либо в тюрьму на пожизненное заключение, либо прямиком в газовую камеру.

— Я ничем не могу помочь, мистер Мейсон. Я рассказала вам абсолютную правду.

Мейсон молча думал.

— Не мог ли убийца сменить одежду на трупе, — сказала она, — после…

— О, конечно, — саркастически проговорил Мейсон, — попробуйте подбросить эту мысль присяжным. Убийца знает, что вы собираетесь поссориться с Ло-рингом Ламонтом и сбежать от него в его собственном автомобиле, приезжает туда с комплектом одежды, ждет до тех пор, пока Лоринг Ламонт не вернется, закалывает его, открывает у трупа рот, засовывает ему в глотку ветчину с яйцами и переодевает труп, — нет, вы только попробуйте встать перед двенадцатью присяжными, достаточно разумными людьми, и всучить им подобную мысль.

Арлина Феррис была близка к тому, чтобы расплакаться.

— Но ведь это именно то, что должно было быть.

Мейсон снова покачал головой и отвернулся.

Трэгг вернулся в суд, неся в руках сумку.

Судья Бэйтон снова сел в свое кресло. Суд был призван к порядку, и Карсон возобновил допрос.

— В данный момент вы имеете с собой одежду, которая была на трупе в тот момент, когда его нашли?

— Да, сэр.

— Я бы хотел, чтобы сначала была предъявлена обувь.

— Да, сэр, — сказал Трэгг и, открыв сумку, вытащил оттуда пару ботинок.

— Это те самые ботинки, которые были надеты на покойном?

— Именно те.

— Каково их состояние сейчас в сравнении с моментом, когда они были на теле?

— Ботинки точно в таком же состоянии, за исключением отметки мелом, сделанной на подошве.

— Каково назначение этой отметки?

— Это опознавательная метка.

Карсон подошел к свидетелю, взял оба ботинка, вернулся и передал их для осмотра Мейсону.

Мейсон повертел ботинки в руках, внимательно следя за тем, чтобы лицо его сохраняло бесстрастное выражение.

— Мы предлагаем, чтобы эти ботинки были представлены среди прочих доказательств, — сказал Дональд Карсон.

— Ваша честь, — Мейсон приподнялся с места, — я бы еще раз хотел допросить свидетеля «по ходу дела».

— Пожалуйста.

— Была ли у вас, — обратился Мейсон к лейтенанту Трэггу, — какая-либо возможность узнать, были ли эти ботинки надеты на покойном в момент, когда он был убит.

— Только то, что они были на ногах трупа, когда я в первый раз его увидел.

— Вы осматривали кабины для переодевания или сам дом, чтобы убедиться, что там не было другой одежды?

В голосе лейтенанта Трэгга прозвучало некоторое раздражение.

— Конечно. Мы обыскали весь дом сверху донизу, мистер Мейсон.

— Имел ли там покойный какую-либо другую одежду?

— У покойного там не было никакой одежды, никакой другой, за исключением: пары теннисных туфель того же самого размера, что носил покойный; пары бермудских шортов; двух спортивных курток с короткими рукавами; двух пар плавок; одного купального халата; пары сандалий; одной хлопчатобумажной шапочки для гольфа.

— А еще что-нибудь из одежды? — спросил Мейсон.

— Ничего, что хоть примерно годилось бы покойному. Покойный имел размер обуви десять с половиной.

— Вы нашли другую одежду?

— Отец покойного имел там несколько рабочих халатов, кухонных фартуков и несколько пар ботинок, но эти ботинки были размером восемь с половиной, то есть размер Джервиса П. Ламонта. Лоринг Ламонт при всем желании не мог носить ботинки отца.

— Вы тщательно осмотрели место?

— Мы буквально обнюхали каждый угол, — сказал лейтенант Трэгг, — включая помещения для переодеваний около бассейна.

— В доме был запас провизии и напитков?

— Большой запас напитков, замороженных продуктов и консервов. Скоропортящихся продуктов очень мало. Много чистого постельного белья и одеял. Морозильник для продуктов был заполнен, но, например, свежего хлеба там не было. На кухне стояла миска, в которой замешивали тесто для бисквитов, и сковородка, в которой бисквиты пеклись. Шесть бисквитов со сковородки были съедены, еще шесть лежали нетронутыми. На второй сковородке оставалось застывшее ветчинное сало. А на третьей, маленькой, очевидно, жарили яйца, потому что к краю сковородки прилип кусочек жареного белка. Там стояли тарелки, из которых ели… — Трэгг повернулся к Дональду Карсону: — Вы хотите, чтобы я назвал все сейчас или я должен только ответить на вопрос об одежде?

— Говорите обо всем сейчас, если защита не возражает, — ответил Карсон.

Лейтенант Трэгг кивнул.

— Две тарелки с остатками яичного желтка и отдельных кусочков ветчинного сала; открытая жестянка с маслом, баночка с джемом, маленькие тарелки для хлеба и масла, на которых оставались крошки бисквита и капельки джема. Были также чашки и блюдца.

— Сколько чашек и блюдец? — спросил Мейсон.

— Две. В обеих осталось немного кофе, и два стакана с водой. Грязные тарелки и чашки были обнаружены в гостиной на столе, все остальное — на кухне на плите.

— В настоящий момент у меня больше вопросов нет, — сказал Мейсон.