Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 32. Дело о сбежавшем трупе

— Он считал, что по завещанию все получит Гортензия. Даже после того, как она умерла, Эд не хотел, чтобы я оставалась там.

— Что так?

— Ему не нравилась тетя Сара. По какой-то причине Эд думал, что ей удастся получить львиную долю денег дяди Уильяма.

— Если вас осудят за убийство Гортензии Пакстон, она еще сможет на это рассчитывать, — сообразил Мейсон. — Тут возникает весьма любопытный юридический вопрос.

— Я не убивала Гортензию. Я ее очень любила.

— Ваш муж так и не перебрался в дом в Лос-Анджелесе, верно?

— Перебрался, но только после того, как умер дядя Уильям. Но все равно он проводил много времени в Па-радайзе, тот дом он превратил в свой офис. Он говорил, ему легче управлять своими горнорудными делами оттуда.

— Вы укладывали ему чемодан и портфель. Вспомните, как вы это сделали, когда он уезжал в последний раз в Парадайз.

— Я прекрасно помню.

— Что именно вы запаковали?

— Кое-что из одежды, так как большая часть его гардероба находится в Парадайзе. Я уложила несколько рубашек, носки, пижаму.

— Вы помните пижаму?

— Да.

— Как она выглядела?

— Белая с красными небольшими фигурками.

— Что за фигурки?

— Подобие геральдических линий.

— Вы видели эту пижаму на нем, когда было найдено тело?

— Нет.

— Они ее вам не показывали?

— Нет.

— Полиция не просила вас взглянуть на труп?

— Нет.

— Возможно, они еще это сделают, — предупредил Мейсон. — Вы должны подготовиться к шоку.

— Да, я знаю.

— Думаете, вам удастся сохранить спокойствие?

— Да, конечно.

— Почему вы говорите «конечно»?

— Я не слишком впечатлительна.

— Да, с этим я могу согласиться, — сердито произнес Мейсон. — Похоже, вы не понимаете, в какое затруднительное положение попали!

— Я все понимаю.

— Итак, когда вы в последний раз укладывали вещи мужа перед отъездом из дома, вы положили в портфель коробку с конфетами?

— Да.

— Где вы взяли конфеты?

— Купила в кондитерском магазине. Две коробки. Одну положила в портфель, вторую оставила в ящике бюро.

— Вы не открывали ни одной из этих коробок?

— Нет.

— Вы уверены?

— Да, конечно.

— Вы даже не нарушили обертку?

— Нет. Коробки оставались в том виде, как они получены из кондитерской. Я только сняла оберточную бумагу. Коробки были упакованы в целлофан. Его я не повредила.

— В таком случае вы уверены: полиция не может обнаружить следов ваших пальцев ни на одной конфете?

— Конечно нет.

— Кто-то вскрыл коробку и наполнил конфеты ядом, вернее, двумя ядами разных видов.

— Так мне сказали.

— Это не ваша работа?

— Нет, конечно.

— Подобная обработка шоколада — дело трудоемкое. На поверхности конфет непременно должны остаться отпечатки пальцев.

— Прекрасно. Это не мои.

— Я могу быть в этом уверенным?

— Несомненно. Я обещаю, даю честное слово.

— Сколько чемоданов было у вашего мужа, когда он уезжал?

— Один в форме большого портфеля. Вы знаете такие.

— Какого рода?

— Самый обычный большой портфель.

— Обождите минуточку, — сказал Мейсон. — Он где-то приобрел чемодан до приезда во Фресно.

— Не представляю, для чего он это сделал.

— Но у него с собой было два чемодана, вернее, большой портфель и чемодан.

— Не знаю, откуда взялся другой. Я хочу сказать, почему он оказался у него. Почти все его вещи находились в Парадайзе. Он брал с собой лишь самое необходимое для короткого визита, когда приезжал сюда.

— Он не оставлял никаких чемоданов в Парадайзе, когда вы переехали?

— Не думаю. Вещи были уложены в дорожные баулы и отправлены в Лос-Анджелес. Все эти баулы находятся там.

— Сколько, не скажете?

— Четыре или пять.

— Так вы ничего не знаете о тех двух чемоданах, с которыми явился ваш муж?

— Нет.

— И не знаете, куда они девались?

— Нет.

— Вам известно, что в чемоданах он возил образцы руд?

— Нет, но думаю, это возможно.

— Вы не знаете, не должен ли он был с кем-то повидаться во время этой поездки?

— Нет. Он говорил мне о намерении продать какую-то шахту. Уверял, если сделка состоится, он получит хорошую прибыль.

— И это все, что он вам сказал?

— Да.

— Он не звонил вам из Парадайза и не сообщал дополнительных сведений?

— Нет.

— Вы хотите сказать, он вообще не звонил вам из Парадайза?

— Один раз звонил. В воскресенье. Сказал, что уезжает и приедет в понедельник поздно вечером. То есть вчера.

— Больше он вам не звонил?

— Нет.

— За какой период времени?

— Больше чем за неделю, дней за десять.

— Почему всего раз?

— Не знаю. Возможно, из-за тети Сары.

— А она тут при чем?

— Он был уверен, что она подслушивает наши разговоры по параллельному телефону. Сначала он звонил мне гораздо чаще. Потом сказал: ему не нравится, когда его подслушивают, сократил звонки до минимума, причем если и звонил, то был предельно краток. Он не любил тетю Сару.

— А она не любила его?

— Да.

— Вам что-нибудь известно о деловых связях вашего мужа?

— Очень мало.

— Он намеревался с кем-то встретиться и заключить выгодную сделку?

— Так он мне сказал.

— Где?

— Как я поняла, где-то в районе Фресно или Модесто, во всяком случае в этом районе.

— Вы не знаете никого, с кем он должен был встретиться в Сан-Бернардино?

— Нет. Он в Сан-Бернардино не собирался.

— Откуда вы знаете?

— Он же ехал прямиком домой.

— А откуда такие сведения?

— Так он мне сказал.

— Когда?

— Когда звонил.

— Когда звонил в первый раз?

— Он вообще звонил один раз.

— Вы имеете в виду последнюю поездку?

— Да.

— Не могли бы вы описать чемодан, который вы укладывали для него.

— Это большой чемодан-портфель из коричневой кожи. С одной ручкой. На нем его золотые инициалы.

Мейсон отодвинул стул.

— Куда вы идете?

— Мне надо будет еще побродить по городу. Надеюсь, там я узнаю больше, чем услышал от вас. Вы мне практически ничего не сказали.

— Потому что я ничего не знаю.

— Будем надеяться, вы сумеете убедить в этом жюри.

Мейсон успел на последний поезд на Лос-Анджелес и без десяти одиннадцать вошел к себе в контору, где застал Деллу Стрит за разборкой почты.

— Что теперь? — спросил он.

— Господи, шеф! Я не слышала, как вы вошли. Как прошла поездка?

— О’кей. Окружной прокурор во Фресно показался мне симпатичным малым, но, конечно, будет яростно сражаться… Почему у тебя было такое удивленное выражение лица, когда ты просматривала письма?

— Да неужели?

— Несомненно, — подтвердил Мейсон, подходя и забирая у девушки листок. — Что это такое?

— Послание от детектива из Бейкерсфилда. Я его лишь просмотрела.

— Чего он хочет?

— Денег.