Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 28. Адвокат Перри Мейсон

Гамильтон Бюргер встретил решение судьи с плохо скрываемым раздражением.

— Свидетель, — заметил он, вставая и хмурясь от злости, — признанный эксперт в своей области.

— Он может выражать свое мнение по поводу имеющихся фактов, — возразил судья Даккер, — а ответить на данный вопрос, повторяю, может только жюри.

Гамильтон Бюргер медленно опустился на место.

Хендри возобновил свой допрос:

— Вы утверждаете, что второй след, тот, который оставлен мужским ботинком, сделан через два часа после первого?

— Я бы даже сказал, через два-три часа, а возможно, и спустя четыре часа.

— Каким образом вы это установили?

— Когда кровь сочится из тела человека, с ней происходят определенные изменения. Она сворачивается приблизительно через три минуты. После коагуляции ее опять можно превратить в жидкость под давлением или встряхивая соответствующим образом. В данном случае имеется отпечаток мужского ботинка в луже крови, которая спеклась два или три часа до этого.

— Вы исследовали ботинок, который мог оставить след, подобный изображенному на фотографии?

— Да.

— У вас с собой этот ботинок?

— Да.

— Предъявите его, пожалуйста.

Свидетель опустил руку в портфель и вытащил оттуда ботинок.

— У него есть какие-либо отличительные признаки?

— Да, есть.

— Какие же?

— На каблуке новая резиновая набойка, на которой имеется небольшой дефект, в точности совпадающий с дефектом, указанным на этой фотографии.

— Вы провели анализ на обнаружение пятен крови на этом ботинке?

— Провел, сэр.

— И нашли их?

— Да, сэр. Проведенный мною химический тест показал наличие следов крови.

— Именно этим тестом и объясняется изменение цвета пятна на ботинке?

— Да.

— Где в таком случае вы взяли этот ботинок?

— Из чемодана, принадлежащего Гомеру Гарвину-старшему.

— Обвинение обращается к суду с просьбой приобщить данный ботинок в качестве вещественного доказательства под номером 33… А теперь скажите, мистер Клинтон, вы осмотрели квартиру Кассельмана на предмет обнаружения отпечатков пальцев?

— Да, сэр.

— И что вы обнаружили?

— Дверные ручки во всей квартире были кем-то тщательно протерты, нигде не осталось никаких отпечатков, за исключением…

— И что это за исключение?

— Ручка двери черного хода. На этой ручке остался отпечаток большого пальца левой руки.

— Вам известно, кто его мог оставить?

— Да, сэр.

— Кто же?

— Мистер Гомер Гарвин.

— Ваша очередь вести допрос, — сказал Хендри, поворачиваясь к Мейсону.

— Откуда вам известно, — спросил Мейсон, — что кто-то намеренно стер в комнате все отпечатки?

— Обычно в любом помещении бывает множество отпечатков пальцев. Одни старые, наполовину смазанные, другие вполне пригодные для идентификации. Но когда сталкиваешься с полным отсутствием отпечатков, это определенно указывает на то, что кто-то специально стер их.

— Когда это произошло?

— Этого я не могу сказать.

— Значит, вы обнаружили отпечаток пальца на этой ручке? И вы смогли идентифицировать его?

— Да, сэр. Это был отпечаток большого пальца левой руки Гомера Гарвина.

— Младшего или старшего?

— Старшего.

— Когда был оставлен этот отпечаток?

— Не знаю.

— Он был оставлен до того, как было совершено убийство?

— Я не могу это утверждать. Но я не смею утверждать, что, поскольку других отпечатков в помещении не было, их мог удалить тот, кто находился внутри, то есть мистер Гарвин.

— Но могло случиться так, что кто-то протер все ручки изнутри, а мистер Гарвин, поднявшись по служебной лестнице дома, нашел дверь квартиры открытой и закрыл ее. Именно тогда он и мог прикоснуться к ручке своим большим пальцем. Разве такая возможность исключается?

— Нет, сэр. Я уверен, что он был оставлен умышленно, — на это указывает его необычное положение.

— Но ведь кто угодно мог взяться за ручку, разве нет? Или просто повернуть ее.

— Что вы хотите сказать?

— Ведь круглые ручки насаживаются на шпиндель и крепятся гайкой. Ручка, которую вы обследовали, вполне могла раньше находиться снаружи. И отпечаток пальца мистера Гарвина мог быть сделан на внешней ручке, а после этого уже кто-то в перчатках мог поменять местами наружную и внутреннюю ручки?

— Да, конечно, если заняться всякими фантастическими предположениями, я вынужден признать — такое возможно.

— У меня все, — закончил Мейсон.

— Если суд не возражает, — произнес, поднимаясь на ноги, Гамильтон Бюргер, — я хотел бы вызвать свидетеля противной стороны. Я имею в виду Гомера Гар-вина-старшего.

После того как Гарвин принес присягу, прокурор начал допрос:

— Я хотел бы обратить ваше внимание на тот ботинок, который фигурирует как вещественное доказательство номер 33. Он ваш?

— Это мой ботинок.

— Был ли он на вашей ноге в ночь на восьмое октября?

— Да, был.

— Вы не ступили им умышленно в лужу крови в квартире Джорджа Кассельмана, проживавшего в комплексе «Эмброуз», что на Кристин-Драйв, дом 948, в том месте, где уже имелся запекшийся отпечаток ноги?

— Вопрос отводится, как недопустимое, не относящееся к делу и несущественное доказательство, — быстро вставил адвокат.

— Возражение отклоняется.

— Я отказываюсь отвечать, — заявил свидетель.

— На каком основании?

— На том основании, что ответ может быть истолкован как повод для моего обвинения.

— Ваша честь, прошу приобщить это доказательство к делу.

Судья Даккер секунду поколебался, потом сказал:

— Если у защиты нет возражений, просьба удовлетворена.

— Вы заходили в квартиру номер 211 по вышеуказанному адресу вечером седьмого октября? — продолжил Бюргер.

— Да.

— В котором часу?

— Около одиннадцати.

— Вы не уничтожали преднамеренно отпечатки пальцев с определенных предметов с помощью куска материи или еще каким-либо другим способом?

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том же основании.

Гамильтон Бюргер, видя, с каким вниманием прислушиваются присяжные к происходящему, и отлично понимая, как подобные ответы свидетеля могут расцениваться, усмехнулся.

— Вы давали или одалживали указанный револьвер обвиняемой седьмого октября для того, чтобы она могла защитить себя?

— Да, давал.

— Это тот самый револьвер, который я вам сейчас предъявляю и который зарегистрирован под номером 30?

Гарвин осмотрел переданное ему оружие.

— Думаю, это он. Да, определенно он.

— Я попросил бы вас детально описать свои действия в тот вечер.

— Я вернулся из Лас-Вегаса, поехал к себе в контору, где принял душ и переоделся.

— Ваши последующие действия?

— Если суд позволит, — прервал Гарвина адвокат, — я категорически возражаю против данного вопроса, поскольку все последующие действия свидетеля в тот день носят недопустимый, не относящийся к делу и несущественный характер, за исключением двух фактов, которые свидетель уже подтвердил, а именно: что он был в квартире Кассельмана около одиннадцати часов и что передал обвиняемой указанный револьвер.