Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 26. Убийство в спальне

Доктор Кандлер в замешательстве смотрел на чертеж.

— Я… я не знаю. Впрочем, обождите, мне кажется — да. Лучи от рентгеновского аппарата, конечно, пробили бы эту стенку. Я так полагаю, что фотокамера, которую вы имеете в виду, не защищена никаким свинцовым экраном или чем другим и собрана из алюминиевых и пластмассовых частей, как самая обычная.

— Вы меня поняли правильно, доктор Кандлер.

— В таком случае — однозначно да. Пленка засветится.

— Вся пленка целиком?

— Конечно. Здесь же нет никакой преграды от рентгеновских лучей. Они проникают и сквозь металл, если металл не экранирован свинцом, не говоря уж о человеческом теле и костях.

— То есть если бы кто-то у вас в офисе подумал, будто у меня с собой фотокамера, а в ней — пленка, на которую заснято что-то ценное, что может быть использовано как доказательство, то этот кто-то мог бы, используя рентгеновский аппарат, мою пленку испортить?

— Да. При желании это можно сделать. Однако насчет кого-то у меня в офисе — маловероятно.

— Благодарю вас, доктор Кандлер. И еще один вопрос: вы сказали, что полное имя вашей медсестры — Роза Ракер Трэйвис, не так ли?

— Все правильно, сэр.

— Ее девичья фамилия — Ракер?

— Да, сэр.

— Она вышла замуж за человека по фамилии Трэйвис?

— Да, сэр, насколько мне известно. Но это было до того, как она начала работать у меня.

— Есть ли у нее сестра по имени Хелен? Хелен Ракер?

— Кажется, есть.

— Знаете ли вы некоего Говарда Прима?

— Нет, сэр.

— Это имя вам ничего не говорит?

— Нет, сэр.

— А Томас Сэккит? Это имя вам знакомо?

— Томас Сэккит… подождите-ка… Что-то такое припоминаю. Да, я лечил пациента по имени Томас Сэккит.

— А знаете ли вы Уильяма Эмори?

— Да, сэр, знаю.

— Мистер Эмори, если не ошибаюсь, был водителем того бронированного автомобиля, из которого неизвестные преступники совершили историческую кражу денег, принадлежащих банку «Меркантайл секьюрити»?

— Да, сэр.

— Являлся ли он одним из ваших пациентов?

— Да, сэр.

— Вы лечите его и сейчас, если обратится?

— Да, сэр.

— Спасибо, доктор. У меня все.

Председательствующий посмотрел на обвинителя:

— Еще вопросы?

— Нет вопросов, ваша честь.

— Приглашайте следующего свидетеля.

— Мой следующий свидетель — Перри Мейсон. — Гамильтон Бюргер мрачно посмотрел на адвоката.

Мейсон немедленно встал, прошел на место свидетеля, поднял правую руку и повторил слова присяги.

— Прежде всего я спрашиваю вас, где вы взяли тот документ?

— Какой документ?

— Список номеров денежных банкнотов из числа пяти тысяч долларов, приготовленных для выдачи вымогателю. У вас не было абсолютно никакой возможности получить этот список.

— Но раз у меня не было абсолютно никакой возможности его получить, то само собой напрашивается вывод, что его у меня нет.

— Нет, он у вас есть. Это те самые номера, я видел;

— Откуда вам известно? Вы их проверили?

— Я проверил те номера, что имеются у меня. Этот список является настолько секретной информацией, что руководитель местного отделения ФБР отказался дать их даже мне.

— Тогда позвольте мне, господин окружной прокурор, — Мейсон был сама учтивость, — вручить вам фотоснимок номеров, которые вы не смогли получить от ФБР. Одну фотографию я попросил сделать специально для вас.

Не скрывая, да и не желая скрывать комической торжественности момента, Мейсон подошел к столу окружного прокурора и отдал ему в руки карточку размером одиннадцать на четырнадцать.

— Но вы не ответили на вопрос, — не мог успокоиться Гамильтон Бюргер, — где вы это взяли?

— Этот вопрос, мистер Бюргер, я отклоняю. Отклоняю на том основании, что вы требуете раскрыть сведения, не подлежащие оглашению. То, чего вы требуете, несущественно, неправообоснованно и не имеет отношения к делу. Идет слушание дела против Арлен Дюваль по обвинению ее в убийстве, а не в похищении денег, которые, как считается, украл из бронированного автомобиля «Меркантайл секьюрити» ее отец.

Сказав это, Мейсон сложил на груди руки* снисходительно улыбаясь, вернулся к свидетельской стойке и спокойно занял то же положение, что и раньше.

— Ах да, как это я мог забыть, — с ехидцей заметил Бюргер, — что противостоящий мне защитник — отъявленный буквоед. Чтобы защитить себя, он готов перепроверить каждую запятую в Уголовном кодексе и будет листать его, пока не протрет дыру. Но я отступать не намерен, и суд услышит факты, которые я считаю имеющими отношение к разбираемому делу.

— Задавайте вопросы по имеющим отношение к делу фактам, и вы не услышите от меня ни единого возражения, — ответил Мейсон.

— Хорошо же, я это и сделаю! В среду, десятого числа текущего месяца, вечером, ходили ли вы домой к Джордану Л. Балларду?

— Да.

— Подходили ли вы к окну в гостиной, выходящему на улицу?

— Да.

— И вы опускали и поднимали роликовую шторку, не так ли?

— Да. Все верно.

— Что?! Сейчас вы это признаете, мистер Мейсон?

— Конечно, признаю.

— Но вы же отрицали это перед Большим советом присяжных.

— Ничего подобного я не делал. Вы спросили меня тогда, опускал ли я и поднимал ли роликовую шторку, подавая этим самым сигнал подзащитной. Я ответил, что нет. Вы затем поинтересовались, что, может быть, этими своими действиями я подавал сигнал кому-то другому, на что я также ответил отрицательно*

— Но сейчас вы признаете, что опускали и поднимали ту шторку?

— Естественно. Я же этого не скрываю.

— Но вы не сообщили этого Большому совету.

— Потому что вы не спросили меня об этом.

— Я спросил вас минуту назад.

— А я и ответил.

— Как же тогда вы объясните свое поведение? Зачем вам понадобилось опускать и поднимать штору, если не сигналить кому-нибудь?

— Я обнаружил, что у меня на руках находятся одна тысячедолларовая денежная купюра и одна пятисотенная купюра, причем номер тысячедолларовой — 000151.

У Гамильтона Бюргера отвисла челюсть. С открытым ртом и вытаращенными глазами он привстал и уставился на Мейсона с таким изумлением, что кое-кто из присутствующих, будучи не менее Бюргера 'удивлен и ошеломлен ответом защитника, не смог сдержать улыбки, послышались даже смешки.

Судья Коуди немедля призвал всех к порядку.

— Продолжайте, господин окружной прокурор, — сказал он.

— Благодарю, ваша честь. Но мистер Мейсон, когда вы предстали перед Большим советом, то показали нам два других банкнота — также достоинством в одну тысячу долларов и в пятьсот долларов. Где вы взяли эти два?

— Те, о которых вы только что упомянули, были в письме, полученном мною предположительно от Арлен Дюваль. Я так и ответил членам Большого совета присяжных.

— А откуда же у вас две другие купюры — те, о которых вы дали показания, что обнаружили их у себя на руках?