Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 26. Убийство в спальне

— Я никогда не подозревал Розу, — смущенно заговорил доктор Кандлер, — но сейчас это очевидно. Я был официальным врачом банка, и многие его служащие обращались ко мне со своими'хворями и недугами как к личному доктору. На протяжении многих лет я был приверженцем диатермии и потогонных ванн. Я считал и считаю, что кожные поры должны открываться и прочищаться, и… я во всем полагался на мою главную медсестру. Роза Трэйвис умела ухаживать за больными, хорошо проводила любые процедуры. До абсурда смешно, как легко она могла проверить содержимое их карманов, снять оттиски с ключей, а Томас Сэккит подделать печати, которыми пользовались работники банка. Когда начинаешь думать, насколько это все очевидно, удивляешься — как это никому раньше не пришло в голову.

Мейсон усмехнулся:

— Баллард неплохо задумал, но он не проработал план до конца. Он был убежден в том, что если Арлен Дюваль начнет на глазах у всех тратить наличные деньги, то преступник выдаст себя и непременно угонит трейлер, чтобы подсунуть туда компрометирующие ее купюры. А уж когда — это вопрос времени. Но в ход рассуждений Балларда вкралась ошибка — ошибка, типичная не только для новичков, но и для матерых следователей. Баллард заранее определился в том, кто виновен в пропаже денег, и собирал факты таким образом, чтобы они подтверждали придуманную им версию. Он конечно же обхаживал и Билла Эмори, наверняка пытаясь выудить из него информацию, но так ничего до конца и не понял. Вернее, он понял, но было уже слишком поздно — Эмори явился к нему собственной персоной.

— Почему он понял, как ты думаешь? — спросил Дрейк.

— Эмори следил за домом, в этом нет сомнений. Следил, наверное, с того момента, когда увидел, что мы с Баллардом поехали к нему домой. Он видел, как я подходил к окну, опускал и поднимал штору, и он заподозрил, что я прячу там эти самые деньги. Он знал про деньги, потому что сам это организовал.

— А как он это сделал? — поинтересовался доктор Кандлер.

— Мы знаем, что Сэккит ходил к костюмерам и брал напрокат униформу рассыльного. Хозяин костюмерной в конце концов вспомнил, что форма эта Сэккиту совсем бы не подошла. Она была маленького размера, для человека не очень высокого и с узкой талией. А для девушки была бы в самый раз. Это означает, что рассыльным вырядилась либо Роза Трэйвис, либо ее сестра.

Возможно, мы никогда не узнаем точно, во всех деталях, что именно произошло у Балларда в доме, но Эмори наверняка подъехал сразу же, как только уехал я, припарковал машину на подъездной дорожке и вошел. Примерно в это же время подоспело и такси с Арлен Дюваль, за которым детектив Дрейка следил из автомобиля Фрейзера. Баллард в это время направился в кухню, чтобы приготовить выпить. Эмори же, наблюдавший за домом до того и видевший, как я маячил в окне, не повторил, однако, ошибки Гамильтона Бюргера. Он не подумал, что я подавал кому-то сигнал. Он, как я уже сказал, заподозрил, что я что-то прячу.

Итак, он проскользнул к окну, опустил штору и обнаружил там два спрятанных мною банкнота. Можете представить себе, как он был раздосадован. Скольких трудов ему стоило, вернее, им стоило, всучить их мне до того, как принесут повестку duces tecum, и вот — на тебе! Не вышло. Естественно, что повестка — это тоже их рук дело. Достаточно анонимного телефонного звонка в полицию или окружному прокурору. А Баллард, должно быть, застал Эмори. Заметил, как тот вынимал деньги, и на кухне стал его расспрашивать, что и как. Эмори понял, что Баллард, подозревавший до того момента доктора Канцлера, ухватился наконец за нужную ниточку, и убил хозяина дома, чтобы спасти себя.

— А я-то думала, что трейлер украли, чтобы найти мой дневник, — сказала молчавшая до сих пор Арлен Дюваль, — но, оказывается, они и впрямь хотели спрятать там деньги, которые потом обязательно бы попали к полиции.

— И опять я наблюдаю, как вам не удалось преодолеть самое большое препятствие, подстерегающее следователя на пути к истине, — назидательным тоном произнес Мейсон, — вы слишком поспешно делаете выводы.

— Но откуда Биллу Эмори стал известен… ах да, кажется, догадываюсь… Баллард, после того как вспомнил один номер на пачке с тысячными, поделился, наверное, этим с Эмори, и тот…

— Совершенно верно, мисс Дюваль! И тот решил во что бы то ни стало подсунуть банкнот мне. Убедился, что я его послание получиэг; и анодеп^ВДйСообшил вдаэлищпо, что, мол, неплохо бы Вручить мнетювестку duc^tecuih; с тем чтобы я предъявил все деньги, полученные от Арлен Дюваль. При этом он не забыл и про Балларда, включил его тоже и думал, что на обман это уже похоже не будет.

— Но не получилось… — Арлен Дюваль огорченно вздохнула. — Как же мне больно осознавать, что Баллард разработал этот план, я помогала ему и в течение полутора лет сидела как приманка в его капкане, а когда капкан сработал, он не может этим насладиться. Теперь я снова начну работать…

— Вы торопитесь, — остановил ее Мейсон, — не забывайте, что за возвращение денег обещана награда. Ваш отец будет освобожден, а награда представляет собой весьма кругленькую сумму. Будет у вас и автомобиль, будет и трейлер, два-три месяца вы с отцом отдохнете. Я убежден, что немного солнца ему пойдет только на пользу.

— Бедный мой папочка! — На глаза Арлен навернулись слезы. — Он писал, что в камере у него всегда очень мало света.

В библиотеку вошла Герти и принесла телеграмму:

— Адресована Арлен Дюваль, передать через Перри Мейсона.

Мейсон протянул телеграмму девушке.

Она вытерла слезы, вскрыла ее, прочитала и, радостно улыбнувшись, протянула знаменитому адвокату.

На штемпеле обратного адреса значилось: «Тюрьма Сан-Квентин».

«Слышал новость по радио тчк Так держать Арлен и мы заживем новой жизнью тчк Твой любящий отец».

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

— Пригласи, пожалуйста, представителей прессы и сообщи им, что я лично прослежу за тем, чтобы обещанное страховой компанией денежное вознаграждение получили Арлен Дюваль и ее отец. Это должно быть в радионовостях уже сегодня вечером. А сейчас у нас есть чем отметить такое событие, и мы это сделаем!..

Делла Стрит, личный секретарь Перри Мейсона, вошла в офис и сказала, остановившись у стола адвоката:

— Вам всегда нравились необычные дела, шеф. На этот раз у меня имеется такое.

— Необычное? — спросил Мейсон, оторвавшись от бумаг на столе.

— Уникальное, — ответила она.

— Выкладывай.

— Звонила миссис Джоан Кирби, — сказала Делла Стрит, — и хотела, чтобы вы поговорили с ее мужем.