Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 26. Убийство в спальне

— Как вы определили, что в болезни проявились симптомы отравления мышьяком?

— Я же говорю вам, мистер Мейсон, он сам рассказал о всех деталях. В общем-то, говорить о таком не очень прилично, но он был под винными парами и не стесняясь рассказывал о всех этих неприятных физиологических подробностях, когда он вез умирающую женщину по дикой мексиканской пустыне. И именно тогда он упомянул о конфетах. При всей его тяге к жирной пище он терпеть не может шоколада. По его словам, Марта взяла с собой в дорогу коробку шоколада, которую съела уже в Мексике. В ту же самую минуту, когда он только проговорился об этом, в ту же самую минуту, запомните, я уже догадалась, что произошло на самом деле. Я порылась в медицинском справочнике, изучила все симптомы, и, будьте уверены, все они были налицо. Марта была отравлена мышьяком, который был в той самой коробке с шоколадом, из которой она взяла и съела несколько конфет сразу же после рыбного обеда.

— Кто ей вручил шоколад? — спросил Мейсон.

— Боже, откуда я могу знать? Но можно биться об заклад, что именно он отравил мышьяком шоколад.

— Бейн не обращался к мексиканскому доктору?

— Нет. Марта якобы сама этого не хотела, да и он считал, что это нежелательно. Как сейчас подает эту версию Натан, они оба были уверены, что у нее простое пищевое отравление и что, прочистив желудок, она быстро поправится. Словом, они решили не обращаться к местному врачу и добраться домой. Если вы меня спросите, почему он хотел доставить ее домой, то я отвечу, что у него есть знакомый доктор, с которым он играет в гольф, и поэтому Натан был уверен, что доктор подпишет любое свидетельство о смерти, не задавая лишних вопросов. Врач согласился с диагнозом рыбного отравления, и, когда она через два дня умерла, он без лишних проволочек подписал свидетельство о смерти.

— Где они жили в то время? — поинтересовался Мейсон,

— В Сан-Диего.

— А что с телом Марты? Ее кремировали или?

— В том-то все и дело, — продолжила она. — Он хотел, чтобы умершую кремировали, но ее родители требовали, чтобы ее похоронили, и они настояли на своем. Сама она не оставила никакого завещания или распоряжения, как поступить после ее смерти, и поэтому ее похоронили.

— Где?

— В Сан-Диего, на местном кладбище.

— Ну что же, я рад, что вы мне все это рассказали, — подвел черту под обсуждением адвокат. — У нас есть теперь над чем поработать.

— Видишь, — Джим Брэкстон обратился к жене, — говорил я тебе, что это важно.

— Теперь, — обратился к ним Мейсон, — я хотел бы, чтобы, вы осознали и поняли одну вещь: никто из вас не произнесет об этом ни слова, пока я не разрешу. Понятно?

Они оба кивнули головой.

— Ваши свидетельства могут оказаться очень важными, — подчеркнул адвокат. — Все факты в этом деле перекручены. Нелли Конуэй заявляет, что Натан Бейн хотел заплатить ей за то, что она вручит его жене лекарство, которое якобы облегчит ее страдания, и та не будет слишком нервничать. Нелли принесла мне это лекарство. Я взял одну таблетку для анализа, и она оказалась обыкновенным аспирином… Бессмыслица какая-то! А затем вдруг Элизабет Бейн умирает. Натан Бейн явно юлит, норовит выскользнуть сухим из воды, заодно прихватив с собой наследство. Чтобы заткнуть всем рот, он явно стремится бросить тень подозрения на всех, кроме самого себя. В подходящий момент я хотел бы нанести такой удар, который произвел бы воистину ошеломляющее впечатление. Именно поэтому я и хочу, чтобы не произошла утечка этой информации, ни единого словечка. Понимаете?

— Сделаем все, что вы скажете, — заявил Джим Брэкстон.

— Хорошо, договорились, — заметил Мейсон, — и я хотел бы, чтобы вы точно следовали инструкциям. Все может оказаться гораздо более важным, чем вы сейчас думаете.

— Ну, положим, — вздернув подбородок, заметила миссис Брэкстон, — я-то знаю, когда держать свой язык за зубами, а что касается Джима, он никогда не болтает, не правда ли, Джим?

— Да, дорогая, конечно.

— И ты будешь исполнять инструкции мистера Мейсона, не так ли, Джим?

— Да, дорогая.

— Вам нечего беспокоиться, — она обернулась к адвокату.

— Итак, — Мейсон сухо улыбнулся, — все говорит о том, что вы оба понимаете, о чём идет речь.

Ночь была ясная и спокойная. Свет звезд ровно сиял в глубине неба, но его забивали мощные прожекторы в аэропорту. Мейсон влился в поток пассажиров, спешащих к выходу. Выполняя инструкции, Джим и Джорд-жиана Брэкстон были среди первых, спустившихся по трапу с самолета, адвокат же пристроился в конце очереди. Пока Мейсон поднимался по лестнице в центральный зал аэропорта, он незаметно и быстро огляделся, ища взглядом Деллу Стрит. Ее нигде не было. Начиная беспокоиться, он направился к выходу и здесь внезапно увидел лейтенанта Трэгга с небольшим чемоданчиком в руке. Тот, нетерпеливо поглядывая на громадные часы в зале, мерил шагами пол. Мейсон, повернувшись спиной к лейтенанту Трэггу, поспешил к выходу. Он уже почти проскочил незамеченным к тяжелым стеклянным дверям, когда Трэгг резко и довольно бесцеремонно окликнул его по имени. Мейсон повернулся, изобразив на лице крайнее удивление. Трэгг заторопился к нему.

— Здравствуйте, Трэгг, — небрежно бросил Мейсон, показывая всем своим видом, что он очень спешит и не может задерживаться.

— Ну так как поживаем, защитник? — спросил Трэгг.

Тон Мейсона мог обмануть кого угодно, но не Трэгга — самого умного и грамотного полицейского из числа тех, с кем ему приходилось иметь дело.

— Нормально, не жалуюсь. А здесь как дела?

— Догадываюсь, что вы были в Новом Орлеане, не так ли? — Трэгг был в отличном настроении и весьма юмористическом расположении духа.

Мейсон молча кивнул.

— Как же вы тогда здесь оказались, если тамошняя полиция сообщила нам, что они запретили вам покидать их город вплоть до особого указания?

— Полиция в Новом Орлеане^ — веско отрезал Мейсон, — груба, деспотична, несдержанна и невежлива.

Трэгг рассмеялся от всей души, а затем резко перешел на серьезный тон.

— Скажите, Мейсон, вам разрешили уехать?

— Я не привык спрашивать ничьих разрешений и следовать указаниям, ограничивающим свободу моего передвижения до тех пор, пока не будет доказано в установленном законом порядке, что я совершил то или иное уголовно наказуемое деяние, — в таком же тоне ответил Мейсон.

— Ну ладно, Мейсон, — лицо Трэгга расплылось в добродушной улыбке, — будем надеяться, что там, в Новом Орлеане, не случилось ничего такого, что заставило бы вас изменить своим твердым жизненным правилам.

— Можете быть уверены, — в тон ему ответил адвокат.

— В чем, в чем, а в оптимизме вам, Мейсон, не откажешь.