Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 25. Дело о небрежной нимфе

— Я не понимаю, почему вы обязаны ее защищать, — сказала Делла Стрит. — В конце концов, вы…

— В конце концов, — перебил ее Мейсон, — это я, болван, подобрал ее в каноэ в субботу вечером после ее эскапады, и я боюсь, что Клод Глостер не только подозревает это — у него, возможно, имеются какие-то вещественные доказательства на этот счет. В зале суда поговаривают, будто бы он хвастался, что у него на руках все тринадцать козырей. Посмотрим еще, что нам расскажет Пит Кадиц.

— Может быть, она все-таки говорит правду' Перри? А если нет, значит, она придумывает сейчас что-нибудь такое, чтобы доказать, что она сделала это в целях самозащиты, — вслух размышлял Пол Дрейк. — Ведь перед тем как прикончили Олдера, там шла, должно быть, отчаянная борьба. Не то чтобы кто-то просто выхватил револьвер и выстрелил в него… Один из моих людей, я говорил тебе, Перри, был там и видел царапины на внутренней стороне двери чулана, обшитой панелью. Он говорил, что собака была в неописуемой ярости, стараясь вырваться из чулана. Царапины были настолько свежие, что в некоторых местах еще висели крохотные стружки, оставшиеся после когтей.

— Я пытался представить себе, что там вообще могло происходить, — задумчиво проговорил Мейсон. — Это дело рук какого-то мужчины либо женщины, которая отчаянно боролась за свою жизнь. Там, должно быть, шла жестокая борьба, во время которой убийца схватил револьвер. Конечно, возможно, что теперь Дороти Феннер и говорит правду, но после моего печального опыта я боюсь ей доверять.

— Но что бы там ни произошло, — уверенно сказал Пол Дрейк, — могу поспорить, что в доме Олдера долго и упорно боролись. Собака изодрала дверь буквально в щепки.

— Осмысление этого факта мы, пожалуй, отложим на будущее, — решил Мейсон. — А сейчас, при теперешних обстоятельствах, я просто не смею планировать защиту, пока не увижу, какие еще сюрпризы преподнесет нам обвинение. Отныне я буду слушать и учитывать все улики по мере их поступления. Затем мне придется додуматься, как было совершено это преступление, и заставить всех поверить, что я знал все это еще до того, как согласился взяться за дело Дороти Феннер.

Закат окутал, словно мантией, тихие воды залива, когда Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк шли по доскам пристани, всматриваясь в лес стройных мачт, которые время от времени колыхались на легкой зяби, поднятой проходившими тут моторными лодками.

Откуда-то издалека слышались звуки аккордеона, и надтреснутый баритон сентиментально выводил мелодию старинной баллады. Потом пение прекратилось, но аккордеон продолжал играть.

— По-моему, это он, — сказал Пол Дрейк. — Говорят, что он каждый вечер проводит час-другой, играя на аккордеоне и распевая старинные песни. Рассказывают, что он когда-то был сильно влюблен в одну девушку, которая умерла, и с тех пор живет одиноко, верный ее памяти, и поет песни, какие певал ей в пору своего ухаживания. Если ты вручишь ему повестку в суд, Перри, неизвестно еще, как эта история может подействовать на чувствительное сердце. Да, с такой «приправой» рассказ о запечатанной бутылке с письмом внутри пресса просто вырвет у тебя из рук!..

— Я не хочу отдавать это прессе, — возразил Мейсон. — Мне это нужно как вещественное доказательство. А теперь я настолько изверился в моей клиентке, что почти не сомневаюсь в том, что она в субботу вечером прихватила все-таки какие-то драгоценности. Ну ладно, подождем и посмотрим, что за неприятные сюрпризы приготовил нам Клод Глостер.

Они прошли довольно большой отрезок пути вдоль длинного пирса и наконец увидели фигуру седого моряка, сидевшего на носу опрятной рыбачьей лодки и игравшего на аккордеоне. Его лицо, обветренное и загрубевшее от соленых брызг, было изборождено глубокими морщинами.

Делла Стрит положила руку на плечо Перри Мейсона, прошептав: «Подождите, пока он кончит».

Втроем они стояли под защитой ветхого сарая, почти не видимые в его тени, прислушиваясь к старым мелодиям, бывшим в моде лет сорок назад.

Наконец песня закончилась. Мужчина поставил аккордеон на колено, поднял голову и посмотрел на запад, где догорал последний отблеск дневного света, отдавая небо во власть вечерней звезды — такой яркой, что ее отражение прочерчивало по воде сверкающую золотую нить.

Моряк услышал шаги, когда они вышли из своего укрытия, поднял глаза и с любопытством посмотрел на пришедших.

Мейсон, выйдя вперед, представился сам и назвал своих спутников.

Кадиц пристально посмотрел на них, кивнул и на мгновение опять повернул голову к закату.

— Здесь очень поэтично в сумерки, не правда ли? — участливо произнесла Делла Стрит.

— Мы хотели задать вам, сэр, несколько вопросов про ту бутылку, — начал Мейсон. — Ту, что вы нашли, с письмом внутри.

Кадиц посмотрел на него, но опять ничего не сказал.

— Вам, наверное, не хочется возвращаться в сегодняшний день, разговаривать после того, как вы жили старыми воспоминаниями, — горячо сказала Делла Стрит. — Простите, что нарушили ваш покой…

Кадиц неожиданно шагнул к перилам и выплюнул длинную струю табачного сока в воду, потом повернулся к ним:

— Не в этом дело, мэм, это проклятый табак! А что такое вы говорите про бутылку?

Пол Дрейк поймал взгляд Мейсона. Делла Стрит перехватила этот взгляд и улыбнулась, а Мейсон сказал:

— Мне надо знать, что именно случилось. Мне надо знать все про то, как вы нашли эту бутылку, где она была и что вы с ней сделали.

Питер Кадиц немного подумал, потом выплюнул остаток жвачки, провел языком по зубам, чтобы убедиться, что во рту чисто, сплюнул еще раз и повернулся лицом к нежданным посетителям.

— Я независим. Я не люблю цивилизацию.

— А кто ее любит, сэр? — с усмешкой отозвался Мейсон.

— Мне представляется, — продолжал Кадиц, — что человек уж слишком гонится за цивилизацией, и его обкладывают налогами и за то, и за это, так что ему приходится работать все больше и больше, чтобы иметь деньги на уплату этих самых налогов.

— Вас беспокоят налоги? — спросил Мейсон.

— Не налоги, а то бремя, какое цивилизация накладывает на человека. У вас, скажем, плохая работа, вы зарабатываете небольшие деньги, и вот вы получаете работу получше, и вам уже присылают счета из чистки и из прачечной. Чтобы платить за все это, вы должны найти более высокооплачиваемую работу, и, к тому времени, как вы этого добились, вы начинаете вращаться в обществе вам подобных, а это значит, с целью получить еще более выгодную должность…

— Не надо, — усмехнулся Пол Дрейк. — Вы меня просто убиваете своими пессимистическими рассуждениями.

Пит Кадиц окинул взглядом хорошо одетого Пола Дрейка.

— Черта с два, я убиваю! Вы сами себя убиваете.