Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 23. Сумочка авантюристки

— Спасибо, мы только что пообедали, — сказал Мейсон.

Нелл Симс внимательно осмотрела сложенные стопкой на песке тарелки и едва не фыркнула.

— Этот Солти загонит тебя в могилу, — сказала она Кларку. — Когда он кашеварил на прииске «Дезерт Меса», все называли его варево «похлебкой с трупным ядом». Я знаю его уже тридцать пять лет. Он никогда…

Из-за кактусов показался Солти с машинкой и портфелем Деллы Стрит в руках.

— Что это ты там болтаешь про меня?

— Черт бы побрал эти кактусы! — сердито воскликнула Нелл. — Ни черта сквозь них не видно, никуда не спрячешься. Ни о ком нельзя ни слова сказать, чтобы тот не услышал. Так тебе и надо, Солти Бауэрс. Как говорится, соглядатай добра не наживет.

Солти добродушно усмехнулся.

— Профессиональная зависть, — пояснил он Мейсону.

— Какая зависть! — воскликнула Нелл. — Твое варево убьет и лошадь.

— Пока, как видишь, жив и здоров.

— Вот именно, пока! Потому что при первой же возможности бежал в мой ресторан, чтобы набить живот приличной домашней пищей. Вся беда в том, Солти Бауэрс, что тебе недоступен научный подход. Ты понятия не имеешь о витаминах и все готовишь на жире. Съесть твое варево — все равно, что принять такую же порцию яда.

Солти только усмехнулся.

— Нелл любит поворчать, — пояснил Кларк. — На самом деле она влюблена в Солти. Правда, Нелл?

— Просто без ума от него, — язвительно ответила та. — Ему нет равных в своем деле… как и наждачной бумаге. Я считаю, что в поварском деле лучшего погонщика ослов не найти. Давай свой стакан, я лучше уйду отсюда. Кстати, не хочешь, чтобы я вымыла посуду в доме, как полагается?

Солти достал из кармана вересковую трубку, набил ее табаком, взглянул на Нелл, усмехнулся и покачал головой.

— Ты заляпаешь ее мылом.

— Знаете, как они моют посуду? — обратилась Нелл к Делле Стрит. — Раскидывают ее на земле, натирают песком, ждут, пока песок высохнет, стряхивают его и ополаскивают все тарелки одной чашкой воды.

— Это единственный способ в мире действительно хорошо вычистить посуду, — заявил Солти, с удовольствием попыхивая трубкой. — В пустыне приходится именно так поступать, потому что воды мало. Но, как ни странно, посуда действительно становится чистой. Берешь чистый песок, натираешь им тарелку, стряхиваешь песок, ополаскиваешь водой и получаешь чистую тарелку.

— Чистую! — прошипела Нелл.

— Я и говорю — безупречно чистую.

— Чистый яд, — не унималась Нелл. — Не понимаю, почему ты задумал отравить Бэннинга? Под чьим дурным влиянием? Лучше бы готовил пищу его родственнику, живущему в доме. Тому немного яда совсем не помешало бы.

Солти криво усмехнулся, продолжая попыхивать трубкой.

— Почему же ты его не отравишь, Нелл?

Лицо ее вдруг потеряло всякое выражение, как будто одеревенело. Она взяла у Бэннинга Кларка пустой стакан, собралась было уходить, потом повернулась к Солти и многозначительно сказала:

— Как часто в шутку мы мечем бисер мудрости перед свиньями.

Затем повернулась и величественно зашагала прочь.

Мейсон широко улыбнулся, достал портсигар, протянул его Делле, потом предложил закурить Бэннингу Кларку.

— Занятная женщина. Почему она так переиначивает пословицы?

— Этого никто не знает, — ответил Кларк. — Иногда мне кажется, что она перевирает их непроизвольно, а иногда, что она делает это намеренно, подгоняя их под собственную философию. Многие ребята в Мохаве приходили в ее ресторан скорее послушать ее, чем пообедать. Как насчет договора? Вы можете составить его прямо сейчас?

Делла Стрит открыла футляр машинки, положила ее на колени, вставила бумагу и копирку.

— Мне еще не приходилось печатать договор о слиянии пакетов акций, сидя на земле самодельной пустыни в фешенебельном районе Сан-Роберто. Боюсь, получится не слишком аккуратно, но я попробую.

— Меня не интересует, как будет выглядеть документ, — сказал Беннинг Кларк, — лишь бы он имел юридическую силу.

Мейсон кивнул, задал несколько вопросов и начал диктовать текст договора. Закончив, он протянул один экземпляр Кларку, второй — Солти Бауэрсу.

Кларк внимательно изучил документ. Бауэрс даже не прочитал свой экземпляр.

— Вы обязаны его прочитать, — сказал Мейсон.

— Зачем?

— Иначе он не будет иметь юридической силы.

Бауэрс взял в руки свой экземпляр и стал старательно читать текст, шевеля губами, произнося про себя каждое слово.

— Все в порядке? — спросил Мейсон.

Бэннинг Кларк резким движением достал авторучку, поставил под документом свою подпись и протянул ручку Солти Бауэрсу.

Бауэрс подписал оба экземпляра, вернул ручку Бэн-нингу Кварку, взял трубку, поднес было ее к губам, но вдруг передумал и посмотрел прямо в глаза своему партнеру.

— Она тебя обманет, — сказал Кларк.

— О чем ты? — быстро и несколько раздраженно спросил Солти.

— Ты знаешь, о чем.

Солти зажал трубку зубами, зажег спичку, поднес пламя к трубке и снова посмотрел на Кларка.

— Она будет верна мне, — многозначительно произнес он и втянул пламя внутрь своей вересковой трубки.

Дипломированную медсестру Велму Старлер в последнее время мучила бессонница. Как и всякий медицинский работник, она воздерживалась от лекарств, особенно после того, как поняла, что причины недуга кроются в разладе с самой собой.

Она знала, что сказал бы в данном случае Ринки. Ее младший брат, хотя разница в их возрасте составляла всего год, был большим любителем приключений. Его голова была полна различных идей, новых и весьма нетрадиционных, — о людях, о собственности, о правах человека. Ринки посчитал бы, что она понапрасну тратит время, приковав себя золотой цепью к избалованному миллионеру, жизнь которого не имеет никакого значения для остального человечества. Ринки летал на самолете где-то в южных морях. Армия нуждалась в медсестрах — почему бы Велме не отправиться туда, где она действительно нужна, писал он ей в каждом письме.

Такова была точка зрения Ринки. Но существовала и другая — матери Велмы, которая постоянно твердила: «Велма, ты не похожа на Ринки. Он никогда не угомонится, не может и минуты побыть на одном месте. Опасность всегда будет шествовать за ним по пятам, потому что ему так нравится, такой уж у него характер. Я не собираюсь переделывать его, даже если бы и могла. Когда он был еще совсем маленьким, я знала, что должна готовить себя к удару, который рано или поздно настигнет меня, когда придет известие. Смерть его будет быстрой и внезапной. Из-за лопнувшей шины несущегося на бешеной скорости автомобиля или при попытке выполнить фигуру высшего пилотажа. Именно такой смерти он пожелал бы себе сам, и я желаю ему. Но ты совсем другая, Велма. Я могу положиться на тебя. Ты думаешь о будущем. У тебя есть чувство ответственности. Прошу тебя, родная, не уезжай. В конце концов, одного искателя приключений в семье вполне достаточно. Я не вынесу одиночества. Весь мир торопится куда-то, жизнь отбрасывает тебя в сторону и мчится дальше, если у тебя нет якоря».