Дороти Сэйерс - Пять красных селедок. Девять погребальных ударов

– Да. Лучше не трогать узлы, милорд. Они могут рассказать нам о том, кто их завязывал.

– Вы правы. Итак, забрасываем удочку снова.

Вскоре возле колодца лежало пять частей веревки, включая толстый конец.

– Руки и лодыжки преступник связал по отдельности. Само тело привязал к чему-то, а лишнее отрезал. От толстого конца тоже избавился, поскольку тот мешал завязывать узлы. Хм! – протянул Бланделл. – Не слишком профессионально, но эффективно. Интересная находка, милорд. Только вот теперь у нас возникли новые вопросы, и преступление представляется в ином свете, вы так не думаете?

– Вы совершенно правы, Бланделл. Однако нужно быть готовым к любым неожиданностям. Эй, какого…

Над кладбищенской оградой мелькнула чья-то голова, но через мгновение исчезла из виду.

– Что тебе здесь нужно, Пик? – строго спросил старший инспектор.

– Ничего, – ответил тот. – Ничего не нужно. Кого вы собираетесь повесить на этой веревке, мистер? Это ведь веревка. На колокольне их целых восемь. Святой отец больше не позволяет мне туда подниматься, потому что они не хотят, чтобы кто-то знал. Но Дурачок Пик знает. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Все подвешены за шею. Старый Пол самый большой… Тейлор Пол… А должно быть девять. Я умею считать. Дурачок Пик умеет считать. Я могу пересчитать их все на пальцах. Их восемь. И еще девятый. И десятый. Только я не скажу, как его зовут. О нет. И он ждет девяти погребальных ударов. Один, два, три, четыре…

– А ну-ка вали отсюда! – крикнул Бланделл. – И не попадайся мне больше на глаза!

– Кто попался? Послушайте, вы расскажете мне, а я расскажу вам. Вскоре появится девятый, а это веревка – чтобы его повесить, да, мистер? Их девять. Восемь уже висят. Пик знает. Пик может рассказать. Но не расскажет. О нет! Кто-то может услышать. – Лицо слабоумного приобрело привычное отсутствующее выражение, и он слегка приподнял шапку. – Хорошего вам дня, сэр. Хорошего дня, мистер. Мне нужно накормить свиней. Это работа для Пика. Да-да, свиньи хотят есть. Доброго утра, сэр. Доброго утра, мистер. – И он неуклюже поковылял через поле.

– Ну вот! – досадливо воскликнул старший инспектор. – Теперь он всем расскажет про веревку. Его мать повесилась в коровнике, когда он был ребенком. Он ее обнаружил и после этого повредился умом. Это случилось тридцать лет назад. В Литтл-Дикси. Я отвезу эти куски в полицейский участок, а потом навещу Уильяма Тодея. Он наверняка уже пообедал.

– А вот я на обед опоздал, – вздохнул Уимзи, когда часы пробили четверть второго. – Теперь придется извиняться перед миссис Венаблз.

– Видите ли, миссис Тодей, – вкрадчиво начал Бланделл, – если кто-то и может помочь нам в этом запутанном деле, так это вы.

Мэри Тодей покачала головой.

– Разумеется, я помогла бы вам, мистер Бланделл, но всю ночь провела без сна рядом с Уиллом. Почти неделю не ложилась спать. А в ночь после похорон несчастной леди Торп Уиллу стало совсем плохо. Простуда перешла в пневмонию, и мы уж думали, что он не выкарабкается. Никогда мне не забыть той ночи. Я сидела возле постели мужа, слушала, как Тейлор Пол звонит по усопшей леди Торп, и раздумывала над тем, не будет ли Уилл следующим.

– Ну-ну! – смущенно оборвал женщину супруг, выливая на кусок лосося слишком много уксуса. – Все давно позади, так что и говорить не о чем.

– Конечно, конечно, – поспешил успокоить хозяина дома Бланделл. – Нелегко вам пришлось, да, Уильям? Слышал, вы бредили. Я знаю, что такое пневмония, ведь в тысяча девятьсот двадцать втором году она унесла жизнь моей тещи. За такими больными тяжело ухаживать.

– Верно, – кивнула миссис Тодей. – В ту ночь Уилл был очень плох. Все пытался встать и пойти в церковь. Он думал, что перезвон начали без него, хотя я повторяла, что новый год уже наступил. Я с трудом с ним справлялась, и никто не мог мне помочь. Джим уехал рано утром. С ним-то мне было гораздо проще, но он должен был вернуться на корабль. Он и так пробыл дома довольно долго. Только ведь Джим себе не хозяин.

– Он служит на торговом судне? – спросил Бланделл. – Как у него дела? Не писал ли он вам в последнее время?

– На прошлой неделе мы получили открытку из Гонконга, – ответила Мэри, – но он почти ничего не написал. Просил передать привет девочкам и сообщил, что у него все хорошо. В этот раз он присылает только открытки. Вероятно, очень занят, хотя обычно любит писать письма.

– Наверное, рабочих рук не хватает, – предположил Уильям. – Сейчас у тех, кто занимается грузоперевозками, нелегкие времена. А все из-за экономического спада.

– Да. Когда вы ожидаете Джима в следующий раз?

– Этого мы не знаем, – ответил Уильям, и Бланделл бросил на него внимательный взгляд: слишком уж радостно прозвучал голос хозяина дома. – Если торговля пойдет бойко, то не скоро. Его корабль не совершает регулярных рейсов. Они курсируют из порта в порт в поисках грузов.

– Я понял. Как называется корабль?

– «Ханна Браун», – ответила Мэри. – Он принадлежит компании «Лэмпсон энд Блейк» из Гулля. Джим отлично справляется со своей работой, и у хозяев на него большие планы. Если что-нибудь случится с капитаном Вудсом, наш Джим займет его место. Правда, Уилл?

– Так он говорит. Но в наши дни не следует слишком на что-либо рассчитывать.

«Значит, у них разлад из-за Джима. Это многое объясняет. Однако в моем деле это не поможет, так что лучше сменить тему разговора».

– В ту ночь вы не заметили, чтобы в церкви происходило что-нибудь странное? – спросил Бланделл. – Может, вспыхивали какие-то огни?

– Я всю ночь не отходила от постели Уилла, – ответила миссис Тодей, нерешительно взглянув на мужа. – Он был так плох, что стоило мне отлучиться, как он сбрасывал одеяло и пытался встать. Если Уилл не думал о перезвоне, то вспоминал о тех давних неприятностях…

– Краже ожерелья?

– Да. В голове у него все перепуталось. Ему казалось, что снова будет суд и ему придется защищать меня.

– Хватит! – внезапно закричал Тодей, отодвинув от себя тарелку с такой силой, что вилка и нож со звоном упали на стол. – Не желаю больше ничего слышать. Все это в прошлом и давно забыто. И если я вспомнил о давних делах в бреду, то в том нет моей вины. Я ничего не мог с собой поделать. Вы должны это понимать.

– Я не осуждаю тебя, Уилл.

– Не хочу, чтобы в моем доме вспоминали о том случае. Для чего вы вообще пришли сюда, мистер Бланделл? Зачем тревожите мою жену? Она уже сказала вам, что ничего не знает о найденном на кладбище человеке. А то, что я сказал или сделал во время болезни, не стоит и ломаного гроша.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул старший инспектор. – Мне жаль, если мой визит пробудил неприятные воспоминания. Что ж, не стану вам докучать. Не могу сказать, что я не разочарован, но работа полицейского сплошь состоит из разочарований, так что я привык мужественно встречать невзгоды. А теперь позвольте попрощаться, чтобы ваши дети могли попить чаю. Кстати, что с вашим попугаем?