Буало-Нарсежак - Конечная остановка

— Большое несчастье, когда нет отца, — не унималась мадам Корбино.

Видно, сегодня ей на ум приходили одни только неуместные фразы.

— Пришлите мне счет, — оборвал ее доктор. — А ты залезай.

Сам он сел за руль и опустил стекло.

— Уж вы простите его, ладно? — снова сказала она.

Наклонившись, она ждала какого-нибудь обнадеживающего слова. Но доктор включил сцепление, даже не попрощавшись. Люсьен почувствовал, что пробил час пустопорожнего трепа. В памяти всплыла фраза Бориса Виана: «Хороши только мертвые. Смерть — это гармония. У нее нет памяти. Всему конец. Пока ты не умер, и не мечтай о гармонии». Но Борис Виан остался уже в прошлом. Он годился для прежней жизни. Жизни до Элиан.

— Ты отдаешь себе отчет, — начал доктор отрывистым, резким тоном, который Люсьен так хорошо знал. — Вы оба несовершеннолетние. Если случится несчастье, кто окажется виноватым? Разумеется, я. И в какой-то степени гараж. Страховая компания откажется платить. Знаешь, чего ты заслуживаешь? Хорошей головомойки, это единственный доступный для твоего понимания язык.

Люсьен старался не шевелиться, по опыту зная, что буря постепенно утихнет, запутавшись в словах. А слова созданы для того, чтобы улетучиваться.

— И не вздумай уверять меня, будто вы ездили в Лору-Ботро. Не принимай меня за дурака. Ты весь промок, и машина в грязи, словно вы таскались по полям. Ну?.. Я жду ответа… Предпочитаешь отмалчиваться?.. Как хочешь, но я все равно узнаю. До тех пор, пока не скажешь правду, не получишь карманных денег. Конец развлечениям. И не пытайся занимать у Марты… Ты же уже проделывал эти штучки. Я в курсе. Ничего! Не получишь ничего!

Он умолк, и снова повисло молчание, более плотное, чем стена. Доктор сам отпер гараж.

— Ступай накрой на стол. Хоть иногда сделай чего-нибудь полезное.

Прежде Люсьен, оскорбившись, гремел бы посудой, швырял бы на скатерть тарелки и сыпал проклятия. Теперь же он оставался спокоен и рассеян, погрузившись в туман мечтаний. Он машинально ходил из кухни в столовую, ставил на газ кастрюли. Осмотрев свою тюрьму, она, наверное, ест бутерброды. Впрочем, нет. Она безусловно слишком взволнована. И ждет Бог знает чего, сидя на раскладушке. Они начали ужинать.

— Ты не хочешь сказать мне, куда вы ездили?

— В Лору-Ботро.

— Продолжаешь упорствовать? Ну что ж, я тоже упрямый.

Они молча ели, сидя друг против друга, словно два путешественника, очутившиеся за одним столом по воле случая. Они старались как можно меньше шуметь. Доктор вынул из кармана листочки, скрепленные скрепкой, сложил их и прислонил к бутылке. Люсьен увидел, как его глаза забегали от одной строчки к другой. Как это сказала мадам Корбино: «Большое несчастье, когда нет отца». А когда нет матери, тогда что? Зазвонил телефон. Доктор встал и торопливо вытер рот.

— Так куда вы ездили? — спросил он.

— В Лору-Ботро.

Он с горечью улыбнулся и вышел. А Люсьен, сам не зная почему, вдруг заплакал.

…На следующее утро Люсьен встал поздно. Больше всего он любил субботу. В этот день он не ходил в лицей. И он с удовольствием валялся в постели, закутавшись в одеяла, разомлев, от всего отгородившись, совершенно недосягаемый. Без мыслей, без потребностей, без желаний, он самозабвенно предавался мечтаниям. Но на этот раз все обстояло иначе. Наступила первая суббота, исполненная смысла. И вот доказательство: едва проснувшись, он встал и поставил крестик в своем календаре. Праздник святого Феликса!

Удалось ли ей заснуть? Без простынь! Дыша спертым воздухом! Холодея от страха! Задаваясь вопросом, почему ее похитили! Опасаясь самого худшего! Он открыл ставни. Серое небо постепенно прояснялось. Наверное, вскоре выглянет солнце, которого ей не суждено увидеть. «Нечего сказать, ну и дрянь же мы!» — подумал он, начиная сознавать чудовищность их поступка. Ни на минуту не пришло им в голову, что они нападают на женщину. Кем, по сути, была для них бабенка? Училкой! Символом власти, принуждения. Куклой, на которой они с удовольствием срывали зло! Но когда он схватил ее за ноги…

Сняв пижаму, он выключил ночник и пошел принимать душ. Они просто обязаны освободить ее сегодня же. Два дня — это слишком. В каком состоянии выйдет она из своей тюрьмы? А что, если она подаст жалобу? Эрве заявил, будто ничего такого она не сделает, но откуда ему знать? Полиция действует искусно. Она уже не раз доказывала это в нашумевших делах! Охваченный тревожными думами, он спустился в столовую. И увидел Марту, которая, став на колени, заглядывала под мебель. Она с трудом поднялась, опершись о край стола.

— Бедный мсье, — сказала она. — Вечно мне приходится искать его зажигалку. Он все теряет. Вы ее, случайно, не видели?

— Нет.

— Наверное, он потерял ее в больнице. Что вы опять натворили? Мсье Люсьен, он так ругал вас. Хотя я-то давно его знаю, он совсем не злой. Вспыльчивый, это да. Но он вас очень любит. Зачем вы доставляете ему неприятности?

— Я имел несчастье взять его машину. Подумаешь, какое преступление!

— Сначала одно, потом другое, третье, и в один прекрасный день терпение лопается.

Она потрогала кофейник, проверяя, не остыл ли он.

— Ешьте скорее. Могу сказать вам только одно: ему приходится тяжело. Вы не должны этого делать, мсье Люсьен. У него и без того трудная жизнь! Вечно в бегах! Вечно больные люди! Вы так молоды. И не в состоянии этого понять. Ведь он мог бы еще устроить свою жизнь. Сколько ему? Всего-то сорок два года.

— Сорок.

— Тем более. Иногда мы с ним беседуем. Как-то я ему сказала: «Мсье следовало бы жениться». И знаете, что он мне ответил? «Я не имею права, из-за сына». Что и говорить, хороший отец.

Люсьен отодвинул чашку и вышел. Как ему все надоело. Еще бы не хороший отец. Только и делает, что угрожает, в любую минуту готов наказать. Лучше и не придумаешь. Услыхав телефонный звонок, он крикнул:

— Не беспокойтесь. Я запишу больных.

Он вошел в кабинет, пропахший сигаретами.

— Алло… Кабинет доктора Шайю… А, это ты?.. Откуда звонишь?

— Из телефонной будки, — послышался далекий голос Эрве. — Как там у тебя?

— Ничего особенного. Как всегда. Домашний нагоняй. Обещает не давать мне больше денег. Хочет во что бы то ни стало узнать, куда мы ездили. А у тебя?

— Примерно то же самое. Только они втроем навалились на меня. Знаешь, в таких случаях надо обязательно перекричать их… Если тебе понадобятся деньги, не стесняйся.

— Спасибо. Все уладится. На завтра никаких изменений?

— Нет. Сестра с зятем пойдут в гости к друзьям, мать усядется смотреть телик. А я потихоньку сбегу. Предварительно я тебе позвоню, чтобы ты успел собраться. Ты уверен, что твой отец уйдет?

— Да, уверен. У нас война. Сам понимаешь, он не захочет сидеть здесь, злобно уставившись на меня.