Агата Кристи - Второй удар гонга. Врата судьбы

— Все собаки обожают печень, — сказал мистер Робинсон. — Как я понимаю… — тут он посмотрел на Криспина-Хоршама, — если я захочу посетить мистера и миссис Бересфорд в их собственном доме, то меня разорвут на куски.

— Ганнибал серьезно относится к своим обязанностям, — подтвердил Криспин. — Он охранная собака отличных кровей и никогда об этом не забывает.

— И как человек, занимающийся охраной, вы, конечно, хорошо его понимаете, — сказал мистер Робинсон; его глаза сверкнули. — Вы с вашим мужем отлично выполнили свою работу, миссис Бересфорд. Мы у вас в неоплатном долгу. Полковник Пайкэвей говорил мне, что именно вы были инициатором этого расследования.

— Просто так случилось, — смущенно ответила Таппенс. — Мне… мне стало очень любопытно. И захотелось узнать… о некоторых вещах…

— Да, я могу в это поверить. Теперь, полагаю, вы испытываете столь же естественное любопытство и хотите знать, что же все это такое?

Таппенс смутилась еще больше, и ее речь стала немного бессвязной.

— Ну… ну конечно… То есть… я понимаю, что все это большой секрет… и что нам не надо задавать вопросы, потому что вы все равно не сможете рассказать всего… Я все это прекрасно понимаю.

— Напротив, это я хочу задать вам вопрос. И если вы сообщите мне интересующую меня информацию, то мне будет очень приятно.

Таппенс уставилась на него широко открытыми глазами.

— Я не могу себе представить… — Она замолчала.

— У вас есть какой-то список. Так, по крайней мере, сообщил мне ваш муж. Он не стал рассказывать, что это за список, — и был абсолютно прав. Список — это ваша личная тайна. Но я тоже не чужд любопытства.

И вновь его глаза блеснули. Неожиданно Таппенс поняла, что мистер Робинсон ей очень нравится.

Несколько мгновений она молчала, а потом откашлялась и стала рыться в своей вечерней сумочке.

— Все это очень глупо, — сказала миссис Бересфорд. — Даже не глупо — это настоящее сумасшествие.

— Сумасшествие, сумасшествие, — совершенно неожиданно отреагировал мистер Робинсон. — «Да, в наше время весь мир сошел с ума». Так говорит Ганс Закс, сидя под старым деревом в моей любимой опере «Мейстерзингеры» [95] Опера Р. Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры» (1867), которая считается вершиной творчества композитора. . И как же он прав!

Он взял в руки листок бумаги, который ему протянула Таппенс.

— Если хотите, можете зачитать вслух, — сказала она. — Я не возражаю.

Мистер Робинсон взглянул на листок, а потом протянул его Криспину.

— Ангус, у вас более звонкий голос, чем у меня.

Мистер Криспин взял бумагу и вполне приличным тенором с четкими интонациями зачитал:

— «Черная стрела», Александр Паркинсон, «Мэри Джордан умерла не своей смертью», викторианские фаянсовые табуреты Оксфорд и Кембридж, «улыбка — курица — вот те на», Кэй-Кэй, желудок Матильды, Каин и Авель, Любимая.

Он замолчал и посмотрел на хозяина вечера, который повернулся к Таппенс.

— Дорогая моя, — произнес мистер Робинсон. — Позвольте мне вас поздравить — у вас удивительный ум. То, что от этих улик вы смогли добраться до ваших окончательных открытий, совершенно невероятно.

— Томми мне тоже серьезно помог, — напомнила Таппенс.

— Ты же сама меня во все это втянула, — заметил Бересфорд.

— Он провел прекрасные исследования, — с уважением заметил полковник Пайкэвей. — Дата переписи была для меня крайне полезна.

— Вдвоем вы отличная пара. — Мистер Робинсон еще раз взглянул на Таппенс и улыбнулся. — И все-таки — хотя вы и не проявили никакого нескромного любопытства, — я полагаю, что вы хотите знать, в чем же тут было дело.

— Боже, — воскликнула Таппенс, — неужели вы нам расскажете? Как это мило!

— Что-то из всего этого, как вы сами догадываетесь, началось с Паркинсонов, — начал мистер Робинсон. — И в далеком-далеком прошлом. Моя собственная прабабушка была из семьи Паркинсонов, и кое-что я узнал непосредственно от нее…

Девушка, известная под именем Мэри Джордан, работала на нас. У нее были связи на флоте — мать ее была из Австрии, и она свободно говорила по-немецки.

Может быть, вы слышали, а уж ваш муж знает наверняка, что скоро будут опубликованы некоторые документы. Сейчас в политике преобладает тенденция, согласно которой секретность, которая, несомненно, необходима в некоторых случаях, не должна превращаться в фетиш. Поэтому считается, что определенные сведения, которые содержатся в секретных документах, должны быть опубликованы как часть нашей национальной истории. В течение ближайших двух лет увидят свет три или четыре тома этих сведений, подтвержденных документальными фактами. И туда, естественно, будет включена история о том, что происходило по соседству с «Ласточкиным гнездом» — так тогда назывался ваш нынешний дом.

Естественно, были утечки, которые всегда бывают во время войны или в период подготовки к ней. Были политики, обладавшие непоколебимой репутацией, о которых все были очень высокого мнения. Два или три ведущих журналиста, обладавших колоссальным влиянием на аудиторию и использовавших его не по назначению. Даже перед Первой мировой войной были люди, которые интриговали против своей собственной страны.

А после той войны появились молодые люди, выпускники университетов, которые отчаянно верили в коммунизм, а иногда даже были активными, но тайными членами компартии. Но еще более опасным было то, что фашизм становился все более популярным, а вместе с ним становилась все популярнее политика союза с Гитлером, которого рисовали борцом за мир во всем мире, способным быстро закончить войну… Ну, и так далее. Бесконечная закулисная борьба. Такое уже случалось в истории — и, несомненно, будет случаться вновь: пятая колонна и активна, и опасна, потому что ею управляют люди, верящие в свою цель, хотя среди них встречаются и те, кто преследует шкурные интересы, и те, кто рассчитывает в будущем получить неограниченную власть. Некоторые из этих документов невероятно интересны. Вы только подумайте, сколько раз люди с чистой совестью удивлялись: «Старина Б.? Предатель? Да не может такого быть. Последний человек в мире, на которого можно подумать! Ему можно абсолютно доверять!»

Идеальный случай «абсолютного доверия». Старо как мир. И всегда одно и то же. В мире бизнеса, в армии, в политической жизни. Везде есть люди с открытыми честными лицами — которых вы не можете не любить и которым не можете не доверять. Выше всяких подозрений. «Последний человек в мире». И так далее и тому подобное… Тот, кто чувствует себя во всей этой грязи как рыба в воде, как те люди, которые способны продать вам возле гостиницы «Ритц» крашеный кирпич, выдав его за золотой слиток.