Агата Кристи - Второй удар гонга. Врата судьбы

— С другой стороны, можно сказать, что человек больше похож на мангуста.

— Отлично. Вы тоже читаете Киплинга. Я очень рад. К сожалению, Киплинга так и не оценили по достоинству. А он был прекрасным парнем. И читать его в наши дни — одно удовольствие. Его короткие рассказы — это действительно нечто. Думаю, что их так и не поняли до конца.

— Я не хочу выглядеть дураком, — прервал его Томми. — Не хочу связываться с делами, которые не имеют ко мне никакого отношения. Не хочу вообще ни с чем и ни с кем связываться — так будет вернее.

— А вот это сложно предугадать, — заметил мистер Робинсон.

— Но я действительно так думаю, — продолжил Томми, который ощущал колоссальную вину за то, что отвлек от дел очень важного человека. — Еще раз — я просто хочу узнать.

— Думаю, что вы хотите узнать это ради вашей супруги. Я много о ней слышал, но никогда не имел чести встречать, знаете ли. Исключительная женщина, не так ли?

— Мне тоже так кажется.

— Рад это слышать. Мне нравятся люди, которые держатся вместе и наслаждаются совместной жизнью.

— Знаете, мне кажется, что я похож на черепаху. То есть мы похожи. Старые и уставшие… И хотя мы для нашего возраста прекрасно себя чувствуем, мы не хотим ни с чем связываться. Мы не хотим ни во что влипать. Мы просто…

— Знаю, знаю, — сказал мистер Робинсон. — И не надо за это извиняться. Вы хотите знать. Как мангусты — вы хотите знать. Вы и миссис Бересфорд. Более того, все, что я о ней слышал, говорит за то, что она-таки узнает.

— Вы думаете, что у нее больше шансов на успех?

— Знаете, мне кажется, что ваши способности узнавать что-то не так хороши, как ее, но вы имеете такие же шансы на успех, как и она. Просто потому, что умеете работать с источниками. А в наше время сложно найти источники информации о том, что произошло так давно.

— Именно поэтому я чувствую себя ужасно, потому что пришел и побеспокоил вас. Но сам бы я на это никогда не решился. Это все из-за Отбивной. То есть я хочу…

— Я знаю, о ком вы. У него были кудрявые, как баранья шерсть, бакенбарды — отсюда и прозвище. Хороший парень. В свое время хорошо работал. Да. Он послал вас ко мне потому, что знает: меня интересуют такие дела. Знаете, я начал довольно рано. Я имею в виду собирать информацию и совать свой нос во все щели.

— И теперь, — заметил Томми, — вы самый лучший.

— Кто вам такое сказал? — поинтересовался мистер Робинсон. — Все это глупости.

— Я так не думаю, — возразил Бересфорд.

— Ну что ж, — сказал желтолицый толстяк. — Кто-то карабкается наверх, а кого-то туда выталкивает. Думаю, что последнее более или менее подходит ко мне. Мне просто пришлось столкнуться с несколькими невероятно интересными делами.

— Вы имеете в виду дело, связанное с… Франкфуртом, кажется?

— Так вы тоже слыхали об этом? Я уже давно забыл об этих слухах. Они не так широко известны. И не думайте, что я начну ругать вас за то, что вы пришли ко мне и стали задавать вопросы. Может быть, на некоторые из них я смогу ответить. И если я говорю, что в прошлом произошло нечто, что может вызвать определенный интерес в наши дни, то это можно рассматривать как информацию, которая подтверждает важность произошедшего. Хотя не очень понимаю, что я могу предложить вам в настоящий момент. Здесь все зависит от вашего желания, от того, как вы будете слушать рассказы о том времени, от того, что вы сможете узнать о тех стародавних временах. И если вам что-нибудь удастся узнать, то не сочтите за труд сообщить мне. Знаете ли, мы можем даже придумать кодовые слова. Так, чтобы было интереснее, чтобы снова почувствовать себя в деле. Например, «джем из диких яблок» — как вам? Вы звоните и говорите, что ваша жена приготовила джем из диких яблок и не хочу ли я взять себе баночку. И я сразу понимаю, о чем вы.

— Вы считаете, что я… что мне удастся что-то узнать про Мэри Джордан? А мне кажется, что смысла продолжать поиски нет. Ведь она давно умерла.

— Да. Умерла. Но… знаете ли, у людей иногда возникает превратное мнение о людях из-за того, что им о них рассказали. Или написали.

— Вы хотите сказать, что у нас неправильное мнение о Мэри Джордан?

— Да. И она может играть очень важную роль. — Мистер Робинсон взглянул на часы. — Мне пора избавляться от вас. Через десять минут ко мне придет посетитель. Жуткий зануда, но важная шишка в правительстве, а вы сами знаете, какова нынешняя жизнь. Правительство, правительство — только и слышишь на каждом углу. В офисе, дома, в супермаркете, по телевизору… Частная жизнь — вот что нам нужно в нынешние времена. Все эти делишки, которыми вы занимаетесь с женой, относятся к вашей частной жизни, поэтому вы и можете изучать их именно как частные лица. Кто знает, может быть, вам и удастся что-то узнать. Что-то интересное… Да. Может быть, да, а может быть, и нет.

Больше я ничего не могу вам сообщить. Я знаю некоторые факты, которые вам больше никто не расскажет, и в надлежащее время я смогу предоставить их вам. Но поскольку речь идет о мертвых людях и о давно прошедших временах, я не вижу в этом большого смысла.

Однако одну вещь, которая, может быть, поможет вам в вашем расследовании, я вам скажу. Вы же читали о суде над этим коммандером Как-его-там — все время забываю его имя — и знаете, что его судили за шпионаж и приговорили. Свой приговор он полностью заслужил. Он был предателем — ни больше ни меньше. А вот Мэри Джордан…

— Слушаю вас.

— О ней вам надо кое-что знать. Скажу одну вещь, которая, как я уже сказал, может вам помочь. Вы можете назвать ее шпионкой, но она не была немецкой шпионкой. Она не шпионила в пользу врага. Послушайте меня, мой мальчик. Думаю, что могу вас так называть…

Мистер Робинсон понизил голос и подался над столом:

— Она была одной из нас.

— Но ведь это все меняет, — сказала Таппенс.

— Да, — согласился Томми. — Да. Я был в полном шоке. — А почему он рассказал тебе об этом?

— Не знаю, — честно признался Бересфорд. — Думаю, тому было несколько причин.

— А он… как он выглядит, Томми? Ты мне так и не рассказал. — Знаешь, он желтого цвета, — ответил муж. — Желтый, крупный, жирный и очень, очень обычный. Но в то же время — если ты понимаешь, о чем я, — совсем необычный. Он… он именно такой, каким описал его мой знакомый, — он лучший.

— Это звучит так, как будто ты говоришь о каком-то поп-певце. — К этой терминологии быстро привыкаешь.

— Да, но почему? Мне кажется, что он раскрыл тебе то, что совершенно не должен был раскрывать.

— Все это произошло давным-давно. И все уже закончено, — попытался объяснить Томми. — Понимаешь, мне кажется, что сейчас это все уже не так важно. Ты только посмотри на все те вещи, с которых сейчас снимают вуаль секретности. Ведь сейчас уже ничего не замалчивают. Открыто говорят обо всем. Кто что сказал, кто что написал… И если о каком-то событии никто ничего не знает, стало быть, информация о нем была убрана по не известным никому причинам.