Наталия Антонова - Кипение страстей

На подъездной аллее стояла «мазда» бледно-голубого цвета.

Мирослава поднялась на крыльцо и нажала на кнопку звонка.

Пространство за дверью огласилось медными раскатами гонга.

Через некоторое время дверь распахнулась.

На пороге стоял молодой мужчина в халате, имитирующем восточный орнамент.

Он с недоумением уставился на Мирославу, — вам кого?

— Я хотела бы поговорить с Элен Максимовой, — вежливо произнесла Мирослава.

Она давно усвоила, что доброжелательность открывает почти все двери.

— Элен нет, — грустно ответил мужчина.

— А где она?

— Должно быть, на работе, — тон его голоса окрасился в грязно-коричневые тона недовольства, — моя любезная жёнушка только что примчалась из аэропорта и снова куда-то унеслась пару минут назад.

Мирослава вздохнула.

Мужчина оглядел её с ног до головы.

— Если хотите, то можете подождать её, — смилостивился он, — входите.

— Спасибо, — Мирослава вошла в дом.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Мирослава.

— А я, Юрий Базилевский. Муж Элен.

— Очень приятно, — произнесла Волгина банальную фразу. Что ещё она могла сказать в данном случае?..

— Взаимно, — не отличился он оригинальностью. — Вы подруга Элен?

Мирослава не успела ответить.

— Мама! Мама! — донёсся откуда-то детский заспанный голосок.

— Нет, солнышко, это не мама, — голос Юрия наполнился теплом и грустью.

— А мама?

— Мама скоро придёт.

— Извините, — сказал он Мирославе, — проходите в гостиную и подождите. Я скоро вернусь.

— Да, конечно, — проговорила Мирослава, стараясь вложить в голос, как можно больше тепла и сочувствия.

Когда он исчез за одной из дверей, Мирослава прошла в гостиную и сразу села на мягкий диван с удобной спинкой. Она зевнула и закрыла глаза.

Перед её внутренним взором всплыла радужная оболочка глаз Дона, названная сладким греческим словом «ирис»…

Она меняла оттенки основного цвета в зависимости от освещения и настроения, в котором пребывал Дон…

Но чаще всего его глаза были похожи на золотистый свежезаваренный чай или на янтарь.

Хозяин дома появился не раньше, чем через полчаса в том же халате с восточными мотивами, но свежевыбритый.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он, — сами понимаете, маленький ребёнок. Очень скучает по матери. А Элен, — он сделал долгую паузу, — ни им, ни мной почти не интересуется.

— Должно быть, ваша жена слишком занята, — обронила Мирослава осторожно.

— Чрезмерно, — проговорил он недовольно.

— Бизнес, как правило, поглощает много времени и чтобы заработать, приходится от чего-то отказываться, — тщательно взвешивая каждое слово, проговорила Мирослава.

— Вот она и отказывается от ребёнка! — резко ответил Юрий.

В большие окна лился золотистый, щедрый свет. В саду шуршали опадавшие листья.

— Впрочем, забудем об этом, — сказал хозяин дома, — вы голодны? — спросил он.

— Слегка, — улыбнулась Мирослава.

— Тогда я угощу вас поздним завтраком, — если не возражаете?..

— Буду благодарна.

— Пойдёмте на кухню, — позвал он.

Мирослава поднялась с удобного дивана.

— Вы знаете, — словно извиняясь, произнёс Юрий, — у меня было довольно бедное детство. Мать учительница начальных классов, отца я не помню. Он сбежал сразу после моего рождения, — Юрий развёл руками, — и кухня для меня такое место, где уют и домашнее тепло. Порой закрою глаза и кажется, что пахнет мамиными пирогами, — он печально улыбнулся.

— А ваша мама живёт всё там же? — спросила Мирослава осторожно, чувствуя подводные камни.

— Она умерла, — ответил он тихо.

— Простите.

— Нет, ничего. Это было девять лет назад. Я учился в литературном институте, а мама скончалась в одночасье от кровоизлияния. Даже не поболела, не полежала, не отдохнула. Всю жизнь надрывалась за гроши. Ни единого дня не пожила для себя, — он посмотрел на Мирославу, — простите, я, кажется, утомил вас своими воспоминаниями.

— Нет, что вы, — отозвалась Волгина, — наверное, вы очень любили свою маму…

— Безумно! Но больше об этом не слова, прошу вас.

Она кивнула.

— Сейчас будем пить кофе, — голос Юрия стал мягким.

Они прошли на кухню — огромную и светлую, уставленную дорогой импортной мебелью.

Юрий включил газ, поджёг конфорку и налив в турку воды, поставил её на огонь.

Через некоторое время всё пространство кухни заполнил упоительный аромат.

— Вам с сахаром? Со сливками? — спросил Юрий.

— Нет, спасибо, чёрный, — ответила она.

— «Чёрный, как дьявол, горячий, как ад, чистый, как ангел и нежный как любовь…» — процитировал он Талейрана.

Мирослава промолчала.

Усмехнувшись, Юрий поставил перед ней чашку крепкого кофе, тарелки с печеньем, вафлями, рулетом, сыром…

Сел напротив, — хотите, я расскажу вам легенду о кофе? — спросил он.

— Хочу, — Мирослава была абсолютно равнодушна к кофе, но почему бы не выпить чашечку, другую терпкого напитка, если это поможет приоткрыть дверь в душу собеседника.

— Тогда слушайте, — сказал Юрий. — В глубокой древности жил в Эфиопии красивый юноша. Звали его Кадди. Был он трудолюбив, но беден. Ничего у него не было, кроме красоты и горячего сердца. Однажды Кадди полюбил прекрасную девушку. Имя её, к сожалению, история не сохранила. Девушка ответила Кадди взаимностью. Но, увы, отцу красавицы не улыбалось иметь зятем незнатного бедного юношу.

— Тогда ещё не было эмансипации, — Юрий иронично улыбнулся, — красавица смирилась с волей отца и вышла замуж за богатого старика.

— А отчаявшийся Кадди поклялся хранить верность любимой до конца своих дней. Он нанялся в пастухи и стал пасти коз высоко на горных склонах. Там в горах вдали от людей не так сильно болело его израненное любовью сердце. Горный воздух залечивал его раны. А, глядя на весёлых козочек, он и сам веселел. Так бродил Кадди по горам со своим стадом. Горное эхо было самым желанным его собеседником.

Как-то стал замечать пастух, что козы его приходили в необычное возбуждение, когда поедали плоды одного из дикорастущих кустов. Плоды эти были похожи на вишню, только состояли из двух зёрен. И решил Кадди их попробовать. Разжевал один из плодов. Не то, чтобы вяжущий вкус сразу понравился пастуху… Но к своему удивлению, Кадди почувствовал, как силы и бодрость вливаются в его уставшее от дневного перехода тело. Всю усталость как рукой сняло. Обрадовался Кадди и от избытка чувств, расцеловал первую же попавшуюся ему козу. Вот так именно благодаря козам были открыты чудодейственные свойства кофе.

И тут услышал Кадди, будто кто-то зовёт его, — Кадди, Кадди, — точно трава шелестит.

Обернулся он и глазам своим не поверил! — стоит его красавица и протягивает к нему руки.