Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Чего вам надо? – спросила она с сильным северным акцентом.

– Я ваш сосед, – сказал я, указывая на мой дом, – я видел, что вы только что переехали, и потому зашел узнать, не нужно ли вам в чем-нибудь помочь.

– Чего вы лезете, когда вас не спрашивают?! – закричала она и перед самым моим носом захлопнула дверь.

Удивленный и сконфуженный, я повернулся и пошел домой. Целый вечер я старался думать о различных предметах, но мои мысли упорно возвращались к странному видению в окне и к грубому приему старой женщины. Зная нервность и суеверность жены, я решил ничего не рассказывать ей о происшедшем. Ложась спать, я мимоходом сообщил ей, что кто-то поселился в соседнем домике, на что она мне ничего не ответила.

Обыкновенно я сплю очень крепко. Все знали, что когда я засну, меня ничем нельзя разбудить. Но в ту ночь, вероятно, вследствие сильного возбуждения, я спал менее крепко. Вдруг я почувствовал сквозь сон, что кто-то ходит по комнате; просыпаясь постепенно, я увидел, что моя жена совсем одета и выходит из комнаты в накидке и шляпе. Я хотел было произнести слова удивления или протеста, но мой взгляд вдруг упал на ее лицо, освещенное горящей свечой, и я онемел от изумления. Мертвенная бледность покрывала ее лицо, сама она дрожала и тяжело дышала от волнения, причем постоянно поглядывала на мою кровать, очевидно, боясь, чтобы я не проснулся. Затем, убедившись, что я сплю, она бесшумно скользнула из комнаты, и через несколько секунд я услышал, как скрипнула парадная дверь. Я сел на кровати и ощупал свою голову, чтобы убедиться, что это не сон, и что я проснулся. Было три часа утра. Куда могла уходить в такой час моя жена?

Так просидел я минут двадцать, теряясь в догадках и стараясь найти какое-нибудь объяснение. Но чем больше я думал, тем больше все это казалось мне необъяснимым и странным. Только я собрался встать, как вдруг дверь внизу тихо отворилась, и на лестнице послышались шаги моей жены.

– Куда ты ходила, Эффи? – спросил я, когда она вошла в комнату.

При звуке моего голоса она вздрогнула всем телом, легкий крик вырвался из ее груди. Это обстоятельство еще больше обеспокоило меня, так как этим невольным движением она выдала себя и доказала свою виновность. Моя жена всегда отличалась открытым характером, и потому такое исчезновение из комнаты, украдкой, явно уличало ее.

– Ты проснулся, Джек? – почти вскрикнула она с нервным смехом. – А я думала, что тебя ничто не может разбудить.

– Где ты была? – спросил я строго.

– Я не думала, что это тебя испугает, – сказала она, снимая накидку, причем пальцы ее, когда она расстегивала пряжку, страшно дрожали. – Со мной никогда ничего подобного не случалось раньше. Мне вдруг стало так душно в комнате, что я должна была выйти немного подышать свежим воздухом. Хорошо, что я вышла на двор, а то, право, задохнулась бы здесь. Там я постояла у дверей несколько минут и теперь чувствую себя хорошо.

Все это она говорила, ни разу не взглянув мне в глаза, и в ее голосе слышались незнакомые мне ноты. Очевидно, она говорила неправду. Я ни слова не ответил и повернулся лицом к стене, делая тысячи самых ужасных догадок и подозрений. Что такое она скрывает от меня? Куда уходит по ночам? Я чувствовал, что никогда не успокоюсь, пока не узнаю истину, и в то же время боялся приставать к ней с расспросами, так как знал, что она опять станет лгать. Всю остальную часть ночи я провалялся в постели, не сомкнув глаз, придумывая одно предположение невероятнее другого.

В этот день я должен был ехать в город, но был слишком расстроен, чтобы заниматься какими-нибудь делами. Жена была в таком же возбужденном состоянии, как и я, и по ее вопросительным взглядам, которые она изредка кидала на меня, я понял, что она старается найти выход из этого глупого положения, так как чувствует, что я не поверил ее объяснению. За завтраком мы обменялись только двумя-тремя отрывистыми фразами, и потом я сейчас же пошел гулять, что обыкновенно делал и в другие дни, пользуясь утренней прохладой.

Я дошел до самого Хрустального дворца, отдохнул с часок на траве и к половине первого вернулся назад в Норбери. Случайно мне пришлось проходить мимо того же домика, и я остановился на минуту в надежде увидеть еще раз страшное лицо, которое накануне глядело на меня из верхнего окна. Но представьте себе, мистер Холмс, мое удивление, когда дверь домика отворилась и оттуда вышла моя жена!

Я так и остолбенел от удивления. Жена тоже заметила меня и задрожала как осиновый лист. Сначала она, казалось, хотела убежать обратно в домик, но потом, очевидно, сообразила бесполезность такого поступка и посмотрела на меня сконфуженными глазами, тщетно стараясь улыбнуться.

– Я пришла сюда, Джек, узнать, не нужна ли нашим соседям моя помощь. Отчего ты так на меня смотришь? Ты недоволен чем-нибудь или сердишься на меня?

– Так вот куда ты ходила сегодня ночью? – сказал я.

– Что ты, что ты!

– Ты здесь была, я в этом убежден. Кто здесь живет, к кому ты ходишь по ночам?

– Я первый раз сюда пришла.

– Как ты смеешь мне лгать?! – кричал я. – Ведь тебя выдает твой голос. Разве я скрывал что-нибудь от тебя? Сейчас же пойду туда и узнаю, в чем дело!

– Нет-нет, Джек, ради Бога, не ходи! – вскричала она с неподдельным ужасом.

Когда же я сделал несколько шагов по направлению к двери, она вцепилась мне в рукав и со страшной силой потащила обратно.

– Умоляю тебя, Джек, не делай этого! – кричала она. – Клянусь тебе всеми святыми, что сама расскажу все через несколько дней. Если же ты войдешь туда сегодня, то сделаешь меня ужасно несчастной.

Несмотря на все усилия, я никак не мог освободиться от нее и подойти к двери.

– Поверь мне, Джек! Поверь мне только раз. Ты никогда не пожалеешь об этом. Я никогда не стала бы от тебя скрывать, если бы это не было необходимо. От этого зависит счастье всей нашей жизни. Пойдем со мной домой, и все будет хорошо. Если же ты насильно войдешь в этот дом, между нами все кончено.

Последние слова были произнесены с такой твердостью, такое отчаяние слышалось в ее голосе, что я был совершенно обезоружен и стоял в нерешительности у дверей.

– Хорошо, я исполню твое желание, при одном только условии, понимаешь, только при одном, – сказал я наконец. – Ты можешь сохранить при себе свою тайну, но должна обещать мне, что ночные визиты ни разу не повторятся, и что ты не станешь ничего больше от меня скрывать. Я готов забыть все прошедшее, если ты дашь мне обещание, что ничего подобного в будущем больше не повторится.

– О, обещаю тебе, Джек, – произнесла она с видимым облегчением. – Пусть будет по-твоему, только уйдем, уйдем поскорей от этого дома!