Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Но мистер Холмс сказал, что он не возвратится в Брайербрэ.

– Я уже давно знаю его. Холмс ничего не делает без веских оснований, – сказал я, и наш разговор перешел на другие темы.

Денек выдался тяжелый. Фелпс был еще достаточно слабым после продолжительной болезни, нервным и раздражительным из-за перенесенных им потрясений. Напрасно я старался заинтересовать его Афганистаном, Индией, последними политическими новостями, – всем, что только могло бы отвлечь от его мыслей. Он постоянно возвращался к утерянному договору, рассуждал о том, что делает Холмс, какие шаги предпринимает лорд Холдхерст, какие новости мы получим утром. К вечеру он настолько себя измучил, что на него было просто жалко смотреть.

– Вы безусловно доверяете Холмсу? – спросил он.

– Я был свидетелем многих сложных дел, которые ему удавалось раскрыть.

– Но ему никогда еще не приходилось заниматься столь запутанным делом, как это?

– О, на моей памяти встречались задачи и потруднее вашей!

– Но не такого важного значения?

– Не знаю. Но мне достоверно известно, что ему поручали весьма важные дела три царствующих дома Европы.

– Вы хорошо его знаете, Ватсон! А для меня он абсолютно непостижим, я совершенно не понимаю его. Как вы думаете, он уверен в успехе?

– Он ничего не говорил.

– Это дурной знак.

– Напротив, я заметил, что он всегда высказывает недовольство, если не напал на след. А когда он вышел на след, но еще не вполне в этом уверен, он бывает очень молчалив. Ну, мой друг, не изводите себя, этим делу не поможешь. Ложитесь-ка спать, чтобы завтра встать на свежую голову и быть готовым ко всему, что может ожидать вас.

Наконец я уговорил его последовать моему совету, хотя, судя по возбужденному состоянию, я не надеялся, что ему удастся уснуть. Его волнение передалось и мне; я ворочался в постели полночи, размышляя о странной тайне и перебирая сотни предположений, одно невероятнее другого. Зачем Холмс остался в Уокинге? Почему он просил мисс Гаррисон не покидать комнату больного весь день? Почему он не сказал обитателям Брайербрэ, что намеревается остаться там? Я напрасно ломал голову, стараясь найти объяснения всем этим фактам, пока, наконец, не заснул.

Я проснулся в семь часов и тотчас же пошел в комнату Фелпса.

Он был очень измучен бессонной ночью и выглядел осунувшимся. Первым его вопросом было, приехал ли Холмс.

– Он будет здесь в обещанное время, ни минутой раньше или позже, – ответил я.

И я не ошибся, ровно в восемь часов к подъезду подкатил кеб, и из него вышел наш друг. Стоя у окна, мы увидели, что левая рука у него подвязана, а лицо бледное и мрачное. Он вошел в подъезд, но прошло некоторое время, прежде чем он поднялся наверх.

– У него такой вид, будто он потерпел неудачу, – потерянно промолвил Фелпс.

Мне пришлось с ним согласиться.

– В конце концов, можно предположить, что разгадка тайны находится в городе, – сказал я.

Фелпс тяжело вздохнул.

– Не знаю, какие известия он нам принес, но я так ждал его возвращения, – сказал он. – А что случилось с его рукой? Ведь вчера она не была у него подвязана?

– Вы не ранены, Холмс? – спросил я, когда мой друг вошел в комнату.

– Незначительная царапина… Получил из-за собственной неосторожности, – ответил он, раскланиваясь с нами. – Ваше дело, мистер Фелпс, действительно, одно из самых темных среди тех, что мне приходилось распутывать.

– Я боялся, что оно окажется выше ваших сил.

– Замечательно интересный случай.

– Повязка подсказывает мне, что вы побывали в какой-то переделке, – заметил я. – Не расскажете ли нам, что случилось?

– После завтрака, дорогой Ватсон. Напомню, что сегодня утром я дышал воздухом Суррея на протяжении всего тридцатимильного пути и нагулял приличный аппетит. Вероятно, на мое объявление о номере кеба никто не откликнулся? Ну, что же, нельзя ожидать удачи во всем.

Стол был уже накрыт, и только я собрался позвонить, как миссис Хадсон принесла чай и кофе. Еще через несколько минут она принесла приборы с завтраком, и мы все уселись за стол: Холмс страшно голодный, я – полный любопытства, Фелпс – в глубочайшем унынии.

– Миссис Хадсон оказалась как всегда, на высоте, – сказал Холмс, снимая крышку с блюда, на котором лежали тушеные цыплята. – Ее кулинарные способности достаточно скромны, но она, как шотландка, умеет приготовить приличный завтрак. Что там у вас, Ватсон?

– Ветчина и яйца, – ответил я.

– Хорошо. А вы что будете, мистер Фелпс? Цыпленка, яйца? Положить вам или вы сами возьмете?

– Благодарю вас, я не могу есть, – сказал Фелпс.

– Ну, полноте! Попробуйте-ка блюдо, которое перед вами.

– Благодарю вас; право, не хочу.

– Надеюсь, что, по крайней мере, вы не откажетесь поухаживать за мной, – сказал Холмс, лукаво подмигивая.

Фелпс поднял крышку, громко вскрикнул и уставился на блюдо. Лицо его стало белее тарелки, на которую он смотрел. На ней лежал сверток голубовато-серой бумаги. Фелпс схватил его, жадно прочел и пустился скакать по комнате, прижимая бумагу к груди и вскрикивая от восторга. Затем он упал в кресло в полном изнеможении, так что нам пришлось дать ему бренди для успокоения.

– Ну-ну, – успокаивал его Холмс, поглаживая по плечу. – Нехорошо было с моей стороны так внезапно обрушивать на вас столь радостное известие. Но Ватсон вам подтвердит, что я люблю театральные эффекты.

Фелпс схватил его руку и поцеловал ее.

– Да благословит вас Бог! – воскликнул он. – Вы спасли мою честь.

– Ну, знаете, ведь и моя была задета, – возразил Холмс. – Уверяю вас, что не добиться успеха в деле для меня так же неприятно, как для вас не исполнить данного вам поручения!

Фелпс запрятал драгоценный документ в самый глубокий карман сюртука.

– У меня не хватает духа прервать ваш завтрак, а между тем, я умираю от нетерпения узнать, где и как вы достали договор.

Шерлок Холмс выпил чашку кофе и занялся яичницей с ветчиной. Потом он встал, зажег трубку и уселся в свое кресло.

– Расскажу все по порядку, – сказал он. – Расставшись с вами на станции, я совершил восхитительную прогулку по очаровательной местности Суррея и дошел до милой деревушки Риплей, где напился чаю в гостинице, наполнил свою фляжку и запасся сэндвичами. Я остался там до вечера, а потом отправился в Уокинг и как раз после захода солнца очутился на большой дороге у Брайербрэ. Я подождал, пока дорога не опустеет, – да, кажется, и вообще эта дорога не очень многолюдна, – и перелез через забор в парк.

– Но ведь, наверно, калитка была не заперта? – заметил Фелпс.

– Да, но у меня особые вкусы в подобных случаях. Я выбрал место, где стоят три сосны, и под их защитой перелез через забор так, чтобы никто меня не заметил. Перебравшись на другую сторону, я пополз от куста к кусту – свидетельством чему может служить плачевное состояние моих брюк, – пока не дополз до группы рододендронов как раз напротив окна вашей спальни. Здесь я присел на корточки и стал ждать. Шторы в вашей комнате не были опущены, и я мог видеть мисс Гаррисон, сидевшую у стола за чтением. Было четверть одиннадцатого, когда она закрыла книгу, заперла ставни и вышла из комнаты. Я слышал, как она затворила дверь и повернула ключ в замке.