Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Уведомили вы о пропаже автора письма?

– Да, сэр, я послал шифрованную телеграмму.

– Но, может быть, он сам хочет, чтобы это письмо было опубликовано?

– О, нет! Мы имеем серьезные основания предполагать, что он раскаивается в своем поступке! Он видит сам, что поступил необдуманно. Как для него, так и для нас открытие тайны будет неприятно.

– Но кому же, в таком случае, может понадобиться опубликование этого письма? Ведь его и украли, конечно, чтобы опубликовать.

– Здесь, мистер Холмс, мы переходим в область тонкостей международной политики. Взгляните на взаимные отношения держав, и вы без труда поймете мотив преступления. Европа представляет вооруженный лагерь. Два союза равной силы стоят друг против друга. Великобритания поддерживает нейтралитет. Представьте себе, что Великобритания вовлечена в войну с одной из этих политических сторон. Этим самым другая сторона получает преобладание. Вы меня понимаете?

– Понимаю очень хорошо. Противники автора письма похитили этот документ для того, чтобы его поссорить с Англией?

– Совершенно верно.

– И кому могло быть доставлено это письмо?

– Конечно, правительству, в интересах которого действовал вор. В то время, как мы с вами тут разговариваем, письмо, наверное, несется на океанском пароходе по назначению.

Трелонэй Гопп опустил голову и громко застонал. Министр-президент положил ему на плечо руку.

– Что делать, дорогой мой, с вами случилось несчастье! Осуждать вас никто не будет. Вы приняли все меры предосторожности… Итак, мистер Холмс, я сообщил вам все факты. Что вы нам посоветуете?

Холмс печально покачал головой.

– Вы сказали, сэр, что война неизбежна, если это письмо будет опубликовано?

– Да, я так думаю.

– В таком случае готовьтесь к войне, сэр.

– О, это очень жестоко, мистер Холмс!

– Но рассмотрите сами факты, сэр. Немыслимо предположить, чтобы письмо было похищено после половины одиннадцатого вечера, в то время, как мистер Трелонэй Гопп уже находился в спальне. Стало быть, письмо было похищено вчера между половиной седьмого и половиной одиннадцатого, ближе к половине седьмого. Похититель отлично знал, где лежит письмо, и постарался захватить его как можно скорее. Итак, вот когда был захвачен, сэр, этот важный документ. Где он может находиться теперь? У похитителя? Конечно, нет! Похититель передал немедленно письмо тем, кому оно было нужно. Как же мы можем овладеть этим письмом? Никак. Оно вне нашего влияния.

Министр-президент встал с диванчика.

– Ваша логика неумолима, мистер Холмс. Теперь я и сам вижу, что все потеряно, – сказал он.

– Предположим, – продолжал Холмс, – что письмо было похищено лакеем или горничной.

– Но они оба старые испытанные слуги.

– Из вашего рассказа я понял, что спальня ваша находится на втором этаже. Пробраться с улицы в нее невозможно. Стало быть, вор проник в нее изнутри. Письмо взял кто-нибудь из домашних. Теперь спрашивается, кому отдал вор похищенное письмо? Разумеется, какому-нибудь международному шпиону. Эту компанию я знаю. Главных шпионов в этом роде в Лондоне есть трое. С них я начну свои поиски. Если кто-нибудь из этих господ окажется отсутствующим, то мы будем знать, куда делось письмо.

– Но позвольте, с какой стати шпион исчезнет? – воскликнул Трелонэй Гопп. – Он просто отнесет письмо в посольство, здесь же в Лондоне, а затем вернется домой.

– Не думаю; эти шпионы работают самостоятельно, и с посольствами у них всегда натянутые отношения.

Первый министр кивнул головой в знак согласия.

– Вы правы, мистер Холмс. Конечно, вор должен отвезти собственноручно этот драгоценный документ по назначению. Вы придумали прекраснейший план действий. Нам, Гопп, пора ехать. Положим, несчастье очень велико, но из-за него нельзя забывать о других обязанностях. Надеюсь, мистер Холмс, вы уведомите нас немедленно, если вам удастся узнать что-нибудь важное.

И государственные деятели, важно раскланявшись, удалились.

Холмс закурил трубку и глубоко задумался. Я развернул утреннюю газету и погрузился в чтение. Все газеты только и говорили, что о сенсационном преступлении, совершенном накануне ночью.

Холмс вдруг издал громкое восклицание и, вскочив с кресла, положил трубку на камин.

– Да, здесь есть только один путь! – сказал он. – Положение отчаянное, но не безнадежное. Только бы выяснить личность похитителя, а что касается самого письма, то есть серьезные основания предполагать, что он не успел передать его, кому следует. В конце концов, весь вопрос, когда имеем дело с этим народом, в деньгах, а у меня в распоряжении все британское казначейство. Если письмо можно купить, я его куплю… Даже в том случае, если бы для этого пришлось увеличить на пенс подоходный налог. Может быть, шпион и держит то письмо при себе потому, что ожидает покупателей. Но у кого может находиться письмо? В Лондоне имеются только три человека, способные на такое смелое предприятие. Это – Оберштейн, Ларотьер и Эдуард Лукас. Я повидаю их всех.

Я заглянул в газету и спросил:

– Это тот Эдуард Лукас, который живет на Годольфин-стрит?

– Да.

– Ну, так вы его не увидите.

– Почему не увижу?

– Вчера ночью он был убит в собственной квартире.

Мой приятель так часто меня изумлял за время нашего с ним знакомства, что я искренно порадовался, увидев, как сильно изумило его мое сообщение. Он долго глядел на меня в полном недоумении, а затем вырвал у меня из рук газету.

Холмс начал быстро пробегать отчет, который я перед этим читал. В заголовке значились напечатанные жирным шрифтом слова:

Вчера ночью, на Годольфин-стрит, в доме № 16 совершено таинственное убийство. Преступление совершено в старинном, выстроенном более ста лет тому назад доме, на тихой улице между рекой и аббатством, рядом со зданием парламента. Небольшое аристократическое здание это было нанято несколько лет тому назад мистером Эдуардом Лукасом, имя которого хорошо известно в обществе Лондона. Мистер Эдуард Лукас был очаровательным в обхождении человеком; кроме того, он был известен как любитель пения и обладал чудным тенором. Мистеру Лукасу было 34 года, он не был женат. Прислуга его состояла из немолодой домоправительницы, мистрис Прингель, и лакея Миттона. Первая уходила из квартиры рано и ночевала в верхнем этаже дома. Лакей же был в роковую ночь в Гаммерсмите, в гостях у приятеля. С десяти часов вечера мистер Лукас оставался в доме один. Что именно произошло в это время, пока не выяснено. Но в четверть двенадцатого полицейский констебль Беретт, проходя по Годольфин-стрит, увидел, что входная дверь дома № 16 отворена настежь. Он позвонил, но ответа никакого не получил. Констебль, видя, что передняя освещена, вошел в коридорчик и снова позвонил. Ответа опять не получил. Тогда он отворил дверь и вошел. В комнате господствовал полный беспорядок, мебель оказалась сдвинутой в одну кучу, а один из стульев лежал опрокинутый посредине помещения. Около стула, сжимая в руке его ножку, лежал несчастный хозяин квартиры. Мистер Эдуард Лукас был поражен ножом или кинжалом прямо в сердце и умер, надо полагать, мгновенно. Затем выяснилось, что Лукас был убит изогнутым индийским кинжалом, украшавшим вместе с другим старинным оружием стены комнаты. Кинжал был найден лежащим на полу и в крови. Насколько можно полагать, убийство совершено не с целью грабежа. В комнате было много ценных вещей, и все они остались нетронутыми. Мистера Эдуарда Лукаса знали и любили многие, и известие о его несчастной смерти будет встречено людьми с искренним сожалением».