Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Макмурдо пожал плечами.

– Вы слишком мягкий для этих дел, – сказал он, – вы не годитесь для такой работы.

– Во мне жили совесть и религиозное чувство, а они превратили меня в преступника. Мне дали поручение. Если бы я отказался исполнить его, меня бы постигла смерть. Может быть, я трус; может быть, мысль о моей жене и малютках отнимает у меня смелость. Как бы то ни было, воспоминание о случившемся вечно будет преследовать меня…

Стоял уединенный дом, в двадцати милях от города, вон там, за грядой гор… Мне приказали караулить двери. Поручить мне более серьезное дело они не решались. Остальные вошли в комнату, и, когда они снова появились из дверей, на их руках была кровь… Мы повернулись, чтобы уйти, но в это время в доме закричал ребенок, мальчик лет пяти, видевший, как убили его отца. Я чуть не потерял сознание от ужаса! Но приходилось улыбаться, так как я знал, что в противном случае в следующий раз они выйдут с окровавленными руками из моего дома, и мой маленький Фред будет кричать над трупом своего отца. Я сделался преступником, участником убийства. Я верующий католик, но патер не захотел говорить со мной, узнав, что я Чистильщик… Меня отлучили от церкви. Вот в каком положении я нахожусь! Мне ясно, что вы идете по той же дороге, и спрашиваю вас: куда приведет она? Готовы ли вы сделаться хладнокровным убийцей, или мы можем какими-нибудь средствами остановить это?

– Что же вы думаете делать? – резко спросил Макмурдо. – Ведь не доносить же?

– Боже сохрани, – произнес Моррис. – Одна мысль об этом стоила бы мне жизни.

– Это хорошо, – заметил Джон. – Лично я считаю вас слабохарактерным человеком и думаю, что вы придаете делу слишком много значения.

– Слишком много! Поживите здесь подольше, тогда увидите сами. Посмотрите в долину, видите: клубы дыма, выходящие из труб, насылают на нее темную тень. Поверьте, мрак преступлений мрачнее и все ниже опускается над головами здешнего населения. Это Долина Ужаса, Долина Смерти. С заката до утренней зари сердца мирных жителей трепещут от страха. Погодите, молодой человек, вы сами поймете это.

– Хорошо, я скажу вам, что я думаю, – беспечно бросил ему Джон. – Сейчас же ясно только одно – вы не годитесь для жизни в долине, и чем скорее вам удастся продать свою лавку, тем будет лучше для вас. Я не выдам вас. Но если бы я узнал, что вы сплетник…

– Нет-нет, – жалобно простонал Моррис.

– На этом закончим беседу. Я не забуду сказанного вами и, может статься, когда-нибудь ваши слова пригодятся мне. Надеюсь, что вы говорили с добрыми намерениями. А теперь до свидания.

– Еще одно слово, – остановил его Моррис, – нас могли заметить вместе, и кто знает, не пожелают ли «там» узнать, о чем мы разговаривали.

– С вашей стороны благоразумно подумать об этом.

– Условимся: я предлагал вам место в моем магазине…

– А я отказался. Прощайте, и надеюсь, что в будущем вам будет легче жить, брат Моррис.

В тот же вечер Макмурдо задумчиво сидел в своем жилище возле печки и курил. Неожиданно дверь в комнату распахнулась, в ней показалась крупная фигура мастера ложи. Он сделал обычный знак и, сев против молодого человека, некоторое время всматривался в него взглядом, который Джон вынес совершенно спокойно. Наконец, Макгинти сказал:

– Я редко хожу в гости, брат Макмурдо, так как у меня мало свободного времени. Тем не менее, я решил поговорить с вами у вас в доме.

– Я горжусь тем, что вижу вас у себя, – приветливо ответил ирландец, доставая бутылку виски. – Я не ожидал такой чести.

– Как рука?

Макмурдо скривил рот.

– Она дает знать о себе, но ничего страшного.

– Да, – ответил Макгинти, – не страшно для людей, преданных ложе и готовых работать для нее. О чем вы толковали с братом Моррисом на Мельничном холме?

Вопрос прозвучал неожиданно, и молодой ирландец мог порадоваться, что у него был готовый ответ.

– Моррис не знал, что я могу получать деньги, не выходя из дома, и не узнает этого, потому что у него слишком много совести, чтобы понимать поступки людей вроде меня. Но он добрый малый, и, решив, что у меня денежные затруднения, он предложил мне место в своем магазине.

– Да?

– Да.

– И вы отказались?

– Конечно. Разве я не могу получить в течение четырех часов, не выходя из моей спальни, больше, чем он даст мне за месяц?

– Нечего и говорить, вы странная карта в игре, – заметил Макгинти. – Если вам нужны объяснения, извольте. Скажите, Моррис не говорил дурно о ложе?

– Нет.

– А обо мне?

– Нет.

– Понимаю. Он не решился сделать этого, так как не доверяет вам. Но в душе он плохой брат. Мы это знаем и только ждем случая наказать его. В нашем загоне нет места для паршивой овцы. А если вы будете вести знакомство с неверным человеком, мы будем подозревать и вас. Понимаете?

– Я не могу с ним подружиться, потому что он мне не нравится, – ответил Макмурдо. – Что же касается предательства, то если бы не вы, а кто-нибудь другой заговорил со мной об этом, он не повторил бы своих слов.

– Хорошо, сказано достаточно, – заметил Макгинти. – Я пришел, чтобы предупредить вас, и предупредил.

– Только одно мне хотелось бы понять: как вы узнали о моем свидании с Моррисом?

Макгинти засмеялся.

– Я должен знать все происходящее в этом городе, – сказал он, – и мне кажется, вам следует это помнить. Но мне пора идти, я только прибавлю…

Его прощальные слова были прерваны самым неожиданным образом. Дверь скрипнула, отворилась, и нахмуренные внимательные лица трех полицейских глянули на собеседников. Макмурдо соскочил со стула и взялся было за револьвер, но снова спрятал его в карман, заметив наведенные на себя винчестеры.

Человек в мундире вошел в комнату с шестизарядным револьвером в руке. Макмурдо узнал капитана Мервина, бывшего офицера Центрального полицейского управления Чикаго. С полуулыбкой он укоризненно покачал головой Джону.

– Я так и думал, что вы, мистер мошенник Макмурдо из Чикаго, попадете в беду, – сказал молодой инспектор. – Не можете удержаться? Да? Берите-ка шляпу и ступайте с нами.

– В чем меня обвиняют? – спросил Макмурдо.

– В том, что вы участвовали в нападении на редактора Стенджера в здании «Герольда». И благодаря вашим стараниям на вас не легло обвинение в убийстве.

В лице и позе капитана сказывалась такая решительность, что Джону и Макгинти осталось только подчиниться. Тем не менее, мастер на прощание шепнул несколько слов арестованному.

– До свидания, – сказал Макгинти, пожимая ему руку. – Я поговорю с адвокатом Реллайем и все издержки возьму на себя. Поверьте мне, вас скоро освободят.

Окончив осмотр, Мервин и солдаты повели Макмурдо к главному зданию полиции. Стемнело, дул резкий, пропитанный снегом ветер, на улицах царило почти полное безлюдье. Однако несколько зевак провожали маленькую процессию и, ободренные темнотой, осыпали узника оскорблениями.