Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Макмурдо вспомнил о брате Моррисе.

– Уже второй раз при мне дают такое имя долине, – сказал он. – Действительно, многих из нас давит тяжелый страх.

– Да, каждая минута нашей жизни омрачена. Может быть, вы думаете, Бальдвин простил? Он просто боится вас. Если бы вы видели, какими глазами он смотрит на меня…

– Если поймаю его на этом, я его хорошенько проучу. Но поймите, моя милая, я не могу уехать. Зато, если вы предоставите мне действовать, я постараюсь подготовить такой путь, чтобы с честью выйти по нему из запутанных дел.

– В таких делах нет чести.

– Да-да, с вашей точки зрения. Но дайте мне шесть месяцев, и я употреблю их на то, чтобы иметь право, не стыдясь ничьих взглядов, уйти из долины.

Молодая девушка весело засмеялась.

– Шесть месяцев? – произнесла она. – Вы обещаете?

– Ну, может быть, мне понадобится семь или восемь, самое большее через год мы расстанемся с долиной.

Больше Этти ничего не добилась, но все же это был прогресс. Теперь слабый свет рассеивал мрак будущего. Этти вернулась домой с более легким сердцем, нежели когда-либо с тех пор, как в ее жизнь вошел Макмурдо.

Может быть, из-за того, что Джон сделался братом, и теперь все дела общества сообщались ему, он скоро узнал, что организация оказалась гораздо обширнее и сложнее. Даже Макгинти многого не знал, так как брат высшей степени, называвшийся областным делегатом и живший в Гобсоне, ведал многими отдельными ложами и самовластно распоряжался ими. Макмурдо только однажды видел его, маленького, хитрого седого человека, похожего на крысу, который не ходил, а скользил, бросая направо и налево взгляды, полные лукавства. Его звали Иванс Потт. Сам мастер ложи № 341 чувствовал к этому человеку что-то похожее на отвращение и страх.

Однажды Сканлен, живший в одном доме с Джоном, получил от Мака-Гинти письмо, к которому была приложена записка, набросанная рукой Иванса Потта. Этот человек сообщал главе ложи Вермисы, что он присылает к нему двух хороших ребят, Лоулера и Эндрюса, которым предстоит поработать в окрестностях города. Дальше в записке Потта говорилось, что он считает благоразумнее не объяснять подробностей дела, порученного прибывшим в Вермису братьям. Не потрудится ли мастер хорошенько спрятать их и позаботиться о них до наступления времени действий? Со своей стороны, Макгинти писал Сканлену, что никого не может спрятать в Доме Союза, а потому просил его и Джона на несколько дней приютить у себя приезжих.

В тот же вечер явились Лоулер и Эндрюс. Лоулер, человек пожилой, как видно, наблюдательный и замкнутый, одетый в черный сюртук, с мягкой фетровой шляпой на голове и с седой растрепанной бородой, походил на странствующего священника. Его спутник, Эндрюс, почти мальчик, веселый, с открытым лицом и резкими манерами, казался школьником, который наслаждается каникулами и боится истратить даром хоть одну минуту. Они оба не пили спиртного и во всех отношениях вели себя как примерные граждане. Между тем, оба успели доказать, что они прекрасные орудия преступной ассоциации. Лоулер выполнил четырнадцать поручений общества, Эндрюс – три.

Макмурдо скоро убедился, что они охотно говорили о своих прошлых делах, отзываясь о них со скромной гордостью людей, бескорыстно служивших обществу. О предстоящей же задаче упоминали очень сдержанно.

– Нас выбрали, потому что ни я, ни этот мальчик не пьем, – объяснил Джону Лоулер, – и, значит, не скажем ничего лишнего. Не обижайтесь, но таковы распоряжения областного делегата.

– Всем нам одинаково близко дело, – сказал Сканлен, когда все четверо сели за стол ужинать.

– Правильно, и мы охотно будем толковать с вами хоть до утра о том, как был убит Чарли Вилльямс или Симон Берд, или вообще о чем-либо прошлом, но до окончания предстоящего дела о нем не обмолвимся ни словом.

Несмотря на скрытность гостей, Сканлен и Макмурдо решили присутствовать при «потехе». Поэтому, когда ночью Макмурдо услыхал на лестнице тихие шаги, он разбудил Сканлена, и оба быстро оделись. Внизу они увидели отворенную дверь. Их гости уже выскользнули из передней. Еще не рассвело, однако при свете уличных фонарей Джон и его товарищ разглядели две удалявшиеся фигуры и, бесшумно ступая, двинулись вслед за ними.

Меблированный дом старой ирландки стоял на самом краю города, благодаря этому Джон и Мик скоро очутились на перекрестке за городской чертой. Там Лоулера и Эндрюса ждало еще трое приезжих братьев. Очевидно, предстояло важное дело, которое требовало нескольких участников. От перекрестка приезжие выбрали дорогу к Вороньей горе, где помещались копи, находившиеся в руках энергичного и бесстрашного директора, уроженца Новой Англии. Тот даже в течение этого долгого периода умел поддерживать порядок и дисциплину среди рабочих и служащих.

Светало. По черной тропинке шли шахтеры, кто поодиночке, кто с группой товарищей. Макмурдо и Сканлен влились в поток рабочих, не теряя из виду людей, за которыми следили. Над землей висел густой туман.

И вдруг раздался резкий свисток. Это был сигнал, который обозначал, что через пять-десять минут в шахту станут спускать платформы и начнется дневная смена. Когда Сканлен и Джон дошли до открытой площадки около шахты, там толпилось с сотню шахтеров, ожидавших своей очереди спуститься. Они топали ногами и дыханием согревали пальцы.

Приезжие Чистильщики стояли в тени машинного отделения, а Сканлен с Макмурдо взобрались на груду шлака, с которой все хорошо просматривалось. Из машинного отделения вышел горный инженер, рослый бородатый шотландец Мензис, и засвистел в свисток, давая сигнал для спуска платформы. В то же мгновение директор – высокий худощавый молодой человек с чисто выбритым лицом – быстро пошел к шахте. Сделав несколько шагов, он заметил группу молчаливых людей под крышей машинного отделения. Все они надвинули на лбы шляпы и подняли воротники, чтобы, по возможности, скрыть свои лица. На мгновение предчувствие смерти холодной рукой сжало сердце директора, однако он отделался от него, думая только о причинах появления незнакомых людей.

– Кто вы? – спросил он, подходя к ним. – И что делаете здесь?

Вместо ответа молодой Эндрю шагнул вперед и выстрелил ему в живот. Сотня ожидающих шахтеров застыла как парализованная. Директор обеими руками зажал рану, поднялся с земли и, шатаясь, побрел прочь, но выстрелил второй убийца. Директор упал на бок.

При виде этого из груди Мензиса вырвался вопль ярости. Он с болтом в руках кинулся на убийц, но две пули ударили его в лицо, и он упал к ногам преступников. Несколько шахтеров кинулись вперед, послышались крики сострадания и гнева, но двое пришедших выпустили еще двенадцать зарядов, пули просвистели над головами рабочих, и шахтеры разбежались. Когда некоторые, наиболее храбрые, снова собрались к копям, шайка убийц затерялась в утреннем тумане, и ни один свидетель не мог клятвенно сказать, что за люди на глазах ста зрителей совершили убийство.