Янина Забелина - Книга покойника

Гумбольт. Книги.

Он прошел через большую первую комнату, которая когда-то была чьей-то гостиной; теперь полки с книгами поднимались в ней до самых лепных карнизов. Стол Холла стоял возле окна, конторка его помощника, Альберта, – в углу, возле створчатой двери, которая вела в кабинет книготорговца. Там Холл принимал избранных покупателей.

Клерк, чрезвычайно серьезный молодой человек – даже волосы его выглядели, словно присыпанные пылью, – сидел за своим столом и читал. Комнату тускло освещала настольная лампа с зеленым абажуром. Услышав шаги, Альберт поднял голову, а затем торопливо вскочил.

– Господин Гумбольт ожидает вас, господин Граф.

– Благодарю, Альберт.

Граф прошел в кабинет. Там жарко горел камин, а возле него, в старинном кресле с подлокотниками – на одном стояла початая бутылка виски и стакан, – сидел, нахохлившись, Гумбольт. Лицо его было закрыто большим шелковым платком, в который почтенный книготорговец громко и натужно сморкался. По рождению англичанин, он перебрался в Берн лет пятьдесят тому назад, но до сих пор придерживался обычаев своей туманной родины – и сегодня, перед тем, как отправиться домой, он обязательно выпьет чаю, который принесет ему Альберт, и выкурит трубку.

Гумбольт взглянул на Графа через плечо и убрал платок.

– Я простудился. Хотите немного лекарства?

– Нет, благодарю.

Граф уселся в кресло по другую сторону камина.

– Оставлю книготорговлю, если смогу найти недорогое солнечное местечко, где нет художников и туристов. Хотите что-нибудь купить? Может, что-то из коллекции бельгийца Шалона? У меня только небольшая ее часть, но это портреты, дневники – большей частью разные впечатления – и очень редкие авторские гравюры. Прекрасные рисунки пером. Все тома переплетены Вельшем в зеленую парчу.

– Я читал об этом в вашем циркуляре. Не пытайтесь продать ее мне, лучше предложите такому клиенту, как… э-э-э… Одемар.

Гумбольт сердито посмотрел на гостя.

– Одемар? Хорошо же вы знаете Одемара! Он такое не покупает. Хотя он по-своему любит книги…

– И что же он собирает?

– В первую очередь – определители насекомых и растений. Забавные, старинные. И бессмысленные. Еще ему нравится покупать авторов, которых читали его родители и деды. Одемар просто вкладывает деньги в книги. Осмелюсь сказать, он их даже не открывает, но приобретает… Еще он любит различные тома о войнах прошлого и фортификации. – Гумбольт снова вынул носовой платок и, чихнув в него, продолжил: – Мы оказались в затруднительном положении с Иоганном Вайсом из Нидерландов – только у Одемаров есть «Современный инженер», 1744 года. Но Фридрих готов с ним расстаться за вещь равноценную… Правда, я надеюсь выполнить заказ, когда закончится война.

– Пожалуй, это нелегко.

– Это очень сложно! Одемар до завершения этой франко-германской бойни отказывается покупать книги, а кто я такой, чтобы протестовать? Всем нравится заключать выгодные сделки, но у меня нет того, что интересует его, – естественно.

– Вполне естественно.

– У меня есть экземпляр «Искусство войны: принципы и правила» Пюисегюра, 1758 года. Вроде бы эта книга ему нужна, но она оказалась не совсем такой, как ему хотелось, – там на двух из 36-ти гравюр и обнаружились опечатки. Фридрих был страшно обескуражен, когда обнаружил это. Страшно обескуражен.

Граф шевельнулся в кресле.

– Я могу вас от нее избавить, если вы не запросите слишком дорого.

– Боже мой! Альберт, займитесь.

Появился улыбающийся Альберт.

– Заверните «Искусство войны» для господина Графа. У нас нет рассыльных, Граф. Альберт может привезти ее к вам, или вы возьмете ее с собой?

– Раз вы пошли мне навстречу, я увезу ее сам.

– Я ничего не имею против того, чтобы доставить ее вам, господин Граф, – любезно проговорил Альберт, забираясь на стремянку и вытаскивая с верхней полки потрепанный коричневый том.

– Спасибо, Альберт, но я прихвачу ее с собой. Все равно мне придется взять такси, чтобы вернуться домой, – я одет не по-зимнему. А вот тот роман есть в продаже? Тот, что вы читали?

Гумбольт удивленно поднял глаза.

– Роман? Новый роман господина Гессе? Почему бы не взять его в библиотеке?

– Я хочу купить его.

Альберт вернулся к своему столу и принялся делать сверток. Затем, видимо, приняв какое-то решение, приостановился и сказал:

– Вы можете взять этот, господин Граф. Я раздобуду другой экземпляр по дороге домой.

– Благодарю вас. – Граф вручил Альберту плату и налог, а Альберт добавил к пачке «Росхальде». – Кстати, Альберт, – Граф натянул перчатки, – вы не могли случайно написать мое имя на вашем фирменном конверте и по ошибке послать мне?

– Если бы он это проделал, я расстрелял бы его. Времена ныне суровые, и мы не можем понапрасну тратить письменные принадлежности! – рявкнул Гумбольт.

Заинтригованный Альберт покачал головой.

– Нет. Я никогда ни на чем не писал ваше имя.

Граф дернул головой в сторону задней комнаты и почти беззвучно спросил:

– А может быть, он?

Альберт снова покачал головой.

– Нет, сэр.

– В чем там дело? – Гумбольт высунулся и взглянул Графу в глаза. – Вы что, получили такой конверт?

– Да. Небольшая загадка. Когда докопаюсь до сути, расскажу, если не забуду…

– Кстати, вы же можете помочь Одемару. – Гумбольт торжественно проследовал обратно к камину.

– Одемару? – Граф, сжимая сверток, резко обернулся, затем вновь вошел в кабинет и уставился в затылок Гумбольта. – Чем?

– Он потерял гравюру из одной старой иллюстрированной книги. Хочет найти замену, но я думаю, это невозможно. Подобные собрания находятся в частных руках или в музеях искусства. Большой ценности не представляют.

– А как выглядит эта пропажа?

– Гравюра цветная, на ней изображено старинное поместье, которым они владеют и теперь, – Витчерхиир, но до пожара. Конечно я вывешу объявление, но не думаю, что Фридрих получит копию.

– Когда он это обнаружил?

– На прошлой неделе. Обратился ко мне в понедельник. Он готов заплатить кучу денег, лишь бы вернуть эту картинку.

Добравшись до дома, он положил сверток с книгами в своем кабинете, а затем позвонил госпоже Вензингер, привычно радуясь тому, что тяжелая работа на благо Швейцарии компенсируется мелочами, вроде наличия связи.

– Я узнал много полезного, – сообщил он после привычного обмена любезностями.

– В таком случае вам будет нетрудно продиктовать мне письмо. Гарольд, я готова… Только возьму карандаш.

– Сначала, наверное, лучше всего написать о том, что вы давно не виделись с ними и сожалеете об этом. Такие фразы обычно подкупают искренностью и с легкостью разбивают лед недоверия.

– Пожалуй, так!