Клинтон Стэгг - Серебряная Сандалия

— Это ложь! — огрызнулся Брэкен. — Я сам сделал это! Заберите меня!

— Вы подозрительно торопитесь, — в этих словах Колтона капитан Макманн уловил явный намек. Он подскочил к столу, за которым сидела молчаливая старуха. Он окинул ее взглядом. Она не шевелилась.

— Как вы связаны с убийством? — выпалил полицейский. — Не лгите! Говорите!

В ответ она даже не моргнула. У нее был двадцатипятилетний опыт притворства. Она бесстрастно смотрела на бумагу с россыпью странных символов.

— Это я виновен, говорю я вам! Только я! — выкрикнул побледневший от страха и ярости Брэкен.

Но на него обратил внимание лишь полисмен, державший его за локоть. Капитан Макманн глядел на Серебряную Сандалию. Торнли Колтон вел себя, как безучастный зритель, которому стало скучно.

— Вы арестованы за убийство того человека! — выпалил капитан.

— Его звали Джон Неилтон, — сухо вставил проблемист.

— Откуда вы это знаете? — Макманн резко обернулся к слепому. Колтон указал на старуху.

— Это его сестра, — пояснил он.

На секунду полицейского поразило новое свидетельство того, что слепой опережает его. Но лишь на секунду — упрямство не позволило ему остановиться. Схватившись за край стола, он склонился над старухой.

— Вы убили своего брата! — выпалил он.

— Допрос третьей степени не очень-то эффективен по отношению к глухонемым, — сухо заметил Колтон. — Дайте, я попробую, — он подошел к столу и помахал тростью так, чтобы тень попала старухе на глаза. Она подняла голову, но ее глаза были безучастны.

— Вы убили Джона Неилтона, — спокойно сказал слепой.

Капитан наблюдал за ее глазами и губами Колтона. Он видел, как она взяла блокнот и вырвала исписанную верхнюю страницу. Она медленно что-то написала и так же медленно протянула бумагу слепому. Капитан Макманн выхватил ее.

— Это было легко! — выпалил он.

На листе старуха написала:

Я убила Джона Неилтона!

Брэкен вырвался из лап полицейского. Он увидел надпись, прежде чем капитан успел скрыть ее. Казалось, увиденное на какой-то момент отняло у него все силы, но он все же собрался с духом и приготовился к схватке.

— Почему ты это написала? — сердито спросил он, ухватившись за край стола и расставив руки настолько широко, насколько позволили наручники. — Ты хоть знаешь, что это значит? Тюрьму! Это означает, что тебя посадят в клетку, где ты не сможешь… — он запнулся, словно пытаясь взять слова обратно.

— Девушке не нужна ваша помощь! — непонятно к чему внезапно вставил Колтон.

— Не вмешивайте ее! — выпалил Брэкен, после чего Колтон услышал, как детектив резко одернул его.

— Где девушка? — спросил капитан Макманн. — И в чем ее роль?

— Так вы не обо всем знаете? — голосе проблемиста промелькнуло саркастическое удивление.

Неразборчивый рык капитана, по-видимому, был одновременно утвердительным ответом и просьбой продолжить.

— Ответ на первый вопрос: она в безопасности от надоедливых и глупых полицейских. Ответ на второй вопрос может удивить вас: это она убила Джона Неилтона!

Слова слепого разъярили Брэкена так, что он стал подобен бешеному зверю. Пылая бранью, он вырвался из рук полицейского и в два прыжка пересек комнату, направившись к Колтону. Макманн выкрикнул предупреждение. Старуха вскочила на ноги. Проблемист не шевелился, пока Брэкен не подбежал к нему, занеся кулак для сокрушительного удара. Затем рука проблемиста взлетела вверх, схватила цепь наручников и дернула ее вниз — это заставило разъяренного противника скрутиться от боли.

— Я подумал, что так будет удобнее, потому и позволил им надеть на вас наручники, — заметил слепой.

— Будь ты проклят! — разразился Брэкен.

Затем квадратночелюстной детектив подошел к ним и защелкнул запястье так, чтобы пленник не смог двигать рукой, не сломав ее.

— Усади его в кресло и сам сядь на него! — приказал капитан Макманн. Затем он обратился к проблемисту. — Какое отношение ко всему имеет девушка?

— Я уже сказал вам, что это она убила. Покойный был ее отцом, — Колтон был безмятежен, как летнее море. Он слышал, как Брэкен сопротивляется, пытаясь добраться до него. Он слышал и отрывистое дыхание старухи.

— Чушь! — выпалил Макманн. — Это была мужская работа, с помощью женщины вроде этой, — он кивнул на Серебряную Сандалию. — А девушка не такая, даже если бы захотела. Теперь вы говорите, что его убили три человека.

— Он сам себя убил, — мягко произнес Колтон. И эта мягкость контрастировала с резкостью вопроса, который он задал Брэкену: «Вы знали это?»

— Я убил его, — угрюмо упирался тот.

Макманн фыркнул:

— Что за бред! Это убийство, а не самоубийство!

— Самое мерзкое из тех, с которыми я сталкивался! — в голосе слепого все еще оставались жесткие нотки. Его мышцы напряглись, и это было заметно даже сквозь одежду. На бледных щеках появился румянец. — Это было убийство!

— И я задержал убийцу! — довольно заключил Макманн.

— Нет! Вы даже не подозревали его! Вы бы никогда его не заподозрили! — вырвалось у проблемиста.

Макманн не стал отвечать сарказмом и насмешками. Он уже слышал, как Колтон говорит таким тоном. Он знал слепого и понимал, что тот будет продолжать.

— Вы сказали, что Брэкен убил его, — как-то вяло заявил он.

— Я сказал! — Колтон надел черепаховые очки и нашел свои стул и трость. — Он убил его. Так же, как и Серебряная Сандалия. И Рут Неилтон! И так же, как и сам покойный убил себя!

— Что вы имеете в виду?

— Все они совершили убийство, ведь у них была возможность! Каждый из них способствовал настоящему убийству! Всех их можно обвинить! Вот, над чем я бился. Убийца находится в такой же безопасности, как и сам президент Соединенных Штатов Америки. Арестуйте его, но тогда любой суд в нашей стране признает виновными этих двоих вместе с девушкой. Но я доберусь до него!

Никогда прежде капитан Макманн не слышал, чтобы слепой говорил так страстно. Это было новой стороной его личности, которую полицейский не мог постичь до конца. Впервые он увидел Торнли Колтона так же, как его видел окружной прокурор — в роли ищейки, настоящей ищейки. Хвастовство покинуло капитана. Он уже признал поражение, но многолетний опыт заставлял его продолжать борьбу. Он должен был победить слепого и не задумывался о своих методах. Но теперь крыть было нечем. Это был конец.

Он обернулся к квадратночелюстному детективу.

— Том, уведи их, — устало приказал он. Затем повернулся к Колтону и медленно произнес: — Теперь вы ведете дело. Отдавайте распоряжения, и если вы велите мне идти в ад, я отправлюсь и туда!

Слепой расценил эти слова, как признание его победы. Это было признание поражения от человека, который никогда прежде не признавался в поражении. От человека, который то честно сражался, то хитрил — ведь игра, которую он вел, была всей его жизнью, всем, что он знал или хотел знать. И сейчас он был готов выполнять приказы слепого, над которым прежде глумился и предположения которого всегда высмеивал. Но когда карты были раскрыты, капитан полиции стал человеком .