Кэй Стрэхен - Следы

Но в ту ночь земля была покрыта свежим снегом. И никто не мог покинуть дом, не оставив на нем следов. Вы заявляете, что никаких следов нигде обнаружено не было. Кто-то мог спрятаться в доме и оставаться в засаде до появления возможности выбраться. По вашим изначальным словам об ответственности и тщательности людей, обыскивавших дом, никто там спрятаться не мог. Так же дом очень внимательно охранялся, так что побег уже через час после убийства был просто невозможен.

Видите? Вы устранили все возможности предположить, что убийство было совершено кем-то из семейства Квилтер. Вы так же устранили все возможности предположить, что убийство было совершено кем-то не из семейства Квилтер. И вы утверждаете, что это произошло двадцать восемь лет назад.

Подождите. Вы вменяемый, разумный человек. Почему же вы мне сразу не сказали, что вы не ожидаете, да и не очень-то и хотите, чтобы я добралась до истины? Что вам просто нужна была красивая и правдоподобная теория, которую можно выжать из писем и которая, обозначив какого-то определенного виновного, смогла бы вылечить вашего друга от психического расстройства? Я могу для вас это сделать. Если это не причинит никому вреда, я это сделаю. И вам лучше меня известно, что я не могу сделать ничего больше.

— Мне грустно слышать это от вас, моя дорогая. Заканчиваете, еще даже не приступив. Я побеспокоил вас ради чего-то большего. То, что меня в вас восхищает, — это ваша отвага и…

— Утихомирьте свое восхищение, доктор Эльм. Вы сейчас не у себя в приемной, сами понимаете.

— Не очень хорошо с вашей стороны, мисс Макдоналд, смущать седого старика.

— Жаль только, что я лишь подумала об этом. Ваши методы позорят Макиавелли. Я просто в ужасе от вас. Вы заставили меня взяться за чтение этих писем. Вы заставили меня пообещать придумать безобидную ложь. Если безобидная ложь покажется вам неадекватной, вы несомненно заставите меня придумать более вредную.

Доктор Эльм сказал:

— Бог с вами, — перекинул свой плащ через плечо и поклонился; и хотя его стодвадцатикилограммовая фигура выглядела очень внушительно и передвигалась солидно, мисс Макдоналд осталась в своем кабинете с чувством, будто бы ее посетителя только что сдул оттуда легкий ветерок.

Она улыбнулась печальной улыбкой вопреки смешанным чувствам смущения и очаровательной хитрости. Она взглянула на часы: слишком поздно, чтобы заехать домой переодеться и прийти на обеденную встречу; для всего остального еще слишком рано. За час она смогла бы неплохо продвинуться в чтении писем. Затем дом, ужин и спокойный вечер, которого ей так давно не хватает. Итак, еще раз пройдемся по списку.

1. Ричард Квилтер — убитый.

2. Фаддей Квилтер, отец Ричарда.

3. Финеас Квилтер, дядя Ричарда.

4. Олимпия Квилтер, тетя Ричарда. Жена Финеаса.

5. Грасия Квилтер, сестра Ричарда.

6. Кристофер Квилтер, кузен Ричарда.

7. Ирен Квилтер, жена Кристофера Квилтера.

8. Нил Квилтер, сын Ричарда.

9. Люси Квилтер, дочь Ричарда.

Доктор Эльм сказал, что Финеаса Квилтера в ночь убийства не было на ранчо К‑2. Она поставила галочку напротив его имени и потянулась за небольшой пачкой писем.

12 марта 1900

Дорогуша, дорогая Джуди-Пуди,

Афоризм дяди Финеаса «Никогда не начинай письмо и не заканчивай любовный роман извинениями» очень мешал мне начать это к тебе письмо. Возможно, если я скажу, что Донг Ли опять страдает от зубной боли, и что Кристофер послал нам телеграмму, которая пришла через два дня после вашего с Грегом отъезда, и в которой говорилось о том, что он за неделю до того женился и в субботу, девятого марта, собирается приехать на К‑2 со своей женой, то ты поймешь, почему у меня совсем не было времени тебе написать.

Все приготовления прошли захватывающе, было очень весело. Дедушка сам помогал мне полировать столовое серебро в пятницу вечером. Донга Ли мы положили отдыхать с мешочком горячей соли на щеке. Тетушка Грасия сшила новые занавески Крису в комнату, а Олимпия поставила на туалетный столик свою любимую розовую вазу. Единственное, что омрачало наше счастье, — вас с Грегом не было рядом. Мы не могли уже сказать, как однажды во время дикого шторма после вашего отъезда: «Слава Богу, Джуди и Грега здесь нет».

Отец с дядей Финеасом встретили Криса и Ирен с поезда на повозке. Нил все тщательно готовил к их приезду, но, конечно, времени было совсем мало. Хлеб с Маслом шли не так хорошо, как мне хотелось. И хотя Нил хорошо их почистил, по лошадкам все равно было видно, что обычно мы используем их для вспашки земли. Я надеялась, что Ирен этого не заметит. Но боюсь, что заметила.

Ирен милая. У неё желтые волосы. А щеки розовые и бирюзовые глаза. Но… это сложно объяснить, но ее миловидность кажется какой-то дешёвой: прямо как милые вещи, которые мы не покупаем в магазине, потому что уверены, что они не прослужат нам долго. Но должна сказать, что это не очень заметно в обыденности; только когда она рядом с тетушкой Грасией, но даже тогда одежды Ирен сильно смягчают впечатление.

Одевается она очень красиво и шуршит своими платьями будто бы ходит по колено в осенней листве. Шлейфы ее юбок выставляют шлейфы тетушки Грасии и Олимпии какими-то тряпочками, случайно прицепившимся сзади. На одной шляпе у нее целых восемь перьев, и, по ее словам, самая короткая шляпка в ее коллекции в длину составляет шестнадцать дюймов.

В эту субботу она была с нами очень мила, говорила, что ей у нас нравится. У нее своя особенная манера выражать восхищение: она говорит «О-о» с растущей и падающей интонацией. Иногда это звучит так, будто бы она только что быстро взбежала по лестнице. Она перепробовала все возможные обращения к дедушке и постоянно называла его «сэр», играя скромность. Я уверена, что дедушке это не понравилось.

Олимпия спустилась к нам довольно поздно, как и всегда, когда к нам приходят гости. Она смотрелась очень красиво в своем старом белом кружевном платье с пурпурными перьями а-ля «Принц Уэльский» в седых волосах. Казалось, Ирен была просто поражена Олимпией; но сама знаешь, это обычное поведение незнакомцев. Олимпия была во всей красе. Она подняла свой прелестный подбородок (но за вечер она все-таки несколько раз забылась и опускала его) и рассказала Ирен, как великие художники рисовали ее портреты. Кажется, что однажды великий художник хотел нарисовать и Ирен. По мне, так это довольно интересно иметь целых двух красавиц в доме одновременно. Жаль только, что Ирен очень сильно душится духами из белой розы, потому что Олимпия рядом с ней начинает лихорадочно чихать; такое происходит с ней обычно только в августе. Но самое замечательное, помимо еще пары вещей: думаю, что в целом субботний обмен впечатлениями прошел как минимум в меру доброжелательно и любезно. Еще я была польщена, когда Ирен сказала, что я похожа на дочь Реджинальда Берча [8] Реджинальд Берч (1856–1943) — известный американский иллюстратор. . Я рада, что тут же нашлась, что ответить: сказала ей, что она похожа на леди, рисованную Пенрин Стенлоус [9] Пенрин Стенлоус — иллюстратор обложек известных американских журналов в первой половине XX века. . Но это было совсем не оригинально. Она сказала, что ей часто так говорят.