Лео Брюс - Неоконченное дело

— Так я и собираюсь поступить, уж будьте уверены, — заявила миссис Дункан. — Как только уляжется шумиха.

— Не могли бы вы уточнить, что конкретно сказал ваш муж, отчего вы теперь уверены в его добровольной смерти?

— А так и сказал, что наложит на себя руки. Не далее как вчера вечером. После того вторичного допроса, устроенного вами. Ему и так сделалось дурно после ответов на вопросы полицейских, а тут еще вы добавили. Он мне заявил: «Суда я просто не выдержу». А уж когда ему пришлось отправиться к судебно-медицинскому эксперту, он чуть сознания не лишился. И когда понял, что ему предстоит участие еще и в суде над мистером Стюартом, он этого пережить не смог. Кстати, он оставил записку.

— Неужели? Он написал предсмертное письмо?

— Да. Оставил записку на столе в кухне. Полиция забрала ее, хотя записка предназначалась мне лично. Он написал, что больше не в состоянии выдерживать всего этого — допросов и прочего, — а потому собирается повеситься. Так он и сделал. Причем прямо у меня в кладовке, оставшись в одной ночной рубашке.

— Когда примерно это произошло?

— Не могу сказать с уверенностью. Вчера вечером он лег в постель одновременно со мной. Где-то около десяти часов. Разумеется, нам обоим не стоило задерживаться в этом доме ни на день после убийства, но власти внушили, что без наших показаний не обойтись. Как тут было поступить? Ничего не поделаешь. Думаю, потому у бедного Дункана мозги и съехали набекрень, ведь его постоянно вызывали в библиотеку, где нашли труп. А утром он тоже оказался мертвым.

— Значит, у вас с ним была общая спальня? — спросил Биф.

— Да, — лаконично ответила миссис Дункан.

— Но отдельные кровати? — предположил сержант.

— Если уж вам охота влезать в такие подробности, то да — отдельные, — последовал ответ.

— И вы не слышали, как он встал и вышел из комнаты?

— Нет. Но в том не было ничего необычного. Он вечно о чем-то беспокоился по ночам. Очень волновался, и почти всегда попусту.

Голос Бифа приобрел мрачный тон.

— А где он сейчас? — спросил он кухарку.

Показалось, что из всех присутствовавших подобный вопрос ее смутил меньше остальных.

— Да в той же кладовке. Лежит, накрытый простынкой. Полиция посчитала это пока достаточным.

Биф заново скрестил ноги.

— А сейчас я хотел бы задать вам вопрос относительно прошлого, — сказал он.

Миссис Дункан вновь чуть заметно насторожилась.

— Я мало о чем могу вам рассказать, — предупредила она.

— К примеру, как часто посещали дом гости? Насколько регулярно наносили сюда визиты?

— Сюда почти никто не приезжал, если подумать. Раньше порой заглядывал преподобный Смайк, когда собирал по подписке деньги на благотворительность. Еще доктор Бенсон, мистер Питер, а больше я сейчас никого и не припомню.

— А когда старый мистер Феррерс был еще жив?

— Да то же самое. Очень мало незнакомцев бывало тут. Прибавьте только его стряпчего и адвоката мистера Николсона. Да был еще один юрист, часто являвшийся по делам, но он, кажись, виделся только с мистером Стюартом.

— Как его фамилия? — спросил Биф, прилежно делая записи в своем блокноте.

— Орпен, если не ошибаюсь, — ответила кухарка так, словно говорила о человеке, вызывавшем у нее неприязнь.

— Вы его хорошо помните? — Биф обращался теперь к Питеру Феррерсу.

— Да, хорошо. Но только на самом деле его фамилия Оппенштейн. А чем он занимался, я так до конца и не выяснил.

— Он появлялся здесь в последнее время? — Биф снова задал вопрос миссис Дункан.

— При мне после смерти старого мистера Феррерса он приезжал сюда только однажды, и с тех пор я его больше не видала.

— Гм. Наверное, это все, что я хотел у вас узнать, миссис Дункан. Спасибо вам большое. О, между прочим…

Ей пришлось повернуться от двери, до которой она уже почти добралась.

— Ну, теперь-то чего? — спросила она недовольным тоном.

— Кто ведет в этом доме хозяйственную бухгалтерию?

Если это было вообще возможно для женщины подобного телосложения, она как будто окаменела.

— Я сама, — ответила миссис Дункан почему-то очень громко.

— Кто-нибудь проверял бухгалтерские книги?

— Не знаю, заглядывал в них мистер Стюарт или нет, хотя никакой разницы все равно не было бы, — выпалила она на одном дыхании. — В конце каждого месяца я сдавала отчетность, и там у меня все сходилось точка в точку. Я выдавала жалованье горничным, Дункану и самой себе тоже. Оплачивала все необходимые страховки и следила за расходами. И ежели у вас есть ко мне какие-то претензии по этому поводу…

— О нет, — поспешил заверить ее Биф. — Не сомневаюсь, что в книгах у вас полный порядок.

Не приходилось удивляться после этого, что миссис Дункан, выходя, оглушительно захлопнула за собой дверь.

Биф повернулся к Питеру Феррерсу:

— Как хотите, но меня больше не поражает тот факт, что старый дворецкий наложил на себя руки. Жить с такой норовистой особой! А? Как вам кажется? — скорее констатировал, чем спросил он.

Но потом спохватился, поняв, что прямого отношения к расследованию это не имело, а Питер находился не в самом подходящем настроении для фривольных шуток после трагедии, в ходе которой двое близких ему людей лишились жизни, а брат оказался арестован по обвинению в убийстве. И потому добавил несколько слов вне связи с прежней своей мыслью:

— Но я все равно весьма сожалею о случившемся.

Питер кивнул.

— Да, она, пожалуй, немного крикливая, — согласился он. — Но зато повариха отменная.

— Полицейские уведомили вас о своем намерении вернуться снова? — спросил Биф.

Питер бросил взгляд на наручные часы.

— Да, около полудня, так они сказали.

— Кто у них за старшего? — полюбопытствовал Биф.

— Некий инспектор Стьют.

Биф громко хлопнул себя большой ладонью по бедру.

— Боже мой! Старина Стьют! — воскликнул он с ухмылкой. — Интересно, что он скажет, когда мы с ним встретимся здесь нос к носу? Боюсь, он никогда не проявлял ко мне особого почтения, этот Стьют. Талдычил про свои современные методы и прочее. А потом ему очень сильно не понравилось, когда я взял и запросто докопался до разгадки преступления в Брэксэме.

Я посмотрел на Бифа с некоторой озабоченностью. В прежние дни ему хотя бы хватало такта скромнее отзываться о своих успехах, если приходилось иметь дело с более квалифицированным детективом. Но теперь, когда он вошел в роль частного сыщика, его самомнение удвоилось. Биф напускал на себя вид профессионала во всем. Это сквозило даже в том тоне, с каким он поинтересовался у Питера о местонахождении ближайшего телефонного аппарата.

В усадьбу «Кипарисы» телефонная линия еще не была проведена, но в нескольких десятках ярдов ниже по улице стояла будка телефона-автомата. Когда мы с Бифом добрались до нее, он с мальчишеским упорством настоял, чтобы я тоже втиснулся в будку и присутствовал при его разговоре. Нам почти негде было повернуться, а ведь ему пришлось при этом сначала пролистать справочник.