Лео Брюс - Неоконченное дело

— Конечно, если вам угодно, — ответил он. — Займитесь этим сейчас же, только не слишком затягивайте, потому что мне пора уже возвращаться в Ярд. Не пойму, зачем вам понадобилось разглядывать труп. Пренеприятное зрелище.

Меня самого даже слегка передернуло, как только Биф покинул комнату.

— Вот уж что мне самому хотелось бы видеть меньше всего, — признал я.

— Мне кажется, в нем говорит самое обыкновенное любопытство, — заметил Стьют. — Он же всегда слыл человеком, который «ничего не упускает из виду». Что ж, позвольте пока с вами попрощаться, Таунсенд. Надеюсь, в будущем ваш старый полисмен при других обстоятельствах даст вам более благодарный материал для творчества. Вам будет лучше поехать со мной, доктор.

И они вдвоем тоже вышли из библиотеки.

А мне припомнился совершенно сбитый с толку Стьют, каким я видел его в Брэксэме, энергично, но бесцельно хватавшийся за различные версии, и меня поразил контраст с его нынешней манерой держаться. Передо мной предстало воплощение хладнокровного, уверенного в себе сыщика. На этот раз настойчиво внушал он нам, что никаких сомнений не было и быть не могло.

Когда Биф вернулся в библиотеку, его сопровождал Питер Феррерс.

— Классический случай самоубийства, — сказал сержант.

— Но полиция уже сама установила это, — бросил я реплику не без некоторой досады в голосе.

Биф пропустил мои слова мимо ушей.

— А теперь не могли бы вы показать мне книгу, которую передали брату тем злополучным вечером? — попросил он Питера.

Мне померещилось, что я успел заметить краткий миг замешательства или растерянности во взгляде Питера, когда он услышал просьбу Бифа. Но он ничего не сказал, а подошел к столу и взял с него красочно изданный том сочинений Омара Хайяма.

Биф принялся медленно перелистывать плотные страницы крупных размеров фолианта, а потом обрадованно воскликнул:

— Вот! Я знаю, какое стихотворение он вам прочитал!

Я сделал то, что от меня неизменно ожидалось, и спросил с удивлением:

— Как же вам это удалось?

— Я просто проверил, есть ли в книге разрезанные страницы. Видите? Их всего две! У него был не слишком обширный выбор.

— Верно, — подтвердил Питер. — И читал он совсем немного.

— А что это за странные знаки поверх каждого из стихов? — спросил Биф, задумавшись над новой для себя загадкой.

Мне стало откровенно стыдно за него.

— Римские цифры, — объяснил я шепотом, надеясь, что Питер, вставший в другом углу комнаты, ничего не слышал. — Это стих номер шестьдесят четыре.

— Значит, с него он и начал, — сказал Биф, еще раз проверяя страницы, — и не мог пойти намного дальше.

— Мог, — возразил я. — Например, вот стих номер семьдесят один.

Биф принялся читать:

— Интересно, чем его привлек именно этот стих? — спросил он, закончив чтение. — Тут, наверное, заключен некий смысл.

— Разумеется, в стихотворении всегда заключен какой-то смысл, — поспешил заметить я с иронией и уже плохо скрытым раздражением.

— Да знаю я, знаю, — сказал Биф. — Я говорю не о содержании самой поэзии. В этих строках должен был таиться некий потаенный смысл для кого-то, кто находился в тот момент в библиотеке. А вот это мне действительно нравится. Следующий фрагмент. Послушайте.

Забавно, — продолжал Биф, — что я часто сам думал о том же самом. Напоминает мне старый анекдот о человеке, который купил себе паб, а когда его спросили, когда же он собирается открыть бар для публики, ответил, что вовсе не собирается этого делать. Он жаждал выпить там все пиво сам.

И Биф разразился своим раскатистым и громким смехом.

Для Питера Феррерса это оказалось уже слишком.

— Послушайте, — сказал он, повернувшись к нам обоим, и впервые показал признаки озлобленности. — Мне кажется, вы нашли неподходящее время и место для того, чтобы предаваться веселью.

Биф сразу сник с виноватым видом мальчишки, пойманного в соседском саду. Ухмылка мгновенно исчезла с его лица, и он поднялся.

— Конечно, вы правы. Простите нас, мистер Феррерс, — произнес он покаянно. — Боюсь, я и в самом деле позволил себе ненадолго забыться.

Вероятно, нам повезло, что в этот момент дверь резко распахнулась и одна из служанок буквально ворвалась в комнату.

— Мне нужно что-то вам рассказать, — заявила она с порога, явно предварительно набравшись смелости. — Полиции я пока ничего не сообщала, но теперь, когда мистера Дункана нет в живых, мне кажется правильным, чтобы вы об этом узнали.

Мы трое изумленно уставились на низкорослую, меньше пяти футов, пухлую фигуру, вставшую теперь между нами и дверью. Лицо круглое, плоское, излучавшее невинность. На голове шапка растрепанных рыжеватых волос. В замызганном фартуке поверх синего платья из ткани с печатным узором, с раскрасневшимися щеками и с грязными руками, она выглядела как простая, неряшливая и шумная девица, какой, по всей вероятности, и была.

— Спокойнее, милая, спокойнее. Угомонитесь немного, — заговорил Биф с вернувшимся к нему чувством собственного достоинства. — Расскажите нам внятно и без лишних эмоций, что вам известно, и с вами все будет в полном порядке.

Его последняя фраза явно не понравилась девушке.

— Я вовсе и не сомневаюсь, что со мной все будет в порядке, — резко отозвалась она. — А рассказать хочу, считая это своим долгом.

Затем последовала ее история, сбивчиво рассказанная между глубокими вздохами, которыми служанка давала нам понять, как настрадалась она, разволновалась в тот момент, когда все видела, и долго еще после этого. В ночь убийства девушка первой отправилась спать и, поскольку не ожидала, что Роуз последует за ней скоро, оставила включенным свет на лестничной площадке. Отвечая на вопрос Бифа, часто ли Роуз поздно укладывалась в постель, служанка сделала неуклюжую попытку выглядеть пристыженной, а потом сама спросила: неужели Биф ничего не знает про Роуз и Эда Уилсона? Биф притворился, что ему все прекрасно известно, сделал запись в блокноте и кивком велел служанке продолжать.

Она, должно быть, сразу же крепко заснула, поскольку не заметила, как наверх поднялись Роуз, повариха и дворецкий. Если на то пошло, служанка вообще ничего не слышала до того момента, когда вдруг обнаружила, что проснулась и лежит в полной темноте. Просто так проснуться она не могла, сообразила девушка. Ее разбудило нечто непонятное. А потому она немного испугалась и решила позвать Роуз, чья спальня располагалась рядом. Но тут как раз до нее донесся звонок во входную дверь. Кого еще там принесла нелегкая? — подумала служанка и с большой неохотой встала с постели. Видимо, звонок не разбудил больше никого во всем доме, хотя звонили, судя по всему, достаточно долго, чтобы она очнулась от крепкого сна. Но слышался только храп миссис Дункан, а никаких признаков движения в помещениях для слуг она не уловила.