Лео Брюс - Неоконченное дело

Но подобная возможность осталась. Потому что простейшим методом исключения мы приходим к выводу, что убийство стало делом рук Стюарта. Его совершил некто, находившийся внутри дома. Это не мог быть никто из слуг, а у Стюарта имелись и мотив, и достаточно физических сил, чтобы сделать черное дело. Но, как вы увидите, мое обвинение будет строиться не только на этом.

— Разве это еще не все? — с напускной наивностью спросил Биф.

Стьют снова улыбнулся ему как человек, удовлетворенный тяжким трудом.

— Есть и много другое, — сказал он. — Прежде всего, как я уже упомянул, нами установлен мотив, и даже, вероятно, не единственный. Никто из тех в Сайденхэме, с кем мы беседовали после этого трагического происшествия, не сомневался в одном: в связи между Стюартом и миссис Бенсон. Здесь нет ни единого человека, кто не слышал бы историй об этом, и убийство Бенсона, вполне возможно, стало результатом сложившегося любовного треугольника.

— А как насчет пятисот фунтов?

— Я специально наведался в банк Стюарта, и, как выяснилось, за последние два года он четырежды снимал со своего счета суммы, как раз равные пятистам фунтам, причем получал их в купюрах по одному фунту. Для чего он мог это делать, если не для расплаты с шантажистом? Убедившись в готовности Бенсона расписаться в получении пятисот фунтов, каждый на моем месте задумался бы, за что ему выдавали эти деньги? Едва ли за свои профессиональные услуги. Всего этого, как я убежден, вполне достаточно, хотя уверен, что мы обнаружим новые подробности дела до даты, на которую будет назначен суд.

— Но если все так, как вы излагаете, — упорствовал Биф, — если он передал деньги Бенсону, получив взамен расписку, то почему указанную сумму не обнаружили в карманах Бенсона? Или на самом деле обнаружили?

— Денег при нем не оказалось, — ответил Стьют, — но зато их нашли в спальне Стюарта. После ареста мы наткнулись на них, как и на сфабрикованное признание в самоубийстве.

— Есть еще пара вопросов, которые я хотел бы задать, — заявил Биф.

— Сделайте одолжение, — охотно откликнулся Стьют.

— Вы обнаружили какие-либо следы на подъездной дорожке к дому или в саду на следующее после убийства утро?

Стьют громко рассмеялся.

— Бросьте, Биф! — сказал он со снисходительной доброжелательностью. — Вам пора бы уже перестать быть таким старомодным в своих действиях. Следы! Подумать только!

— Хорошо, я вас понял, но только у меня есть по этому поводу свои соображения, — добавил он, напустив на себя таинственность.

— Могу упомянуть о еще одной небольшой детали, — продолжил Стьют. — Вы видели, где был найден кинжал? На своем обычном месте поверх стола. Кто мог положить его туда? Разумеется, только один человек. А именно тот, который и держал его там, играл с ним десятки раз на дню, а потом возвращал точно на прежнее место. Знаю, улика косвенная, но весьма убедительная.

Не завидую вашему положению, мистер Таунсенд. — Он обратился теперь ко мне. — Мне известно, что требуется для успеха вашего сочинения. Полиция, как всегда, по ошибке арестовывает невиновного, а затем на сцене появляется гениальный частный сыщик, чтобы разоблачить ошибку и вскрыть истинную суть дела. Заранее прошу прощения. Мне бы очень хотелось, чтобы на основе этого преступления у вас получился добротный роман, но на сей раз все оборачивается против вашего замысла. Боюсь, никаких сомнений относительно того, что именно здесь случилось, быть не может. Стюарт виновен, и мы без особых затруднений докажем его вину. Мой вам совет. Собирая материал для следующего произведения криминального жанра, работайте совместно с профессионалами из Скотленд-Ярда.

Я вздохнул. Сказанное им представлялось мне сейчас истиной в последней инстанции.

Но вот на Бифа его слова, казалось, не произвели особого впечатления.

— Лично я вижу в предложенной вами версии пару несоответствий, и мне хотелось бы обратить на них ваше внимание, — сказал он. — К примеру, неужели он оказался настолько глуп, чтобы положить кинжал на прежнее место? Почему даже не попытался представить дело так, словно Бенсон действительно покончил с собой? Да что там! Он даже не догадался положить предсмертную записку в карман самому Бенсону!

Стьют, ничуть не смутившись, в очередной раз снисходительно улыбнулся.

— Вот где сказывается недостаток у вас практического опыта, Биф. Вы черпаете свои представления об убийцах из книжек, где они неизменно блистательно умны и тонко изобретательны, умеют создать для себя непробиваемое на первый взгляд алиби, подкидывая полиции доказательства, чтобы отвести подозрения от себя. В реальной жизни убийства, как правило, совершаются гораздо примитивнее. Людьми, склонными порой делать глупейшие промахи. Вместо того чтобы забивать себе голову замысловатыми сюжетами романов мистера Таунсенда, почему бы вам не познакомиться детально с отчетами о преступлениях в периодической печати? И вы сразу поймете, что убийцы далеко не так умны и часто действуют, не думая о последствиях. Понимание допущенных ошибок приходит к ним слишком поздно.

Биф выглядел теперь несколько удрученным. По крайней мере, больше он пока ничего не стал говорить.

Как раз в этот момент нашу беседу прервало торопливое появление молодого врача, с порога сообщившего Стьюту, что он закончил свой осмотр.

— Осмотр чего именно? — спросил Биф.

В глазах Стьюта промелькнули насмешливые искорки, когда он обратился к доктору.

— Познакомьтесь с бывшим сержантом полиции Бифом, — сказал он, — который теперь участвует в расследовании в качестве частного детектива, представляя интересы мистера Стюарта Феррерса.

Медик наклоном головы приветствовал Бифа.

— Мною осмотрено и изучено тело дворецкого, — пояснял он для него, прежде чем снова обратиться к Стьюту. — Никаких признаков насилия. Не думаю, что остаются хотя бы малейшие сомнения в самоубийстве, совершенном этим человеком без какого-либо постороннего вмешательства.

— Спасибо, доктор, — произнес Стьют, — именно это я и хотел знать, хотя был заранее уверен, к какому заключению вы придете. Этот бедный старик, вероятно, мог даже стать свидетелем преступления. И уж конечно, знал о виновности в нем своего хозяина. И моральное бремя оказалось чрезмерным для него — нормального, честного человека, — вот почему избранный им способ избавления от тягот выглядит вполне объяснимым. Он практически в этих же выражениях высказал все своей жене, и хотя случившееся с ним прискорбно, не могу сказать, что удивлен его поступком.

— Вы не будете возражать, если я взгляну на тело? — спросил Биф.

Стьют повел себя даже более благодушно, чем можно было ожидать.