Лео Брюс - Неоконченное дело

— В котором часу мы встречаемся с вашим братом? — спросил Биф.

— Я договорился с Николсоном, нашим главным семейным стряпчим, что мы заедем за ним в одиннадцать утра. У Стюарта мы должны быть к одиннадцати тридцати.

Биф кивнул и сверился со своим блокнотом.

— У меня уже заготовлен список вопросов, которые мне необходимо задать Стюарту Феррерсу. Однако я не знал, что при допросе будет присутствовать адвокат.

— Это необходимая формальность, — заверил Питер. — Стало быть, вы готовы?

Сначала мы доехали до конторских помещений на улочке, примыкающей к Хай-Холборн, и остановились перед дверью с именами Старлинга и Николсона на медной табличке без каких-либо витиеватых затей в наименовании. Вопреки обыкновению нам не пришлось долго ждать приема, поскольку нас почти сразу провели в современно обставленный кабинет мистера Николсона.

Он поднялся из-за стола, чтобы приветствовать гостей. Это был порывистый и целеустремленный с виду лысый мужчина с легким румянцем на щеках, резкий и в движениях, и в словах. Пожимая Бифу руку, он едва удостоил сержанта взглядом и пригласил нас всех присаживаться. Первая же реплика мистера Николсона, видимо, в точности отражала его отношение к происходившему.

— Вы по-прежнему считаете, — обратился он к Питеру Феррерсу, — что встреча этих джентльменов с вашим братом пойдет на пользу делу? Как мне думается, будет менее болезненно для него и, вероятно, проще для защитников, если мы не станем обременять Стюарта чрезмерным количеством посетителей и бесед.

Но Питер стоял на своем.

— Я испытываю к сержанту Бифу величайшее доверие, — объяснил он свои цели.

Мистер Николсон захлопнул лежавшую перед ним книгу.

— Разумеется, мы сделаем все, чтобы удовлетворить ваши запросы. Но не могу не поделиться с вами и своим взглядом на положение вещей. Дело обстоит таким образом, что вынесение вашему брату оправдательного приговора зависит от того, насколько своевременно удастся арестовать по обвинению в убийстве другого человека. Если, как вы полагаете, этот джентльмен, мистер Биф, способен добиться подобного результата, то наши проблемы действительно окажутся решены. Далеко ли вы продвинулись в своем расследовании? — Он внезапно повернулся к сержанту и задал вопрос громким и резким тоном.

Биф откашлялся.

— Должен признать, что следствие продвигается пока очень медленно, — ответил он.

— У вас есть на примете другие подозреваемые? — снова задал прямой вопрос стряпчий.

— Подозреваемых в том смысле, какой вы вкладываете в это понятие, у меня нет, — сказал Биф, — но я твердо уверен в его невиновности.

— Мало что дает нам ваша уверенность, если вы до сих пор не выяснили, кто на самом деле совершил преступление. Насколько я понял, вы разыскали в Бельгии сбежавшего шофера. Это вам принесло что-либо конкретное?

— Безусловно. Я получил наглядный урок, как много теряю, не играя в рулетку, — отозвался Биф. — Всего за два дня он заработал на ней двести двадцать фунтов.

Юрист снова обратился к Питеру:

— Чувствую своим долгом посоветовать вам не прибегать больше к услугам этого человека. Я вообще не понимаю, с чего вы взяли, что он сможет нам помочь. Для меня непостижима его высокая репутация сыщика. Заметьте, я говорю это в присутствии детектива Бифа, поскольку считаю важным поставить его в известность о своем мнении.

Здесь я почувствовал, что необходимо вмешаться.

— Не стоит судить о достоинствах моего друга Бифа по его внешности и манерам, — заметил я.

На этом тема разговора вполне могла оказаться исчерпанной, но, к несчастью, Биф вдруг напустил на себя язвительность и стал цепляться к словам.

— А что вас, собственно, не удовлетворяет в моей внешности? — спросил он. — Я и не пытаюсь выглядеть излишне привлекательным. Я — детектив, а не танцовщица из кордебалета.

Николсон бросил на него ничего не выражавший взгляд.

— Занимательно, — только и вымолвил он потом, прежде чем сказать Питеру: — Что ж, если таково ваше окончательное решение, нам пора идти. Мне вовсе ни к чему давать вам возможность потом сказать, что, прислушавшись к моему совету, вы упустили хотя бы один шанс, пусть и самый мизерный.

Он снял с хромированного крючка на стене свою шляпу, взял с покрытого стеклом стола авторучку и вывел нас на улицу.

— Кажется, он обо мне не слишком высокого мнения, — усмехнулся Биф, проходя рядом со мной через приемную.

— Постарайтесь вести себя благоразумно, — прошипел я ему на ухо. — Любой посчитал бы вас простаком после того, что вы там сказали.

Моя реплика несколько отрезвила его, и он молчал почти все время пути.

Можно сказать, что в тот день я, как никогда прежде, близко столкнулся с мрачными реальностями, связанными с расследованием преступления. Замечательно строить в атмосфере домашнего уюта замысловатые версии, и совсем другое дело — допрашивать в тюремной камере человека, обвиненного в убийстве. Я ощущал себя непосредственно вовлеченным в следствие, и вся легковесность, обычно сопровождающая описание в романах даже самых мрачных случаев, окончательно вылетела у меня из головы, когда я пожимал руку Стюарту Феррерсу.

Это был болезненного вида, очень худой мужчина с осунувшимся, встревоженным лицом и привлекательными темными глазами. Они странным образом придавали ему некоторое сходство с древними скульптурными изображениями, немного примитивно исполненными. В целом фантазия рисовала такую картину: некий скульптор пожелал изваять крупную голову и начал с высокого лба и выразительных глаз немного навыкате, но затем то ли устал, то ли обнаружился недостаток глины, и потому подбородок и шею вылепил в несколько более мелких пропорциях.

Николсон заговорил первым.

— Мистер Феррерс, — сказал он, — как вам известно, ваш брат нанял данного детектива для расследования обстоятельств смерти Бенсона.

Стюарт кивнул.

Когда же слово собрался взять Питер, мною овладело глубокое любопытство, потому что было интересно, как складывались отношения между двумя столь непохожими друг на друга братьями. И потому я слушал с особым вниманием. Быть может, у меня в тот момент разыгралось воображение, но я вдруг почувствовал холодные и даже жесткие интонации в голосе Питера, которых не замечал за ним прежде.

— Я посчитал, что из всех доступных в тот момент для нас частных сыщиков сержант Биф выглядел наиболее способным раскрыть преступление. Инспектор Меридит, инспектор Френч, Эмер Пикон, к сожалению, оказались занятыми другими делами, сулившими им либо громкую славу, либо слишком большие деньги, так что они не могли заняться нашим происшествием, которое в лучшем случае попадет на последние страницы газет в виде кратких информационных сообщений. Как не питал я надежды соблазнить лорда Саймона Плимсолла отправиться в столь мало престижный пригород Лондона, каким считается Сайденхэм. А у Бифа между тем превосходный послужной список, пусть кому-то покажется несколько странной его манера выражать свои мысли и вести себя. Сержант раскрыл два преступления, поставивших в тупик внешне гораздо более респектабельных и опытных следователей, и я по-прежнему верю в его способность успешно закончить и это дело тоже. По его словам, уже обнаружен целый ряд крайне примечательных улик, и потому есть все основания надеяться, что еще до начала суда над тобой он сможет установить истинного виновника.