Ричард Фримен - Око Озириса [сборник litres]

– Кто имеет доступ к вашему комоду?

– Все живущие в доме: ящики не запираются. Мы с Джульет решили, что безобразничает кто-то из слуг.

– Кто оставался в доме, когда вы уехали в Брайтон?

– Двое наших с мужем племянников, но никто из них даже не входил в мою комнату, мы спрашивали. Да и зачем им мой комод? Что там особенного?

– Благодарю вас, – завершил допрос Энсти, и миссис Хорнби, изменив угол наклона своей шляпки, уже собралась сойти со свидетельского места, когда поднялся сэр Гектор и устремил на даму устрашающий взор.

– Вы произнесли некую фразу, – заговорил он, – насчет общества покровительства умалишенным. С какой целью, позвольте осведомиться?

– Ни с какой, по ошибке, я думала о другом.

– Вот именно, о другом. Вы сверялись с бумагой, которую держали в руках.

– Я не сверялась с ней, а лишь смотрела на нее. Да, у меня случайно оказалась петиция общества покровительства умалишенным. Но ко мне она не имеет отношения: я не принадлежу ни к этому, ни к какому-либо иному обществу и пока не тронулась умом.

– Этот документ вы ошибочно приняли за другой, заранее заготовленный, верно?

– Э… да, я приняла его за памятку с кое-какими заметками, которые предварительно набросала, чтоб не растеряться в ответственный момент.

– О каких заметках идет речь?

– О вопросах, которые мне могли задать.

– Ответы на данные вопросы тоже были загодя написаны?

– Конечно, какая же польза от вопросов без ответов?

– Вам задали вопросы, еще до начала процесса зафиксированные на бумаге, оказавшейся у вас?

– По крайней мере, некоторые из них.

– Вы ответили так, как было написано?

– Нет, я не думала, то есть я уверена, что нет, ибо…

– Вот как? Вы даже не думали? В самом деле, зачем думать, если кто-то другой уже постарался за вас. – Сэр Гектор Трамплер обвел присяжных суровым взглядом и грозно добавил: – Признавайтесь суду, кто заблаговременно составил вопросы и ваши ответы на них?

– Мой племянник Уолтер Хорнби. Он просто хотел помочь мне, чтобы…

– Нас сейчас не интересуют его цели. Ответьте, кто конкретно проинструктировал его написать вопросы и ответы?

– Никто. Это полностью инициатива Уолтера; видя, как я переживаю, мой племянник позаботился обо мне, но доктор Джервис забрал у меня ту бумагу и посоветовал полагаться только на свою память.

Столь неожиданный ответ застиг сэра Гектора врасплох, и он с раздраженным видом уселся на место.

– А где та бумага, на которой записаны вопросы и ответы? – спросил судья.

Предвосхищая этот момент, я заранее отдал ее Торндайку и по выразительному взгляду, который он адресовал мне, понял, что от моего коллеги не укрылось ничто, в том числе своеобразие почерка Уолтера Хорнби. Похоже, в деле намечался кардинальный перелом, поскольку Торндайк передал мне записку, развернув которую, я прочел: «X = У. Х.»

Энсти протянул судье листок с вопросами и ответами, а я посмотрел на Уолтера и заметил, что он густо покраснел, хотя изо всех сил старался казаться спокойным и беспечным. Взгляд, который он метнул на свою тетушку, наверное, убил бы ее, будь такое возможно.

– Это та самая бумага? – уточнил судья, передавая свидетельнице помятый листок.

– Да, ваша честь, – дрожащим голосом пролепетала миссис Хорнби, после чего лист возвратили судье, и тот стал читать его, попутно что-то выискивая в своих заметках.

– Данный документ будет приобщен к делу, – строго объявил судья, приподнимаясь с места. – Перед нами явная попытка составителя повлиять на свидетельницу в своих интересах. Продолжайте, мистер Энсти.

Миссис Хорнби наконец отпустили; еле передвигая ноги от усталости и дрожа от перенесенных испытаний, она пересекла зал и с тяжелыми вздохами уселась на скамью, в то время как пристав провозгласил:

– Джон Ивлин Торндайк!

– Господи! – воскликнула Джульет, театрально стискивая руки. – Спасет ли он Рубена? Как вы думаете? – спросила она меня.

– Вот господин Полтон в этом не сомневается, – ответил я, взглянув на верного помощника Торндайка, который, держа в руках какую-то коробку и ящик с микроскопом, смотрел на своего хозяина с неподдельным восхищением. – У Полтона больше веры, чем у вас, мисс Гибсон.

– Ну, простите меня за мое неверие, – сухо ответила Джульет. – Я так понимаю, скоро мы узнаем самое худшее.

– Худшее или лучшее – не суть важно. Мы поймем, в чем состоит настоящая защита.

– Господи, сделай так, чтобы это была лучшая защита! – вполголоса произнесла она, и я, человек нерелигиозный, пробормотал: «Аминь!»

Торндайк спокойно поднялся на свидетельское место, и я посмотрел на него с невыразимым удивлением, вдруг осознав, что никогда раньше не придавал особого значения тому, какое впечатление способен произвести на публику внешний облик моего друга. Я, безусловно, отмечал его обаяние, силу духа, глубокий и в то же время гибкий ум, привлекательность и шарм, но ни разу не задумывался над тем, что теперь, на суде, поразило меня более всего: Торндайк был очень красивым мужчиной – пожалуй, самым импозантным из всех, с кем мне доводилось общаться. Его приятное свежее лицо и элегантный наряд: ниспадающая мантия, скромный аккуратный парик – тотчас же заворожили зал. Судья в своем ярко-алом одеянии, с золотой цепью на шее выглядел по сравнению с Торндайком каким-то разряженным шутом, а присяжные в своей серой массе вообще не шли с моим другом ни в какое сравнение и казались существами, стоявшими на низшей ступени эволюции. В чем заключался магнетизм Торндайка, я тогда не смог бы объяснить: вероятно, в том, что он был высок, статен, держался прямо и с достоинством, либо в его внутренней силе и выдержанности, либо в чертах его лица, напоминавших своим благородством античную маску из мрамора цвета слоновой кости. Да, пожалуй, именно его лицо, разительно отличавшееся от банальных лукавых физиономий, мелькавших в хороводе житейской суеты, так выделяло его среди всех.

– Где вы служите, доктор Торндайк? – спросил Энсти.

– Преподаю в колледже при больнице Святой Маргариты судебную медицину и токсикологию.

– Имеете опыт в медико-юридических исследованиях?

– Да, я занимаюсь исключительно такого рода работой.

– Вы слышали показания свидетелей относительно двух капель крови, обнаруженных в сейфе?

– Разумеется.

– Каково ваше мнение о состоянии крови?

– Нет сомнений в том, что ее искусственно обработали, – вероятно, посредством дефибринации.

– Вы делаете такой вывод, исходя из особенностей отпечатка большого пальца, найденного на листе в сейфе?

– Верно.

– Вы раньше исследовали отпечатки пальцев?

– У меня немалая практика по этой части.