Джеймс Чейз - Выгодная сделка [litres]

Джинни, услышав слова Гирланда, открыла рот от изумления.

– Вы страшный человек! – воскликнула она, уставясь на Гирланда. – Как вы можете говорить такое?

Гирланд одарил ее своей очаровательной улыбкой:

– Будь добра, не суй свой хорошенький носик в это дело. Кого интересует твое мнение? – Он посмотрел на Маликова. – Ну что, мой русский товарищ? По рукам?

Маликов смерил его презрительным взглядом:

– Я скорее доверюсь гремучей змее, чем тебе, Гирланд. Я и сам справлюсь. Ты мне не нужен. Я удивлен тому, что Дори нанял тебя.

– Ты прав. Я сам удивлен. – Гирланд засмеялся. – Беда Дори в том, что он романтик. Он так и не научился не доверять никому. О’кей, если ты не заключишь со мной сделку, что меня ждет?

«Скорая помощь» мчалась по широкой автостраде.

– Скоро мы остановимся и выпустим тебя, – сообщил Маликов. – Ты сможешь вернуться к Дори и рассказать ему о своем провале. Но будь осторожен: следующая наша встреча, если она состоится, будет для тебя менее приятной. У меня нет приказа убить тебя, но в будущем я могу не устоять перед соблазном.

Гирланд театрально вздрогнул:

– Я буду обходить тебя стороной, товарищ. Я не хочу вводить тебя в искушение. А как насчет нашей симпатичной медсестры?

Маликов посмотрел на Джинни и пожал плечами:

– Она может убираться вместе с тобой. Прими к сведению – в нескольких милях от места вашей высадки мы сменим машину. Пытаясь преследовать нас, ты только потратишь время.

– Зачем мне преследовать вас? – спросил Гирланд. – Я уже совершил некоторые действия и потерпел неудачу. Я кое-что получил от Дори, и теперь мне плевать на него.

Маликов с шумом втянул в себя воздух: он испытывал отвращение к Гирланду. Слова американского агента, его отношение к работе бесили и изумляли русского. Сам Маликов всегда относился к заданиям весьма серьезно, он был готов пожертвовать жизнью во имя дела. Этот же человек… Маликов едва сдержался, чтобы не взорваться. Он видел, что Гирланд думает только о себе.

Внезапно в душе у русского зародилось сомнение. «Насколько легче была бы моя жизнь, – с грустью подумал Маликов, – если бы я придерживался подобной философии и всегда на первое место ставил личные интересы и желание побольше заработать».

Он посмотрел на Гирланда, покачивавшегося с закрытыми глазами на сиденье; расслабившись, американец напевал последний шлягер группы «Битлз». Вдруг Маликов оцепенел. Даже думать так стыдно, напомнил он себе.

Подавшись вперед, он решительным тоном приказал Смирнову увеличить скорость.

Часы показывали десять минут одиннадцатого. Вторая симфония Малера приближалась к эффектному финалу, когда пронзительные трели дверного звонка заставили Никласа Волферта подняться на ноги; на его пухлом рябом лице появилось раздраженное выражение.

Волферт жил в роскошной квартире на улице Зингера: окна его пентхауса смотрели на старые, почерневшие от копоти крыши парижских домов. Он купил трехкомнатную квартиру на деньги, оставленные ему умершим отцом, Джоэлем Волфертом, удачливым торговцем, продававшим китайцам американские товары. Сначала Джоэль Волферт хотел передать свой бизнес сыну, но Никлас, разочаровав отца, пожелал стать ученым. Через несколько лет Никлас Волферт превратился в крупного специалиста по китайским украшениям из нефрита. Он в числе немногих в совершенстве владел несколькими китайскими диалектами.

После смерти отца Никлас надежно вложил полученный в наследство капитал и стал неплохо зарабатывать, посещая аукционы, публикуя статьи о нефрите и консультируя Дори по китайским проблемам.

Дори использовал этого толстого, непривлекательного человека в качестве своего эксперта-китаиста. ЦРУ, конечно, наблюдало за Волфертом, но его сотрудники были поражены способностями ученого и не копались чересчур дотошно в его личной жизни. Страсть Волферта к восточным женщинам могла бы обеспокоить Дори. Если бы Дори узнал подробности сексуальной активности ученого, его последние волосы встали бы дыбом.

Волферт, напевая себе под нос, уменьшил громкость дорогого проигрывателя и прошел к входной двери по бесценному персидскому ковру, оставленному отцом, вдоль широкого коридора, стены которого были украшены китайскими манускриптами, также унаследованными от Джоэля Волферта. Он отпер дверь.

Маленькая фигурка в белом непромокаемом плаще, стоявшая возле порога, заставила его сердце биться чаще.

– О, Пирл… это ты, Пирл? – Он уставился на хорошенькое личико. – Что ты здесь делаешь? Ты вся мокрая. Заходи.

Накрашенные губки Пирл изогнулись в улыбке. Девушка прошла мимо Волферта. Удивленный, взволнованный Никлас проследовал за ней в гостиную. Он торопливо выключил проигрыватель и неуверенно улыбнулся гостье.

Волферт познакомился с Пирл несколько месяцев назад в ресторане Чанга By. Она обедала одна. Девушка улыбнулась Никласу, и он пересел за ее столик. Красота Пирл сразила его. Девушка повела себя весьма прямолинейно. После превосходного обеда она негромко произнесла: «Когда я встречаю такого мужчину, как вы, у меня возникает желание оказаться в его объятиях. У меня есть комната. Идем?»

Не веря своему везению, Волферт покинул ресторан с Пирл. Они отправились в маленькую гостиницу, расположенную на улице Кастеллан. Портье протянул девушке ключ. Номер уже был оплачен. Волферт заметил, как вьетнамская девушка и портье обменялись какими-то знаками, но он был слишком возбужден, и это не насторожило его. «Возможно, – подумал он, следуя за ее точеными бедрами вверх по лестнице, – это будет одним из самых захватывающих моих приключений».

Так оно и вышло. «Западные женщины, – сказал себе обессилевший, но довольный Никлас, часом позже выходя на душную узкую улицу, – совсем не владеют техникой любви, хотя и считают себя сведущими в ней».

Никлас знал нескольких женщин из Европы, способных доставить мужчине удовольствие, но, когда дело доходило до подобного взрыву слияния тел, тут восточные женщины были вне конкуренции.

Они встретились еще три раза в этом же отеле, потом Никлас решил внести разнообразие в свою жизнь. Для Волферта большое значение имела новизна. Он прекратил посещать ресторан Чанга By. Волферт познакомился в Орли с японской стюардессой, чье искусство любви покорило его. Затем в жизни Волферта появилась серьезная студентка-индианка, изучавшая в Сорбонне классическую французскую литературу… эта связь не была захватывающей, но все же развлекала его. Потом он имел тайскую девушку. Вспоминая о ней, Волферт поморщился. Подобные наклонности он не понимал: он не любил причинять женщинам боль. Он быстро избавился от нее, но пережитый шок еще долго не оставлял его.