Найо Марш - Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! [сборник: 15, 6]

Фокс ее представил.

– Подходит, – сказал он. – Я пробовал. Она подходит, и воняет от нее тем же. Хотя почему, черт побери, она очутилась на сцене…

– То-то и оно, – согласился Аллейн, – почему черт побери? Посмотрите только, что обнаруживается в ящике вашего любимчика! Видано ли, чтобы улики так играли на руку?

Тяжело поелозив в массивном в кресле, инспектор Фокс несколько секунд задумчиво смотрел на начальника.

– Согласен, на первый взгляд странно, что улики так повсюду разбросаны. И к тому же подозреваемый не сделал ни одной попытки очистить себя, даже больше, словно бы сам против себя громоздит обвинения. Впрочем, он и сам странный. Можно даже сказать, что не несет ответственности, точно не сознает смысла содеянного.

– Я и сам никогда не понимал, в чем точно смысл данного поступка и что значит, нести или не нести ответственность. Кто разделит человеческое поведение на то, что нам хочется называть коренящимся в здравом рассудке, и бредовое помешательство? Где та грань, когда человек перестает сознавать, что делает? О, определения мне известны, и я знаю, что мы выжимаем из них что можем, но, сдается, в вопросах патологии любая пенитенциарная система проявляет себя преглупым образом. Вот сейчас перед нами явно помешанный лорд, который так далеко зашел в эксцентричном бреде, что способен публично убить человека нелепо сложным способом, который указывает прямо на него, а затем делать, по сути, все от него зависящее, чтобы его арестовали. Случалось расследовать и такое, но будет ли так в нашем деле?

– Должен сказать, сэр, – флегматично отозвался Фокс, – будет. Судить пока рано, но по тому, как мы продвинулись, я склоняюсь к этой мыслишке. Послужной, так сказать, список этого джентльмена и общее его поведение указывают на состояние психики, мягко говоря, эксцентричное. Все знают, что он не в себе.

– Да. Все. Вот именно, все знают, – согласился Аллейн. – Все скажут: «Это в его духе. Так на него похоже!»

С толикой раздраженности, какой Аллейн никогда не прежде не видел у своего опрятного и выдержанного инспектора, Фокс сказал:

– Ладно, мистер Аллейн, ладно. Знаю, к чему вы клоните. Но кто мог бы подбросить ему оружие убийства? Вот это мне объясните. Вы считаете, что любой за столиком ресторана мог взять револьвер, когда тот лежал под сомбреро, и затолкать в него дурацкую стрелку? Вы полагаете, Морено мог изготовить стрелку, припрятать где-то и забрать ее после того, как милорд его обыскал? Где он мог ее прятать? В пустой комнате оркестрантов, где нет ничего, кроме инструментов и людей? И как он мог затолкать это в револьвер, если его светлость держал револьвер при себе и клянется, что никогда с ним не расставался? Скелтон? Скелтон вертел в руках револьвер, а уйма людей за ним наблюдали. Мог ли Скелтон затолкать эту штуковину в дуло? Да курам на смех. Вот так.

– Ладно, старина, – согласился Аллейн. – Давайте продолжать. Скоро проснутся слуги. Как далеко вы тут подвинулись?

– Не дальше того, что вы уже видели, сэр. Почти все нам ящик дал, сэр. А пули, которые он извлек, когда мастерил холостые патроны, вон там, в мусорной корзине.

– Карлайл Уэйн наблюдала, как он их делал. Как насчет бального зала?

– Там Бейли с Томпсоном.

– Ну ладно. Давайте еще раз взглянем на револьвер лорда Пастерна, Фокс.

Достав оружие из сумки, Фокс положил его на стол. Сев, Аллейн извлек лупу.

– Очень хорошая лупа есть прямо тут, в ящике его светлости, – заметил Фокс. Аллейн хмыкнул. Он смотрел в дуло.

– Сделаем фотографию с увеличением, – бормотал он. – Там две длинные царапины и еще какие-то шероховатости.

Он протянул револьвер Фоксу, сидевшему в том самом кресле, которое занимала девять часов назад Карлайл. Как и Карлайл, Фокс воспользовался лупой лорда Пастерна.

– Вы заметили, – сказал Аллейн, – что когда я дал посмотреть оружие чокнутому старикану, его больше всего заинтересовала нижняя часть рукояти прямо под предохранителем? Ничего не могу там найти. Клеймо мастера на самой рукояти. Что он, по-вашему, там искал?

– Бог его знает, – раздраженно хмыкнул Фокс и понюхал дуло.

– Вы похожи на старую деву с нюхательной солью, – заметил Аллейн.

– Может, и так, сэр, но не чувствую никакого запаха, кроме смазки.

– Знаю. Есть еще кое-что. Слушайте.

В дальнем конце дома послышалось шевеление: хлопнула дверь, поднялся ставень, открылось окно.

– Слуги просыпаются, – сказал Аллейн. – Опечатаем комнату, поставим полицейского на страже, а вернемся попозже. Давайте соберем наши находки, выясним, что у остальных, и поспим часа три. Не забудьте, в Ярде в десять часов. Пошли.

Но сам он не двинулся с места. Фокс посмотрел на него с сомнением и начал убирать в саквояж револьвер, шпатлевку, пустой пузырек и рукоятку слоновой кости.

– Нет, черт побери, – буркнул Аллейн. – Я еще поработаю. Забирайте улики, Фокс, и отдайте экспертам. Позаботитесь о смене для дежурящих здесь и отправляйтесь на боковую. Увидимся в десять. В чем дело?

– Я предпочел бы остаться, мистер Аллейн.

– Знаю-знаю. Фанатично преданный своему делу инспектор. Домой.

На что Фокс, проведя рукой по коротким седоватым волосам, ответил:

– Я в хорошей форме, право слово. Специально не думаю про пенсию. Вот, спасибо вам большое, мистер Аллейн.

– Мне, возможно, удастся еще копнуть свидетелей.

– Те наверху до десяти не проснутся.

– Растолкаю, если потребуется. Почему им достается все веселье? А еще я хочу позвонить жене. Доброго вам утра, мистер Фокс.

Открыв дверь на площадку, Фокс повернул ручку. Дверь распахнулась внутрь, ударив его в плечо. Выругавшись, он отступил на шаг, и под ноги ему свалился лорд Пастерн.

Глаза свирепо смотрели прямо перед собой, а когда Фокс склонился над ним, открылся еще и рот.

– Что это вы тут вытворяете? – взвился лорд Пастерн.

Ловко перекатившись, он вскочил на ноги. Щеки и подбородок у него блестели от седой щетины, как от изморози, глаза покраснели, смокинг измялся. Окно на лестничной площадке безжалостно заливало его светом раннего утра, в котором он выглядел жутковато. Манера его, однако, не утратила агрессивности.

– На что уставились? – добавил он.

– С тем же правом мы можем спросить вас, – отозвался Аллейн, – что вы задумали, когда, по всей очевидности, устроились, привалившись спиной к двери.

– Я задремал. То еще дельце, когда человека не пускают в его собственные комнаты в пять часов утра.

– Ладно, Фокс, – устало сказал Аллейн. – Идите.

– Очень хорошо, сэр, – ответил Фокс. – Доброе утро, милорд.

Обойдя лорда Пастерна, он ушел, оставив дверь приоткрытой. Аллейн слышал, как он распекает сержанта Маркса на площадке:

– И это называется наблюдением?