Энтони Гилберт - Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней

– Зато Хью понапрасну тратит время сейчас, – сказала Люсиль уже гораздо спокойнее. – Потому что это невероятное завещание не будет признано действительным. Все деньги Эверарда достанутся его самому близкому родственнику.

– А разве эта мисс Кэппер не та самая родственница?

– До сих пор никто из нас никогда не слышал о ней. – Люсиль достала сигарету из узкого позолоченного портсигара и постучала кончиком по скатерти. – Дашь прикурить?

Эрик вынул зажигалку, полученную в подарок от нее совсем недавно.

– Складывается впечатление, что твой кузен как раз пытается сблизиться с ней.

– Чепуха! Между прочим, у меня есть билеты в ложу на премьеру новой пьесы Херлингэма. Должен получиться превосходный спектакль. Его постановку финансировал Бенсон. У него появилась новая звезда – девица из беженок, насколько я поняла.

– Будем надеяться на действительно первоклассное зрелище, – холодно отозвался Эрик. – А с этими актрисами-беженками, по-моему, получается явный перебор.

– Сможем сами судить уже в пятницу, – сказала Люсиль жестче, чем требовала ситуация.

Эрик просмотрел свой небольшой зеленый ежедневник, который достал из кармана.

– Вот жалость! – воскликнул он. – Ты сказала, премьера в пятницу? А я, как нарочно, в этот вечер обязан выйти на дежурство в добровольной пожарной дружине. Просто невероятно, но факт. Я действительно сожалею об этом.

– Но ведь ты говорил, что они изменили расписание с прошлой недели, – сухо напомнила Люсиль.

– Один из наших парней заболел, – тут же нашелся Эрик. – Я бы подыскал себе замену, если бы мог, Люсиль, но во время войны стыдно поднимать шумиху только потому, что хочешь попасть на театральную премьеру.

– Но к девяти часам ты уже освободишься для своего дежурства, – не уступала Люсиль.

Он покачал головой.

– Нет, в девять будет слишком поздно. Надеюсь, ты понимаешь меня?

– Кажется, я даже слишком хорошо все понимаю, – кивнула она.

И Эрик знал: это действительно так. Люсиль уловила самую суть. Он безжалостно завершал одну главу в книге своей жизни, готовясь сразу открыть новую.

– Между прочим, – продолжал он невозмутимо, – как раз собирался рассказать тебе, что нашел для себя постоянную работу. Пока об этом не стоит особо распространяться…

– Бог ты мой! – Люсиль улыбнулась плотно сжатыми губами. – И что же это за работа? Демонстрировать модели одежды для экспорта на американский рынок?

Эрик лукаво посмотрел на нее. Если бы Природе было угодно, чтобы он зарабатывал себе на хлеб честным трудом, она бы не наградила его этими длинными, изящно изогнутыми ресницами и способностью покорять сердца даже самых взыскательных замужних леди одним искоса брошенным взглядом.

– Ты не слишком веришь в мои возможности, верно? Для новой работы мне даже придется отпустить усы.

– Стало быть, ты не завербовался в военно-морской флот?

Он еще раз посмотрел через зал и, поймав на себе взгляд Дороти, улыбнулся с некоторой долей восхищения. Дороти почувствовала, как сердце чаще стало биться у нее в груди. Он теперь выглядел еще моложе, что ценится женщинами куда как выше ума и любых других достоинств мужчины. Эрику хватало сообразительности, чтобы понимать это. Хотя особых интеллектуальных способностей здесь и не требовалось. Женщины сами преподносили ему эту простую истину, как на блюде, обложенном по краям зеленью. Вот почему он оттачивал такого рода улыбку с чрезвычайным упорством балетного танцовщика, отрабатывающего свои па. В конце концов, именно она была для него даром свыше, а потратить ты мог только те деньги, что реально лежали в твоем кошельке.

Люсиль украдкой проследила за ним. Он все еще смотрел в противоположный конец зала на Дороти. Она отчетливо осознала, что уже потеряла его. Такой, как он, никогда не станет поддерживать проигравшую сторону, заметив перед собой новую, более широкую перспективу.

– Забавно, как природа владеет искусством камуфляжа, не так ли? – холодно констатировал Эрик. – Кто бы мог догадаться, что это неброское и безвкусное маленькое создание скоро унаследует сто тысяч фунтов?

– Если доживет до этого, – почти автоматически произнесла Люсиль.

Теперь уже Эрик пристально посмотрел на спутницу. Он всегда знал, насколько Люсиль безжалостна, хотя до этого дня не подозревал, что она ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое. Эрик даже не смог бы грамотно написать слово «сострадание», но все же ощутил легкую жалость к беззащитному, лишенному всякого очарования существу, сидевшему в дальнем углу ресторана. Он знал: у нее нет ни малейшего шанса.

Когда самый нервозный обед за всю его предыдущую жизнь закончился, Хью предложил своей спутнице взять такси, выразив сожаление, что не сможет проводить ее до дома, поскольку ему требовалось быть в военном министерстве определенное число дней в неделю. Спасибо большое, отозвалась Дороти, но такси ей не требуется. Она хотела немного подышать свежим воздухом, а прогулка обязательно поможет прояснить голову, так ведь? Это был превосходный обед, но в ресторане оказалось жарковато. А кроме того, ей еще предстояло зайти в кое-какие магазины. Выходя из зала, она оказалась совсем близко от столика, за которым сидели Люсиль и ее Адонис. И если молодой человек еще раз улыбнулся ей, то Люсиль и Хью делали вид, будто вовсе не знают друг друга. Дороти просияла ответной улыбкой и чуть не упала, налетев на стул, затем, еще раз улыбнувшись, направилась к выходу.

– Вы уверены, что обойдетесь без такси? – еще раз напряженным тоном спросил Хью, опасавшийся, что в таком состоянии она вполне может попытаться поцеловать первого же встречного полицейского.

– Мне идти совсем недалеко, – заверила его Дороти. – Спасибо еще раз за восхитительный обед. Буду с нетерпением ждать встречи с другими своими кузенами. И как можно скорее.

– Не сомневаюсь, что ваше стремление взаимно, – сказал Хью.

Убедившись, что она отказывается от такси серьезно, он остановил машину для себя, сожалея только об одном: что не может приказать водителю раскатать Дороти в лепешку колесами автомобиля. А она, бедняжка, ни о чем не подозревая, стояла и слегка пошатывалась, смотрела то вверх, то вниз, словно не понимая, там ли находится тротуар, где ей мерещилось. Но очень быстро (даже раньше, чем Дороти ожидала) свежий воздух отрезвил ее, она развернулась и твердой, ровной походкой зашагала в направлении Пиккадилли-серкус. Дороти уже понимала, что женщины, выглядевшие как Люсиль Хоуп, никогда не покупали корсеты во время летних распродаж на Кенсингтон-Хай-стрит. Более того, они вообще их не носили, а подбирали себе по фигуре пояса для крепления чулок, стоившие огромных денег, и не брали первый попавшийся корсет из необъятной кучи дешевых вещей, чтобы затем стыдливо сунуть в сумку, поскольку в военное время правительство запретило заворачивать подобные покупки в оберточную бумагу. А потому, решила Дороти, она сразу же возьмет, как говорится, быка за рога и последует их примеру. При мысли о необходимости снова посещать примерочные Дороти чуть содрогнулась от неприятного предвкушения, но если это делали другие женщины, то и она сможет выдержать любые испытания. А продавщицы воспринимали тебя как очередную клиентку без имени, не умеющую распознать в себе личность. «Они в этом смысле похожи на врачей», – подумала Дороти. Она уже сожалела, что отказалась от предложенного Хью такси. Могла бы доехать хотя бы до «Свана и Эдгарса», потому что новые туфли – модные и узкие – до боли стискивали ее ступни. А к тому времени, когда они разносятся и станут ей по ноге, уже потеряют свой лоск товара с Бонд-стрит. Прав был викарий, вспомнила слова священника мисс Кэппер, что у каждой розы обязательно есть и шипы.