Фрэнсис Дункан - Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив (сборник)

Пол Расселл отреагировал мгновенно: отшатнулся и одновременно выбросил поднятую левую руку в сторону женщины, в руке которой зловеще блеснул нож. Ее новой попытке нанести удар помешал быстрый топот бегущих ног за сценой. Словно загнанная в угол бестия из ада, Сандра Борн кусалась, шипела, визжала, но ее сопротивление было подавлено усилиями Джонатана Бойса и двух его подчиненных.

– У меня есть ордер на ваш арест по обвинению в умышленном убийстве, – объявил инспектор. – Предупреждаю: все сказанное вами будет принято во внимание и использовано в качестве свидетельства.

Мордекай Тремейн облегченно вздохнул.

– Думаю, именно это вам требовалось. Верно, Джонатан?

Инспектор Бойс кивнул:

– Да, именно это.

Растрепанная, с упавшими на искаженное яростью лицо волосами, Сандра Борн уставилась на них.

– Ладно, – заявила она, – да, это сделала я! Я убила их! Я все заранее продумала, как вы и сказали! Я их ненавидела. Мечтала увидеть, как они корчатся в муках. Хотела уничтожить все их самодовольство, их благодушную, устроенную жизнь! – Сандра Борн рванулась из рук детективов, державших ее, и запрокинула голову. От прежней старательной маленькой женщины, которую знала деревня, не осталось ничего. Она превратилась в злобную фурию. – Ненавижу вас всех! Всех вас, слышите?

И она выплюнула гадкое слово. Мордекая Тремейна слегка затошнило, и он отвернулся. Джонатан Бойс подал знак подчиненным.

– Уведите ее, – негромко распорядился он.

Долгое время все молчали. Потом Пол Расселл тихо промолвил:

– Спасибо, Мордекай. Она ведь не шутила, она действительно задумала убийство. Меня спасло лишь ваше предостережение. Не знаю, как вам удалось так быстро сообразить, что она нападет на меня.

– Я объяснял, что Сандре Борн пришлось поменять свои планы, когда она убила Эдит Лоррингтон. В качестве третьей жертвы поначалу она наметила другого человека.

– Вы хотите сказать, что следующим в ее списке был я? – воскликнул Расселл.

– Косвенным образом – да. Вы – часть пьесы «Для убийства есть мотив», Пол. В ней вам предстояло убить актрису, потому что она бросила вас ради другого мужчины, после того как вы долгое время распоряжались ее жизнью. – Тремейн многозначительно взглянул на Полин Конрой и Сержа Галески. – Возможно, вы уже поняли, что должно было случиться? Мисс Конрой погибла бы. И подозрение пало бы на вас. Не знаю, как именно вы оказались бы замешанным в этом деле, но, полагаю, Сандра Борн нашла бы способ связать вас с мисс Конрой. Все выглядело бы так, будто вы убили ее, потому что она бросила вас ради мистера Галески. Третья параллель осуществилась бы, и ее автор был бы отмщен трижды. Полин Конрой была бы мертва, вы предстали бы перед судом по обвинению в убийстве, и счастью Джин тоже пришел бы конец.

Расселл с трудом пытался осмыслить его слова:

– Звучит невероятно, однако… нет, пожалуй, логично. Теперь припоминаю, что у нее была привычка сводить меня с Полин, в том числе на репетициях. В то время я об этом не задумывался, но сейчас мне кажется, что на то у нее имелась своя причина. – И он добавил: – Так вот что я принял за ваши подозрения в мой адрес! Вот почему мне казалось, будто вы следите за мной! Вы ожидали убийства Полин и считали, что, если будете рядом со мной постоянно, это обеспечит мне алиби!

Тремейн улыбнулся:

– Наконец-то вы немного оттаяли, Пол, – сказал он, и на лице его друга смешались растерянность и раскаяние.

– Простите, Мордекай, я думал…

– Вы думали, что я пытаюсь отправить вас на виселицу. И я вас не виню. У вас были все причины так полагать!

Полин Конрой внимательно слушала их разговор. Она казалась притихшей, непохожей на себя. Наконец она произнесла:

– Я тоже должна принести вам свои извинения. Я считала, что вы подозреваете меня, поэтому полиция и стала наблюдать за мной. Но на самом деле вы распорядились, чтобы детективы следовали за мной по пятам, потому что думали, что моя жизнь в опасности, и пытались защитить меня.

– Вам действительно грозила смертельная опасность, мисс Конрой. В сущности, я даже боялся, что если сильно разозлю сегодня Сандру Борн и вытяну из нее признание, то она предпримет последнюю попытку добиться своего и нападет либо на вас, либо на доктора Расселла. Но вы сидели далеко от нее, она не могла рассчитывать хотя бы ранить вас, прежде чем ее схватят, поэтому жертвой должен был стать доктор Расселл. Вот почему мне удалось предостеречь его так быстро.

Мордекай Тремейн обвел сидящих за столом пристальным взглядом и остановил его на Филлис Голуэй.

– Теперь вам уже незачем медлить с объявлением, – произнес он и подмигнул. – Наверное, вы уже поняли, почему я просил вас какое-то время умалчивать о нем. Если бы Сандра Борн узнала вашу тайну, от зависти она могла бы в очередной раз прибегнуть к насилию. Но сейчас эта опасность миновала.

– Спасибо вам! – с жаром воскликнул Джеффри Маннинг. – Боюсь, вам порой было со мной нелегко. Я постоянно помнил, что где-то рядом рыщет убийца, и сходил с ума от беспокойства за Филлис.

– Вы же влюблены, – промолвил Тремейн, – вот вам и оправдание. – И он продолжил: – Итак, мы знаем ответ на вопрос, который задавали себе. Мы пережили горестный и трудный период, но теперь преступления раскрыты. Больше вопросов нет, – он поискал взглядом Говарда Шеннона, – ни единого, – твердо добавил он, и упитанный мужчина вздохнул с облегчением.

На выходе из зала Мордекая Тремейна ждала Карен Хэммонд. Он знал, что она будет ждать. Она шагнула к нему из тени у дверей и нерешительно коснулась его руки:

– Вам известно… про нас?

– Да, – тихо подтвердил Тремейн. – Я виделся с его женой.

– И вы… не осуждаете меня?

– У меня нет права на это.

– Все потому, что я любила Филиппа.

– Я не сомневаюсь, что вы его любили. Именно поэтому вы сказали, что в ночь убийства Лидии Дэр он находился дома, с вами. Вы знали: стоило вам признаться, что Филипп был в Лондоне, у него потребовали бы объяснений, и тогда выяснилось бы, что он провел это время с женой – со своей законной женой. Вы могли потерять его.

Карен кивнула. Он заметил на ее лице горестные морщины и понял, что в последнее время она много плакала. Не сумев найти слов утешения, достойных ее трагедии, Тремейн лишь спросил:

– Вы, конечно, уедете из Далмеринга?

– Да, завтра же. Я решила сделать это как можно скорее. Официально я еду на… похороны Филиппа. Они состоятся в Харфорд-роу. Обратно не вернусь. Я… только хотела поблагодарить вас за понимание и за то, что вы ничего не сказали.

– Меня незачем благодарить, – произнес он и взял Карен за руку. – У меня не было причин что-либо говорить.

Она высвободила свою руку, повернулась и двинулась прочь. Выждав несколько минут, Тремейн тоже вышел на улицу.