Фрэнсис Дункан - Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив (сборник)

Пол Расселл неловким движением отодвинул свой стул и неуклюже сел. Обычно он действовал более уверенно. На Мордекая Тремейна Пол старался не смотреть.

– Вижу, Санди, вы по-прежнему загоняете себя, работая за всех, – заметил он, и хотя в его словах не было ничего особого, он выдал себя тоном.

Тремейн посмотрел в его сторону и перехватил взгляд Джин, испуганный и расстроенный. Доктор Расселл и его жена сильно волновались. Джин вспыхнула и торопливо повернулась к Сандре:

– Ходят слухи, будто вы покидаете нас. Это правда?

– Да, Джин, правда, – ответила она. – Несмотря на все мои усилия, дольше оставаться здесь я не могу. Слишком уж много… воспоминаний.

Воэн кашлянул.

– Извините, Мартин, – продолжила Сандра. – Вам незачем это слушать. Теперь, когда Джин и Пол здесь, можно начинать. Все мы знаем друг друга, так что в формальностях нет необходимости. – Она помолчала, подбирая слова. – Надеюсь, никто не возражает, что я заняла место во главе стола? Только не подумайте, пожалуйста, что я пытаюсь… руководить. Но я… В общем, мне пришлось улаживать разные проблемы, потому и показалось, что так будет правильно.

Воэн подался вперед и проговорил:

– Все хорошо, Санди. Кому-то из нас все равно придется, а вы подходите в большей степени, чем кто-либо другой. Все мы понимаем, что это завершающее собрание.

– Да, точнее не скажешь. После смерти Лидии мы собирались продолжить репетиции, но теперь я не думаю, что кто-нибудь одобрит это. Слишком много трагедий произошло в последнее время, чтобы у нас сохранилось желание лицедействовать. – Сандра Борн обвела присутствующих взглядом. – Есть здесь тот, кто все-таки считает, что репетиции следует продолжить? Я поговорила с людьми из Кингсхэмптона, вопрос о том, что мы непременно должны исполнить обещание, не стои́т, – они понимают, в каком мы положении.

Все молчали. Сандра посмотрела на присутствующих:

– Пол? Джеффри? Полин?

После каждого имени она делала паузу. Полин Конрой передернула плечами.

– Нет, – сдавленным тоном, лишенным свойственного ей драматизма, ответила она. – Нет, сейчас я не смогу сыграть в этой пьесе.

Мартин Воэн стукнул кулаком по столу.

– Эта чертова пьеса приносит беду! Мы видели, чем все закончилось в прошлый раз. Все мы это знаем. – Он воинственно посмотрел на остальных. – Как и то, что незачем было устраивать собрание, только чтобы решить, что постановки не будет. Мы явились сюда не ради обсуждения: ставить пьесу «Для убийства есть мотив» или нет, – а потому, что не могли не прийти. Нам сообщили, что мы должны быть здесь, иначе пожалеем!

– Мартин! – воскликнула Сандра Борн.

Но Воэн словно взорвал бомбу. И поскольку все сразу это поняли, затихли и сидели не дыша. Воэн дерзко вскинул голову:

– Ведь это правда? Все было очень вежливо, но именно это и означало. Мы собрались здесь потому, что так пожелала полиция.

Голос Мордекая Тремейна нарушил напряженную тишину, наступившую после вспышки Воэна.

– Почти верно, – спокойно произнес Тремейн, – но не совсем. Вы все здесь потому, что вас захотел собрать я.

Он взял на себя ответственность так невозмутимо, что Воэн, к которому он обращался, растерялся. Прежде чем он сумел прийти в себя, Тремейн поднялся и сказал:

– Я должен извиниться перед вами, леди и джентльмены. Точнее, перед всеми, кроме одного человека, который убил Лидию Дэр, Филиппа Хэммонда и Эдит Лоррингтон.

Никто и не думал перебивать его. Тремейн знал, какой эффект произведут его слова, еще до того, как произнес их. Даже агрессивность Мартина Воэна исчезла: он перестал нависать над столом и сел на место. Тремейн расправил плечи, завладев вниманием аудитории. Перед ним словно лежало озеро молчания, в которое он ловко бросал слова-камушки.

– Я хотел, чтобы все вы собрались здесь сегодня, потому что мне нужно поговорить с вами о пьесе «Для убийства есть мотив». У меня с собой экземпляр. – Тремейн указал на квадратный сверток в коричневой оберточной бумаге, лежавший на столе перед ним. – Вам, конечно, известно, что я побывал на двух ваших репетициях, вдобавок последние несколько дней внимательно изучал текст пьесы. И теперь я хочу, чтобы вы задумались о ней, взглянули на нее под иным, непривычным для вас углом.

Тремейн сделал паузу, давая присутствующим возможность оценить смысл его слов, а потом продолжил:

– Замечания, которые я намерен сделать, покажутся вам личными. Я чужой человек здесь, среди вас, у меня нет официального статуса. Но попрошу вас не забывать, что в этой деревне уже убили трех человек, а преступник разгуливает на свободе среди нас и, возможно, четвертое убийство.

– Вы полагаете, будет и четвертое? – резко спросил Воэн.

– Я сказал, что убийца, возможно, планирует планирует четвертое преступление, – уточнил Тремейн.

– Что все это значит? – вдруг вмешался Серж Галески. – Если вам что-либо известно, так давайте выкладывайте!

– Всем вам нелегко, мистер Галески, – жестко парировал Тремейн. – Понимаю, насколько неприятным может быть ожидание, но буду действовать так, как сочту нужным. В пьесе женщину убивает мужчина, который любит ее, потому что она собирается замуж за другого. В вашей постановке женщину играла мисс Голуэй, а убийцу – мистер Воэн. Это параллель с реальной жизнью, как вы наверняка заметили на репетиции сразу после смерти мисс Дэр, – той самой репетиции, на которой присутствовал и я. Мистер Воэн был влюблен в Лидию Дэр. Она собиралась замуж за другого, назовем его имя: мистер Фаррант. Лидия Дэр умерла при обстоятельствах, которые поставили мистера Воэна в опасное положение и привлекли к нему внимание полиции. Далее по ходу пьесы один человек – его играл мистер Шеннон – был убит своей женой за то, что изменял ей. В действительности убили мистера Филиппа Хэммонда. По крайней мере один из вас, а может, и не один, подозревал, что у него была любовница, с которой он виделся в Лондоне. Опять-таки примечательна параллель между убийством в пьесе и убийством, произошедшим в действительности. И точно так же, как мистер Воэн был скомпрометирован первым убийством, миссис Карен Хэммонд была серьезно скомпрометирована вторым. На их вину указывали раскрытые на сцене мотивы преступлений.

Тремейн бросил быстрый взгляд на Карен Хэммонд. Ее белокурая голова была опущена, лица он не видел, но по ее позе понял, что она напугана. Тремейн перевел дыхание. На тонкий лед взаимоотношений Карен и Филиппа Хэммонда он уже ступил, но до сих пор не услышал ни единого возражения. По крайней мере, пока рассказ об убийствах полностью завладел вниманием присутствующих.

– Одним совпадением, – продолжил Тремейн, – еще можно было бы пренебречь. Но двумя – нет. По моему мнению, допустимо лишь одно объяснение: убийства в пьесе и убийства в реальности взаимосвязаны. Иными словами, тот, кто написал эту пьесу, имел в виду Лидию Дэр и Филиппа Хэммонда, зная, что им предстоит умереть.