Поль Альтер - Семь чудес преступления

Пол Брук, который, как я догадывался, отнюдь не разделял энтузиазма Оуэна по поводу художественной ценности этого творения, молча наблюдал за ним, а потом произнес:

– «Ворота в потусторонний мир». Так назвал это отец. А длинная пергола, под которой все проходят в дом, должна символизировать, по его мнению, продолжительность жизни, и, конечно, небесная сфера – высшее достижение, старт в неизвестное… Мой отец очень гордится своим творением… и хочет, чтобы его там похоронили.

Вечером, в лондонском пабе, где мы встретились с инспектором Уэдекиндом, приславшим нам сообщение, я докладывал Оуэну о некоторых выводах, которые возникли у меня после встречи с Полом Бруком.

– Разумеется, я признаю, что должен был вспомнить о Колоссе Родосском, проявив чуть больше находчивости, но тогда мы были так ошеломлены этим новым преступлением…

– Мы всегда это знали! – поправил меня Оуэн, ставя на стол только что опустошенную кружку пива. – По крайней мере вы не первый проникли в эту тайну!

– Увы, нет! Но замечание Брука натолкнуло меня на одну идею. Поскольку последнее преступление связано с одним из семи чудес света, сказал я себе, то почему бы и не остальные ? Вы понимаете? При рассмотрении предыдущих убийств очевидно, что в них можно было бы найти то, которое вдохновлено пусть и не Колоссом Родосским, но одним из оставшихся шести чудес света. Вы понимаете меня, Оуэн?

– Пытаюсь, – сказал он, глядя на меня с насмешливой улыбкой. – Но это не так легко! В этом зале слишком шумно! – Повернувшись в сторону, он громко произнес: – Если бы игроки в дартс не трубили, как слоны, при каждом попадании в цель, мы были бы им премного благодарны!

– Оуэн, вы сходите с ума! – взмолился я, в то время как наш стол стали обстреливать гневными взглядами. – Вам хочется стать похожим на дикобраза, ощетинившегося их дротиками?

– Надо уметь брать на себя ответственность в жизни, друг мой. Уважение – один из столпов общества. Если оно исчезнет, рухнут самые блистательные цивилизации, как рухнул тщеславный Вавилон. Но вы, кажется, говорили о шестом чуде света, так ведь?

– Да, и я думаю о первом преступлении, с Александром Райли, вспыхнувшем, как факел, на самом верху своего маяка. «Он горел в ночи, словно сам был маяком » – как сказал один из свидетелей. А если вспомнить послание убийцы, он объявил нам, что « весь мир сможет любоваться им, он будет солнцем моря» … Вот вам и маяк! Маяк, построенный на острове Фарос! Легендарный Александрийский маяк, возвышавшийся на Средиземном море, освещавший его своим великолепием и блеском! Он был гордостью Александрии, получившей свое имя от Александра Македонского. Такое же имя у жертвы. Это ли не напоминание об Александрийском маяке? Вы понимаете меня?

Оуэн, все еще улыбаясь, зажег сигару, оттягивая время, а затем бросил:

– Скажите, Ахилл, вы считаете меня идиотом? То, что вы сейчас объяснили с такой горячностью, было первым, что пришло мне в голову, когда я занялся тем убийством почти два месяца назад, пятого апреля, если быть точным.

– Да, конечно, я сомневался в этом, но вы так странно смотрели на меня…

– Потому что это было действительно смешно. Но пойдем дальше. Я полагаю также, что ваш живой ум, увлеченный порывом логической ясности, попытался связать остальные преступления с другими чудесами света…

– Да, естественно, но мои воспоминания об этих семи чудесах древности не слишком точны…

После этих слов я был вознагражден укоризненным взглядом.

– Это хуже, чем преступление, Ахилл. Это ошибка. И достаточно непростительная ошибка, такая же, как и неумение назвать девять муз. А может быть, даже еще серьезнее.

– Я хорошо помню пирамиду Хеопса в Гизе, мавзолей в Галикарнасе, но не вижу здесь связи с нашими преступлениями… Однако дайте мне время справиться по книгам…

– Время? Время торопит нас, потому что, как вы уже хорошо поняли, семь чудес света тесно связаны с этими убийствами. В таком случае, если позволите, я лично займусь устранением пробелов в ваших знаниях. Итак, у нас есть пирамида Хеопса, слишком известная, чтобы задерживаться на ней, затем гробница царя Мавзола в Галикарнасе, построенная на берегу Эгейского моря. Затем идут висячие сады в Вавилоне, созданные, как говорит легенда, мифической царицей Семирамидой. После храм Артемиды в Эфесе, другом замечательном городе Малой Азии. И наконец, статуя Зевса в Олимпии, вся из золота и слоновой кости, созданная талантом скульптора Фидия. И теперь вам остается только копать вглубь, чтобы найти подходящие ассоциации… И я помогу вам встать на верный путь, напомнив, что Артемида, названная римлянами Дианой, была богиней охоты, имела среди своих атрибутов лук и стрелы…

– Убийство сэра Томаса, сраженного стрелой! – воскликнул я в тот самый момент, когда дротик игроков в дартс воткнулся в наш стол, как раз между кружками с пивом. Он вонзился с таким сухим звуком, что я невольно подпрыгнул.

И тут какой-то сухопарый тип, одетый как пиковый туз, отвратительно улыбаясь, направился к нам и, забирая свой дротик, насмешливо бросил Оуэну:

– Извините меня, шеф, я слегка промахнулся… Но я последовал вашему совету и постарался получше прицеливаться… Продолжим?

Оуэн с явной небрежностью бросил взгляд на его сигару, а затем посмотрел своему собеседнику прямо в глаза:

– Нет, в этом нет необходимости, если пообещаете мне больше не реветь, как быки на бойне. И выпивка для всех, если вам удастся победить!

После недолгого колебания, во время которого во взгляде сухопарого промелькнула ярость, он ответил с решительным и понимающим видом:

– Идет, шеф! Посмотрим, что можно сделать…

Оуэн проводил взглядом этого типа, который вразвалочку отправился восвояси, а затем быстро обернулся ко мне:

– Дерзость и дух инициативы – это еще один столп нашей цивилизации, который, конечно, одобрили бы современники семи чудес света! Но вы, Ахилл, говорили мне о сэре Томасе! Я слушаю вас…

Мне достаточно было нескольких секунд, чтобы привести мысли в порядок после случившегося инцидента, который мог бы и не закончиться так благополучно. Оуэн играл с огнем. И однажды он столкнется с неожиданной ситуацией. Я сказал ему об этом, а затем вернулся к интересующей нас теме.

– Стрела, очевидно, символизирует Диану, или Артемиду, богиню охоты. Можно также вспомнить о невероятном способе этого выстрела, который, кажется, был произведен с небес, что имитирует божественную природу! Есть также изображение греческого храма на монете, найденной в руке жертвы! И это, может быть, «храм Артемиды», еще одно чудо света!

– Великолепно, Ахилл, великолепно! Вы превзошли самого себя. Теперь вам остается расшифровать живописное послание «МИСТЕР …А.» Вы чувствуете? Если немного поменять порядок букв, то получится настоящая анаграмма «АРТЕМИС», латинское написание имени «Артемида».