Теодора Госс - Странная история дочери алхимика

Диана: – Вот видишь, у тебя отлично получается писать от моего лица, когда ты этого правда хочешь!

Удалившись в свою комнату, Кэтрин захлопнула за собой дверь, желая побыть в одиночестве. В конце концов, она же хищник-одиночка, замкнутый и неконтактный, разве не так? Выделенная ей комната раньше принадлежала миссис Джекилл, и на всем здесь лежала печать утонченной женственности: голубые шелковые занавески по цвету сочетались с покрывалом на кровати, мебель была на тонких выгнутых ножках, которые будто замерли в танце… Кэтрин испытала острое желание порвать все это когтями. Эта спальня слишком сильно напоминала ей дом леди Тиббетт. Она наконец скинула с плеч сюртук Холмса, который так и оставался на ней со вчерашней ночи – ночи, казалось, окончившейся тысячу лет назад. Наверное, в этом шкафу ей удастся найти себе какую-нибудь другую одежду? Она отыскала панталоны и вышитую сорочку. Сгодится.

Кэтрин открыла окно, выходившее на внутренний дворик, отделявший дом от лаборатории, где сейчас, наверное, спала Беатриче. Кэтрин взглянула наверх и увидела водосточную трубу, проходившую мимо второго этажа на крышу. Интересно, насколько она крепкая? Выдержит ли труба ее вес?

Женшина-кошка вспрыгнула на подоконник и ухватилась за трубу. Та была толстой и хорошо держалась, скорее всего, выдержит – вот только поднималась она всего лишь до помещения, которое Кэтрин определила как ванную на верхнем этаже, а может, и туалет. Если удастся добраться до того места, где водосточная труба уходит под оконную раму, а оттуда подтянуться и схватиться за водоотвод… Несколько мгновений – и Кэтрин уже была на крыше и стояла между дымовых труб. День был ясный – то есть ясный для Лондона, конечно – и ей открывался хороший вид на крыши окрестных домов, простиравшихся во все стороны, как верхний город. Лондон казался бесконечным.

Кэтрин прошла по крыше из конца в конец, чувствуя дикую радость от того, что она выше всех и смотрит на город сверху вниз – такой же восторг пума могла ощущать на вершине скалы в Андах, пока ее не поймали и не отдали доктору Моро, который превратил ее в человеческую женщину. С одной стороны простирались поля крыш, с другой зеленел Риджентс-парк, кроны деревьев колыхались на ветру. До чего же непредсказуема жизнь! Вот она, существо, рожденное в горах Аргентины и заново родившееся на острове доктора Моро. А теперь она оказалась здесь, в центре самого большого города в мире.

Где-то в городских джунглях скрывался Эдвард Прендик. Однажды они встретятся вновь, и тогда Кэтрин перегрызет ему горло.

Диана: – И вы все еще обзываете меня агрессивной!

Кэтрин: – Но мне агрессия присуща по моей природе. Я ведь пума, ты не забыла?

Диана: – И хотелось бы забыть, да ты не даешь.

А что же ей делать сейчас? Остаться здесь? Кэтрин могла свободно идти куда угодно, умела выживать при любых условиях… но вот Жюстине необходим был дом. И этот конкретный дом пока сгодится – по крайней мере на время. В конце концов, Кэтрин вполне неплохо себя чувствовала в цирковом братстве. Наверное, ее человеческая часть, та, что сотворил Моро, нуждалась в обществе других людей. Да, еще придется сказать Лоренцо, куда подевались двое из его артистов. Он ведь всегда обращался с ними хорошо и теперь заслуживал знать правду – пусть не всю правду, но хотя бы то, что они с Жюстиной нашли себе иное пристанище. И собираются начать новую жизнь. Которая кое в чем будет достаточно сильно напоминать цирковую… Ведь и в цирке, и на Парк-Террейс собралось вместе достаточно чудовищ.

Кэтрин: – Да, Мэри, я помню, что тебе не нравится это слово. Но я все равно собираюсь его использовать. Так что можешь не тратить время зря и не портить мою историю своими возражениями.

События минувшей ночи утомили Кэтрин меньше, чем остальных, – в конце концов, она была ночным хищником. Но даже она нуждалась в отдыхе. Так что она спустилась обратно по водосточной трубе и через окно вернулась в комнату, забралась под голубое шелковое покрывало на кровати и уснула, неспокойно ворочаясь, – ей снилась охота на оленя на крутых склонах Анд.

Жюстина: – Мне очень нравится литературный стиль Кэтрин. Он, конечно, драматичен, порой даже слишком драматичен. Но зато я могу видеть происходящее ее глазами, чувствовать то, что чувствует автор, – как животное, трансформированное доктором Моро. Думаю, у нашей Кэтрин огромный писательский талант.

Кэтрин: – Спасибо! А если кто-нибудь хочет рассказать нашу историю иначе – давайте, пробуйте, я только за.

Беатриче еще не спала. Она осмотрела комнату, которая некогда служила лабораторией, а до того – анатомическим театром. Да, она думала, что это помещение отлично подойдет для ее целей. Стеклянная купольная крыша обеспечивала достаточно света. Столы, где раньше сидели студенты, записывая свои наблюдения, подойдут в качестве полок для растений. Лабораторию можно превратить в прекрасную оранжерею. Часть растений будет весьма ядовитой – что скажет на это Мэри? Беатриче пока не знала.

Она поднялась по лестнице в кабинет доктора. Что на самом деле произошло здесь много лет назад? Каким образом доктор Джекилл инсценировал собственную смерть, чтобы превратиться в Хайда и сбежать на свободу?

Кабинет был безукоризненно чист, ни единого пятнышка. Единственными предметами мебели здесь оставались письменный стол и стул, два пустых стеклянных шкафа и диван, на котором она провела первую ночь по своем прибытии в этот дом. В углу возвышалось большое зеркало-трюмо. Что ему довелось видеть за все эти годы? Наверное, не одну трансформацию Джекилла в Хайда… Беатриче заглянула в глубины зеркала, но увидела только себя саму – юную женщину несравненной красоты.

Беатриче: – Кэтрин, ты же знаешь, что я совершенно не воспринимаю себя таким образом.

Кэтрин: – Зато воспринимают все остальные. Честно, твоя скромность – одна из самых раздражающих черт твоего характера. Вкупе с твоей манией насчет избирательного права для женщин и реформы женской одежды. Нет, здесь я не позволю тебе оставить комментарии насчет важности суфражистского движения или опасностей ношения тугого корсета.

Диана: – Здесь предполагалась еще одна сцена насчет чудовища, видящего свое отражение в зеркале?

Прошлая ночь стала одной из самых тяжелых и страшных в ее жизни. Она едва не убила другое человеческое существо – юную девушку, почти ребенка. Это никогда не должно повториться. Здесь, в лаборатории, Беатриче могла жить отдельно ото всех. И изготавливать лекарства, которые будут исцелять людей – этим своеобразно расплачиваясь с миром за смерти, которым она стала причиной.