Серж Запольский - Достояние Англии. Книга 1. Тайна испанского манускрипта

– Ну-ка ставай! С тобой тут поговорить хотят.

Под направленным на него пистолетом капитан встал.

Оказалось, что всё это время он сидел в подвале, потому что авраам, предварительно обмотав ему верёвкой руки за спиной, вывел его на узкую лестницу, идущую наверх. Они стали подниматься: капитан – впереди, авраам – сзади. Но на второй или третьей ступеньке в глазах капитана потемнело, а сердце гулко забухало где-то в основании черепа. Его опять замутило, он остановился, вцепившись в перила, потом снова полез вверх. Лестница скоро закончилась. Капитан ввалился в дверь, где по глазам ему ударил дневной свет.

От этого света ему пришлось зажмуриться и нагнуть голову. Он был ослеплён, он был ошеломлён, он забыл о своём намерении напасть, когда его будут вести. Сейчас ему хотелось только, чтобы этот режущий, кромсающий мозг свет, немедленно кончился, прекратился. Голова капитана пошла кругом, и когда авраам ввёл его в комнату с окнами, он какое-то время стоял и качался, ничего не видя, а только осознавая, что вонючий авраам хихикает за его спиной. Затем капитана схватили липкие, цепкие руки, пихнули на стул и примотали к нему верёвкой.

И только потом капитан, приоткрыв слезящиеся глаза, стал различать смутные контуры. Он увидел перед собой стол. За ним виднелось два человеческих силуэта, то есть, за самим столом сидел только один человек, а второй человек находился позади, и лица у него не было. Капитан заморгал, пытаясь прогнать слепящие слёзы, и понял, что второй человек просто сидит к нему спиной…

«Да он, пожалуй, прячется от меня», – подумал капитан и заставил себя сосредоточиться. Он сморгнул, с трудом вгляделся и оторопел, хотя где-то в глубине души всегда был готов к этому.

Перед ним сидел, изящно опершись о стол рукой и положив на неё подбородок, коммодор Дональд Грант – сидел и с улыбкой смотрел на него. Капитан снова глянул на второго человека: тот, в глубоко надвинутой шляпе, закутанный в испанский плащ, по-прежнему не поворачивался лицом.

Молчание затягивалось. Наконец, флибустьерский коммодор медленно и даже как-то устало произнёс знакомым до боли сладким голосом:

– Капитан Линч, а что вам известно о местонахождении сокровищ некоего Диего де Альмагро, а?

****

Капитан молчал, не в силах выговорить ни звука.

Произнесённые только что слова оглушили его, он совсем не ожидал услышать сейчас такое. Всё, что угодно, только не это! Он опять, с какой-то тревогой даже, глянул на человека, сидящего к нему спиной, и опять не узнал его.

Капитан собрался с силами, чтобы побороть волнение, и спросил:

– А что я должен про это знать?

Коммодор Грант растерялся и стал поворачиваться к сидящему за спиной человеку, потом замер, широко улыбнулся и проговорил ласково, опять положив подбородок на кисть руки:

– Ну, ну, ну… Сейчас вы будете изображать героя из дрянного романа: сначала его пытают, он молчит, а в самый последний момент его спасает друг… Но когда я вас начну пытать – вы станете мне отвечать, поверьте. Мне все отвечают. И это не роман. И друг вас не спасёт.

Капитан опять глянул на незнакомца, сидящего ко всем спиной, всё ещё пытаясь различить в этой бесформенной фигуре знакомые приметы доктора и уже собираясь позвать его по имени. Незнакомец не шевелился. И тогда капитан, не спуская глаз с незнакомца, сказал с вызовом и болью:

– Хорошо, я расскажу вам о сокровищах. Что вас интересует?

На лице коммодора отразилась сначала радость, потом замешательство, и он проговорил, убирая руку от подбородка:

– Координаты, конечно.

– Какие именно координаты? – спросил капитан уже с недоумением, он по-прежнему не спускал глаз с незнакомца.

– Сокровищ, конечно! Да вы что, смеётесь надо мной? – коммодор почти что закричал, он выпрямился на стуле, готовый вскочить. – Или вы и сейчас будете меня уверять, что пришли на Тортугу на поиски родственницы?

– Нет, не буду, – ответил капитан. – Мы пришли на поиски сокровищ.

– Ну, так и говорите же, чёрт вас возьми! – воскликнул коммодор. – Что вы ломаетесь, как абгалдырь!

Он замолчал и перевёл дыхание, ожидая ответа, потом тигриные глаза его вспыхнули, он вытащил из-за пояса наваху, раскрыл её и положил на стол.

– Каждые четверть часа я буду отрубать вам по пальцу! Подумайте, стоят ли какие-то там сокровища этого! – крикнул он.

Капитан молчал. Коммодор подождал немного, потом опять сладко улыбнулся и сказал, явно для того, чтобы смягчить напряжённость:

– Кстати, называйте меня теперь снова капитаном Санчес. И я теперь единственный счастливый обладатель каперского патента на это имя… И мы с вами отлично поладим, капитан Веласко. Я жду вашего ответа.

И коммодор постучал навахой по столу.

Капитан оторвал взгляд от навахи и опять впился взглядом в спину непонятного незнакомца, который всё это время сидел без движения. Затем капитан с вызовом прокричал в эту спину, рванувшись всем телом на стуле:

– 73 градуса западной долготы и 19 градусов северной широты!

– Вы лжёте! – Коммодор вскочил на ноги.

Тут непонятный человек вдруг вскочил с места, развернулся, и в его высоко поднятой руке блеснул нож. И в следующее мгновение ничего не подозревающий коммодор рухнул животом на стол с ножом в затылке, тело его дёрнулось, и через мгновение, так и не поняв ничего, коммодор Дональд Грант умер.

– Наш к-капитан никогда не лжёт! – сказал человек знакомым голосом и, сняв шляпу, отшвырнул её от себя.

И капитан с ужасом узнал в нём своего корабельного плотника Рона Шелтона. Левшу Рона Шелтона. С минуту капитан дико смотрел на плотника, потом перевёл взгляд на нож, потом глаза его затуманились, сузились и вдруг распахнулись в немом озарении. Рот гадливо дёрнулся.

– А, догадался, п-паскуда, – заикаясь, произнёс плотник: он вытер руку о грудь, с усилием потянул скользкий от крови нож из затылка коммодора, поднял глаза на капитана и добавил медленно: – А теперь… Т-ты назовёшь мне минуты… И с-секунды к-координат.

Капитан потрясённо молчал, всё также глядя на плотника.

– Что, это самое, ты с-смотришь на меня? Да, это я убил, это самое, п-прежнего хозяина, – сказал плотник и ощерился. – Сквайр! Ха! Только он ручонками – раз… Это с-самое.

Невнятное лицо Шелтона затряслось от беззвучного смеха, губы сложились в трубочку, неопределённого цвета глаза забегали по комнате, словно высматривая что-то. Он вышел из-за стола, сделал шаг к капитану, неподвижно сидящему на стуле, и вдруг сказал, потянувшись к нему всем телом:

– И дамочку твою… Меган.

Капитана ударило, как огнём, и словно всё съёжилось, скорчилось у него внутри, так остро он почувствовал ту вину, которую было не исправить и не забыть, и то раскаяние, с которым ему всё время вспоминалась бедная Меган Белью. Он застонал и закрыл глаза.