Марджери Аллингем - Черные перья. Работа для гробовщика [сборник]

– Вы не могли этого сделать! Вы сами не понимаете, о чем говорите! – Крики Доротеи могли бы, наверное, сотрясти стены дома, но странным образом их почти заглушало мягкое тиканье настенных часов с расписным циферблатом, вечно спешивших, чтобы поспеть за стремительно убегавшим временем. Доротея встала в позе стража перед Габриэллой, раскинув руки в стороны, и обратилась к инспектору: – Я вас предупреждала: от нее можно услышать все, что угодно. Не верьте ей!

Престарелая женщина, сидевшая в огромном кресле, издала необычный звук. Это было тонкое, едва различимое хихиканье. Должно быть, именно так смеются привидения.

– Моя дорогая Доротея, – промолвила Габриэлла. – Неужели же ты всерьез думала, что это я убила того несносного, вульгарного и мелкого человечка? Или даже двоих? Присядь, Доротея. Инспектор стремится решить свою головоломку, и я чувствую себя обязанной внести свой вклад в эту работу. Тем вечером я спустилась вниз. Проводя первую ночь в своем прежнем доме, я не находила себе места от охвативших меня эмоций. Доротея оставила меня у камина, и я предавалась воспоминаниям. О том, что произошло недавно, и о том, что случилось много лет назад. Я была очень зла на Роберта. Он грубо обошелся со мной, а еще меня тревожили его планы в отношении моей любимой внучки Фрэнсис и этого отвратительного маленького человека, похожего на верблюда-недомерка.

Ее голос звучал ясно, громко и выразительно, но когда она пару раз посмотрела на часы, то нахмурилась, потому что слабость зрения не позволяла ей узнать, сколько сейчас времени. Бриди не осмеливался прерывать Габриэллу. Она до такой степени шокировала инспектора, что с него мгновенно слетел налет вальяжной расслабленности. Он сидел молча, словно ожидая в любой момент появления колдовского котла и помела ведьмы.

– Сначала я поднялась из кресла и принялась расхаживать по своей комнате, – продолжила она. – Ощутила себя намного сильнее, чем раньше, и тут меня осенило, что при желании я смогу пройтись по всему дому. Бог свидетель, я знаю его достаточно хорошо. Я приняла решение спуститься к Роберту и снова поговорить с ним. До того момента я не считала себя в достаточной степени здоровой, чтобы прочитать ему нотацию, но в ту ночь, а особенно после ссоры вечером, почувствовала себя вполне в силах справиться с ним или с кем-либо другим.

Габриэлла прервала свой рассказ, и каждый мысленно нарисовал себе ее маленькую согбенную фигурку, легко ступавшую по лакированному паркету, с волочившимся позади шлейфом из шерстяных кружев.

– Было темно, – произнесла Габриэлла, – но я знала каждый дюйм дорогого моему сердцу старого дома. Остановилась в холле и прислушалась. Царила тишина, но я заметила, что дверь зимнего сада оставалась открытой и оттуда лился свет. Я направилась в ту сторону.

– Боже милостивый! – воскликнул Уитерс, но тут же прикрыл рот ладонью.

Габриэлла проигнорировала его восклицание:

– Я толкнула дверь и приоткрыла ее пошире, а потом вошла. Занавески были задернуты, и мне сначала показалось, будто в комнате никого нет. Но вскоре я заметила приоткрытую дверцу стенного шкафа.

– Дверь была приоткрыта? Вы уверены, мадам?

Оба полицейских хором задали вопрос, и Габриэлла смерила их неодобрительным взглядом.

– Да, приоткрыта. Я подошла ближе и заглянула внутрь. – Она покачала головой: – Бедняга, он выглядел гротескно, начисто лишенный достоинства.

– Вы прикасались к нему?

– Я? – Презрение в ее голосе заставило Бриди пожалеть, что он спросил об этом. – Разумеется, нет. Было совершенно очевидно, что он мертв. У него даже отвисла челюсть. Я слишком часто видела смерть, чтобы ошибаться. Перешла в другой конец комнаты и села, чтобы все обдумать. Ситуация была сложная. Я – старая женщина. Фрэнсис молода, а несчастная Филлида – неврастеничка. Стало очевидно, что ни одна из нас не сможет правильно себя вести в условиях неизбежного скандала и полицейского расследования. А потому я решила, что Роберту придется подождать возвращения моего сына, который сумеет взять ситуацию под свой контроль.

Габриэлла сделала свое заявление столь уверенно, что никто ни на секунду не усомнился в ее праве на подобное поведение. Разумеется, именно так она и должна была поступить. Насколько же это соответствовало ее натуре! Бриди от изумления даже забыл посмотреть на часы, а между тем большая стрелка приближалась к верхней точке циферблата.

– И лишь позднее я обратила внимание на плащ и шляпу, – тем же хладнокровным тоном продолжила Габриэлла. – Поскольку шкаф обычно пустовал, открывали его крайне редко, а если бы Роберт исчез вместе со своей верхней одеждой, никто не стал бы его искать в доме. Я сначала донесла тяжелый плащ до шкафа, затем вернулась за шляпой и перчатками. Отмечу, что положила вещи на его тело почтительно, а потом закрыла дверь, использовав шаль, чтобы скрыть отпечатки своих пальцев. Какое-то время мне пришлось отдыхать, чтобы вернуться в свою комнату. Выключая свет, я снова воспользовалась шалью. Помню, что сохранила ясность мышления и попросила Доротею отправить телеграмму Мейрику. О Роберте я ей не рассказала. Мне представлялось, что чем меньше людей будут знать о его смерти, тем менее опасной и зловещей будет ситуация.

– Но какой же ужасный секрет вам пришлось хранить одной все эти дни, мэм! – Бриди не столько упрекал ее, сколько восхищался смелостью этой престарелой леди.

– Если бы вам довелось жить в мои времена, уважаемый инспектор, вы бы научились хранить множество ужасных секретов. Именно это так возмущает меня в нынешнюю эпоху. Многие сейчас лишь посмеиваются над реликтами Викторианской эры, но ни один другой исторической период не заставлял людей до такой степени заботиться о том, чтобы сохранить свое лицо.

– Охотно вам верю, мэм, – пробормотал Бриди.

Он хотел что-то добавить, но Габриэлла помешала ему:

– Подождите, я еще не закончила. Значительная часть вашей головоломки заполнена, инспектор, но остаются важные фрагменты, которых не хватает, чтобы мы увидели наконец портрет, о котором вы нам толкуете. Вот вам, к примеру, один из них. В тот день, когда тело бедного Роберта обнаружили слуги, эта жалкая пародия на человеческое существо, мистер Лукар, спешно отплыл в Америку. Поначалу подобный образ действий приводил к очевидному выводу любого, кто не знал, сколь долго труп Роберта пролежал в стенном шкафу, но вот для меня причины его поступка оставались непостижимыми. Если именно Лукар убил Роберта, то почему не скрылся раньше? Вскоре выяснилось, как вы сказали сами, что Лукар не мог знать о страшной находке в стенном шкафу, когда поторопился покинуть страну. Но это объясняет далеко не все. Остается важный фрагмент, инспектор. Почему Лукар вообще сбежал?