Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник: 26, 27]

Как будто для того, чтобы подчеркнуть это предположение о жуткой истории, в кадр вошла новая тень — фигуры в капюшоне. Тень упала на саркофаг, взобралась на стену, выросла до гигантских размеров и исчезла.

— Искаженная, — сказал Аллейн, — гротескная даже, но вполне четко очерченная, не так ли? Монах узнаваем безошибочно. Видно даже, что руки спрятаны в рукава. Брат Доминик поистине услужлив. Тень, которую мы с мисс Джейсон видели вчера, была столь же четкой. Заметно было, что левое плечо заметно выше правого, что фигура женская и даже что она несла похожий на лоток предмет, висевший у нее на шее. Я убежден, господин комиссар, что это была тень Виолетты.

— Что ж, мой друг, я с вами не спорю. В качестве рабочей гипотезы я приму, что Виолетта проскользнула мимо бдительного ока добрых отцов и спустилась сюда. Зачем? Возможно, с намерением продолжить свою ссору с Мейлером. Возможно, да, а возможно, и нет. Быть может, — продолжал он с сарказмом, — она его напугала, и именно поэтому он сбежал. Или даже… как вы намекнули… но идемте… продолжим?

Аллейн наклонился над ограждением и крикнул:

— Спасибо, брат Доминик. Это было великолепно. Мы спускаемся.

Его звучный голос вызвал к жизни поток отголосков эха:

— … спускаемся… каемся… каемся…

Они сошли вниз по винтовой железной лестнице, миновали узкий проход и обнаружили брата Доминика, неподвижно стоявшего у колодезного отверстия. Сцена была освещена, как накануне днем.

Аллейн встал у колодца и посмотрел вверх. В отверстии над его головой сиял сверкающий квадрат света, а далеко вверху над ним — отверстие в базилике. Пока он смотрел, на верхнем уровне появилась голова отца Дэниса, всматривавшегося в глубину. Если отец Дэнис, подобно Виолетте, имеет склонность плеваться, подумал Аллейн, он попадет мне прямо в глаз.

— У вас там внизу все в порядке? — спросил отец Дэнис, и его голос послышался непонятно откуда.

— Да, — не двигаясь, зычно отозвался брат Доминик.

Голова исчезла.

— Прежде чем мы включим флуоресцентное освещение, — сказал Аллейн, — давайте проверим движения женщины в платке. Брат Доминик, насколько я понимаю, сейчас вы прошли от основания железной лестницы, где включили обычное освещение, по проходу и против источника света к тому месту, где сейчас стоите?

— Да, — ответил брат Доминик.

— И предположительно так же, должно быть, и она?

— Конечно, — сказал Вальдарно.

— Однако это было не совсем то же самое. Тень Виолетты — мы принимаем Виолетту как рабочую гипотезу — появилась справа, как тень брата Доминика, и, как и он, прошла налево. Но было продолжение. Тень снова появилась, метнувшись в поле зрения, накрыв саркофаг, а потом бросилась вправо. Очень походило на то, как скрывающийся человек ищет, где бы спрятаться. Мисс Джейсон тоже так подумала.

— Мейлер как-то отреагировал?

— Он отмахнулся от предположения, что это Виолетта, и сменил тему. — Аллейн огляделся вокруг себя. — Если мы расширим нашу «рабочую гипотезу», что, кстати, господин комиссар, является приятной альтернативой этому противному слову «предположение», мы должны допустить, что здесь множество мест, где она могла спрятаться. Посмотрите, например, какую черную тень отбрасывает саркофаг.

У Аллейна был фонарик, и сейчас он его включил. Провел лучом по ограде колодца, которая оказалась самодельной конструкцией из грубо обработанного дерева.

— Дать рабочий свет, синьор? — спросил один из полицейских.

Но мечущийся луч остановился и сузил свой фокус. Аллейн нагнулся и вгляделся в ограждение.

— За него зацепилась ниточка какого-то материала, — сказал он. — Да, включите, пожалуйста, свет.

Мужчина вернулся в переход, его удаляющиеся шаги громко отдавались от каменного пола.

Свет фонарика покинул ограждение, скользнул по крышке саркофага, отчего маленькие резные гирлянды вдруг предстали выпуклым рельефом, нашел край крышки. Остановился.

— Посмотрите сюда.

Вальдарно включил свой фонарик, и двое других полицейских подошли со своими. Когда они сомкнулись, озерцо света сократилось и стало ярче.

Крышка не совсем плотно лежала на саркофаге. Торчало что-то черное, и из этого черного свисали три шерстяные нитки.

— Dio mio! [39] Боже мой! (итал.) — прошептал комиссар.

— Брат Доминик, мы должны снять крышку, — сказал Аллейн.

— Хорошо.

Двое мужчин немного сдвинули ее на одну сторону, наклонили, и она со скрежетом сползла под углом. Край крышки ударился об пол с тяжелым и гулким звуком, словно захлопнулась исполинская дверь.

Свет фонариков застыл на лице Виолетты.

Ее выпученные глаза слепо таращились на присутствующих. Язык вывалился, как будто оскорбляя их.

Фонарик Вальдарно со стуком покатился по каменному полу.

Длительное молчание нарушил голос — невыразительный, низкий, быстрый.

Брат Доминик вслух молился об умершей.

Совещание проходило в притворе. Церковь закрыли, а железную решетку, за которой находился вход в нижний мир, заперли, ожидая прибытия сотрудников Вальдарно из отдела по расследованию убийств. Аллейну странно было слышать знакомые приказы, отдаваемые другим человеком на другом языке.

Вальдарно был деловит и краток. Послали за машиной «скорой помощи» и врачом, врач, насколько разобрал Аллейн, соответствовал судебно-медицинскому эксперту в его ведомстве. Наблюдение во всех пунктах отъезда из Рима немедленно усилили. Заведение Тони приказано было обыскать, а персонал — допросить. Квартиру Мейлера должны были занять таким образом, чтобы он, если вернется, попал в ловушку. Известные знакомые Виолетты должны были быть тщательно допрошены.

Аллейн слушал, одобрял и ничего не говорил.

Запустив эту оперативную схему, комиссар обратил свой обманчиво меланхоличный взгляд на Аллейна.

— Вот! — сказал он. — Простите мне мою спешку, мой друг. Обычное дело. Теперь мы сотрудничаем, и вы скажете мне, как мы будем действовать.

— У меня и в мыслях не было, — ответил Аллейн, как можно точнее переведя на итальянский эти слова, — делать что-либо подобное. Мы можем продолжить по-английски?

— Разумеется! — воскликнул на этом языке комиссар.

— Я полагаю, — сказал Аллейн, — что теперь, когда вы так эффективно отдали соответствующие распоряжения, нам следует вернуться к людям, которые ближе всех находились к преступлению в то время, когда оно было совершено.

— Конечно. Я как раз собирался это сказать. И поэтому, — игриво заметил Вальдарно, — вы расспрашиваете сам себя, так?

— В числе других. Или, возможно, я могу отдать себя в ваши руки. Как вы решите насчет меня, господин комиссар?

— В первую очередь, — сказал Вальдарно, — важно точно установить передвижения этого Мейлера. Я бы попросил вас, насколько это возможно, проследить их. Например, когда вы видели его в последний раз?