Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник: 26, 27]

— Никого.

Аллейн небрежно заметил:

— Между верхним уровнем, базиликой, и нижним — митреумом в то время должны были находиться, кроме вас, в целом три человека. Сам Мейлер, Виолетта и мистер Кеннет Дорн. Вы никого из них не видели и не слышали?

— Разумеется, нет.

— Мистер Дорн, когда в точности вы нас покинули?

— Не имею ни малейшего представления.

— Возможно, — с неубывающим добродушием произнес Аллейн, — мы сумеем вам помочь. Вы были с нами в крытой галерее среднего уровня, когда Мейлер пошутил, что Аполлон — это современный Лазарь.

— Как вы узнали?

— Потому что вы хихикнули в ответ.

— Превосходно, — сказал Кеннет.

— Неприятная была шутка, — вмешалась баронесса. — Нам она смешной не показалась, правда, Геррит?

— Да, дорогая.

— Глупая была шутка.

— Точно.

— Вам, наверное, кажется более забавным, — огрызнулся Кеннет, — прятаться за терракотовыми бюстами и бросаться оттуда на старых… крайне нервозных людей. Каждый шутит на свой лад.

— Вас там не было, мистер Дорн, — сказал барон. — Вы отошли от группы. Мы пересекли неф ранней церкви, и вас с нами не было. Откуда вы узнали, что я выскочил?

— Я слышал об этом, — высокомерно произнес Кеннет, — от моей тети.

Аллейн пошел дальше.

— Со слов Мейлера мы поняли, что вы вернулись, чтобы сфотографировать Аполлона. Это верно?

— Конечно.

— И вы сфотографировали его?

Кеннет вытянул ноги и после весьма долгой паузы сказал:

— Так получилось, что нет. У меня закончилась пленка.

Он достал сигареты и обнаружил, что пачка пуста.

— Ничего подобного! — гаркнул майор Свит. — Ничего подобного с вами не произошло. Вы сфотографировали Митру, когда мы все увивались вокруг Гранта и его книги.

Грант совершенно неожиданно расхохотался.

— Существует такая вещь, — проговорил, задыхаясь, Кеннет, — как вставить новую пленку, майор Свит.

— Ну, да, — сказал Аллейн. — Разумеется, существует. Скажите мне, Мейлер присоединился к вам, пока вы не фотографировали Аполлона?

На сей раз пауза оказалась до неловкости долгой. Майор Свит воспользовался возможностью и вздремнул. Он закрыл глаза, опустил голову и потом открыл рот.

— Нет, — наконец громко ответил Кеннет. — Нет. Он не появился.

— «Появился»? Значит, вы его ждали?

— Нет. За каким чертом мне его, по-вашему, было ждать? Я его не ждал, и я его не видел. — Сигаретная пачка выпала у него из рук. — Что это? — спросил он.

Аллейн достал из кармана свернутый носовой платок. Развернул его и предъявил смятый кусочек глянцевой синей бумаги.

— Вы узнаете это? — спросил он.

— Нет!

Протянув свою длинную руку, Аллейн поднял с пола пачку от сигарет и бросил на стол.

— Прошлой ночью у Тони я получил две пачки, завернутые в такую же, как эта, бумагу.

— Боюсь, — побледнел Кеннет, — единственное, что я могу на это сказать: «Ну и что, дорогой мистер суперинтендант Аллейн?»

— В одной из них было восемь таблеток героина. Каждая, по моему предположению, содержит одну шестую грана. В другой — такое же количество кокаина в порошке. Из личного товара мистера Мейлера, как мне сообщили.

Ван дер Вегели разразились возмущенными возгласами, сначала на своем языке, а потом на английском.

— Вы не бросали эту бумажку за статую Аполлона, мистер Дорн?

— Нет. Господи! — завопил Кеннет. — Какого черта все это значит? Что вы пытаетесь на меня навесить? Хорошо, это действительно была обертка от Г. и К. И сколько же людей каждый день проходит через Сан… как там его имя? А та старуха? С таким же успехом его могла продать она. Кому угодно. Почему, бога ради, вы пристали ко мне?

— Кеннет… дорогой… не надо. Пожалуйста. Нет! — проговорила леди Брейсли.

— Отчасти потому, — сказал Аллейн, — что к тому времени вы демонстрировали симптомы ломки, но при появлении в святилище вы, как оказалось, от них избавились.

— Нет!

— Нам нет нужды задерживаться на этом пункте. При необходимости мы можем снять отпечатки пальцев. — Он указал на бумагу и на пустую сигаретную пачку. — И в любом случае прошлой ночью вы были совершенно откровенны насчет своих экспериментов с наркотиками. Вы сказали мне, что Мейлер познакомил вас с ними. Почему теперь вы поднимаете такой шум?

— Я не знал, кто вы.

— Я не собираюсь арестовывать вас здесь, в Риме, за употребление наркотиков, дурачок. Я просто хочу знать, не встречались ли вы с Мейлером, по какой угодно причине, у статуи Аполлона на среднем уровне в церкви Сан-Томмазо.

— Кеннет… нет! — воскликнула леди Брейсли.

— Тетушка, не мешайте! Я же сказал ему — нет, нет, нет.

— Очень хорошо. Продолжим. Вы вернулись сфотографировать Аполлона, обнаружили, что у вас закончилась пленка в фотоаппарате, спустились на нижний уровень и присоединились к нам в митреуме. В какой момент вы вставили новую пленку в свою камеру?

— Не помню.

— Где старая пленка?

— В кармане, бога ради. В моем номере.

— С майором Свитом вы тоже не встретились, хотя он, должно быть, шел вниз как раз перед вами.

— Нет.

— По пути вниз вы проходили мимо Аполлона, майор?

— Наверное. Не могу сказать, что помню. Должен был, конечно.

— Не обязательно. На среднем уровне крытые галереи идут как раз вокруг старой церкви. Если вы свернули направо, а не налево, когда дошли до того уровня, то более коротким путем, и не мимо Аполлона, попали бы к проходу, ведущему к железной лестнице.

— Мог, но не свернул.

— Странно! — проговорил Аллейн. — И никто из вас не видел, не слышал и не учуял Мейлера и Виолетту? — Молчание. — За исключением леди Брейсли, мы пришли в митреум все вместе и находились там, полагаю, не меньше пятнадцати минут, пока баронесса с бароном и мистер Дорн фотографировали, а мистер Грант читал нам. Затем мы порознь поднялись наверх. Вы ушли первым, мистер Дорн, к главному входу.

— Вы совершенно правы. И я поднялся кратчайшим путем и никого не встретил, ничего не слышал и присоединился к своей тете в саду.

— Именно так. Я вернулся вместе с бароном и баронессой. Мы покинули митреум через проем за фигурой бога, дважды повернули направо и прошли по галерее, если она так называется, мимо колодца и саркофага и наконец попали в проход, ведущий к железной лестнице. — Аллейн повернулся к чете Ван дер Вегелей. — Вы согласны?

— Безусловно, — ответила баронесса. — Путь был такой. Со стоянками иногда, чтобы рассмотреть…

Она умолкла и взволнованно повернулась к мужу, положив ладони на его руку. Дрожащим голосом она заговорила с ним на их языке. Барон наклонился к ней с вниманием и заботой, взял ее руки в свои и мягко произнес:

— По-английски, моя дорогая, хорошо? Позволь мне объяснить. — Он повернулся к Аллейну. — Моя жена взволнована и расстроена. Она вспомнила, как, без сомнения, вспомните и вы, мистер Аллейн… о, нет! Вы уже свернули в проход, мне кажется. Но моя жена сделала снимок саркофага.