Буало-Нарсежак - Любимец зрителей. Полное собрание сочинений. Том 9

— Я думал, что ты сможешь мне больше рассказать об этой женщине.

— Да что ты! Раз уж отец потрудился тебе написать, неужели он не сообщил, как снова с ней встретился?

— Как раз нет.

— А тебе не пришло в голову порыскать в Геранде?

— Но я не знал, что Франсуаза жила в сорок первом в Геранде.

— Ну, на твоем месте я отправился бы туда, поискал, поспрашивал. Что ты вообразил? Что привезешь кающегося отца в Керрарек? Ты же знаешь, что они далеко. Как! Ты не можешь оставить их в покое? Послушай, я — не любитель давать советы, но поверь мне: возвращайся к своим зулусам и забудь про все остальное. Я всегда полагал, что мой брат — простофиля, подкаблучник и даже, скажу тебе прямо, классический представитель подневольного мира мужей… Но если он сбросил цепи, отпусти его с миром, черт побери! Он вправе быть счастливым. — Обращаясь к Клеманс: — Не так ли, моя козочка? — Мне: — Теперь, раз ты спешишь, не забывай о часах. Приезжай и другой раз… Запасись временем… Мы осмотрим ульи. Это захватывающее зрелище, вот увидишь.

Так закончилась наша встреча. Я постарался ничего не забыть. Несколько выпитых капель спиртного все больше давали о себе знать, и я решил переночевать в Сенте. Из окна своего номера я смотрел, как ночь опускается на реку. Франсуаза! Может быть, это она убила отца? Я так устал, что самые безумные предположения казались мне приемлемыми. Представлялось очевидным, что бедному старику помешали уехать. Способов удержать кого-либо не так уж много. Его куда-то упрятали или уничтожили. Упрятали? Это смешно. Значит…

Зажглись фонари. На поверхности воды множились блики. Я наполовину дремал, предаваясь ленивым мечтам. Франсуаза… почему она не попыталась разыскать отца после освобождения? И когда, тридцать семь лет спустя, случай свел их вместе, была ли она вне себя от восторга, как решил отец?

«Простофиля», — сказал дядя. Нет. Однако однообразие будней его сломило, заставило потерять голову…

Я принял снотворное, чтобы положить конец раздумьям. Завтра я отправлюсь в Геранду и наведу там справки. Разумеется, у меня ничего не получится. Я вернусь в Керрарек и никогда не узнаю правды. Ах! Лучше бы я остался в Таиланде!

На следующий день я снова собрался в дорогу и поехал в противоположном направлении. Я не строил никаких иллюзий. Конечно, Франсуазы Меж в тех краях уже нет. Как знать, возможно, она тоже исчезла, не оставив следа. А я гоняюсь за призраками. Между тем в этот солнечный день поля, деревья и цветы казались более реальными и насыщенными светом, внушая мне смутную надежду на то, что Франсуаза где-то существует и я не теряю времени зря.

Геранда — ты был там вместе со мной и должен помнить — это что-то вроде уменьшенной копии Сен-Мало; она теснится вокруг собора.

Я быстро отыскал книжную лавку, о которой упоминал дядя. Книжная лавка Эбрар носила прежнее название, невзирая на время, и, без сомнения, предлагала тот же выбор религиозных книг, что и раньше. Но бывшая владелица Ивонна Эбрар, вероятно, препоручила магазин кому-то из близких родственников, никогда не слышавших о Франсуазе Меж. Внезапно я осознал, что Франсуаза была стареющей женщиной, примерно одного возраста с моим отцом. С самого начала я представлял ее себе девушкой, так как история отца была историей двух юных влюбленных, и на пороге лавки меня охватил страх. О чем я буду спрашивать? Как опишу приметы этой женщины? Брюнетка или блондинка? Высокая или маленькая?.. Можно ли было ее узнать тридцать семь лет спустя?

Я вошел, робея, как актер, позабывший свою роль. Я ждал, стоя позади священника, тихо беседовавшего с немолодой женщиной. Наконец он ушел.

— Могу ли я поговорить с госпожой Ивонной Эбрар? — спросил я.

— Мне очень жаль, сударь. Она умерла. С тех пор магазин перешел ко мне.

— О! Простите. Я разыскиваю одну женщину… Так вот… Во время войны госпожа Эбрар приютила здесь свою юную племянницу — парижанку; ее звали тогда Франсуаза Меж… Это имя вам что-то говорит?

— Да, конечно. Я не раз о ней слышала.

— Вы когда-нибудь ее видели?

— Нет. Но мне известно, что не так давно она была в Лa-Боле. Отдыхающих еще не много, и слухи распространяются быстро. Одна из моих давних клиенток встретила ее случайно… Франсуаза как раз выходила из гостиницы… Постойте… гостиницы «Эксельсиор»… Вы могли бы туда съездить.

— Проще всего позвонить, — сказал я.

Мое нетерпение было так велико, что я не стал дожидаться ее ответа и набрал номер гостиницы.

— Можно поговорить с госпожой Хинкль? Франсуазой Хинкль… Если только она еще у вас.

— Госпожа Хинкль… Да, она здесь второй месяц.

— Вы можете меня с ней соединить?

— Она только что вышла… Желаете что-нибудь передать?

В гостинице «Эксельсиор» мне сообщили не много нового. Госпожа Франсуаза Хинкль жила в номере сто двенадцать. Она приехала в конце апреля, много гуляла, всегда в одиночестве. Переговорив с ней, швейцар понял, что она — француженка.

— Вы не знаете, куда она могла пойти?

— О! Вы наверняка найдете ее на пляже. Дама в сером, под красным зонтом. Народа пока негусто. Я даже сомневаюсь, что…

Швейцар подозвал посыльного.

— Проводи этого господина. Надо лишь пройти через бульвар. Будет очень странно, если вы ее там не увидите.

Здесь ты можешь дать волю описаниям и, по своему усмотрению, держать читателя в напряжении. Я же только предлагаю тебе свой, так сказать, вахтенный журнал. Но голые факты иногда — довольно волнующая вещь. Нет смысла ничего добавлять.

Красный зонт был, конечно, там, недалеко от пенистой кромки лениво набегавшего прибоя. Сначала я направился к воде, а затем повернул в сторону дамы в сером, чтобы она видела, как я приближаюсь, и не испугалась. Женщина вязала и была настолько поглощена своим занятием, что подняла голову, лишь когда я смущенно остановился в нескольких шагах от нее. Сдвинув очки на лоб, она посмотрела на меня в упор и уронила свое вязание.

— Вы — его сын! — пробормотала она.

Клянусь тебе, все так и было. Затем она добавила:

— Как вы на него похожи!

Признаться, я был ошеломлен и не мог выдавить из себя ни слова. Тогда женщина спросила:

— Ведь вы Дени, не так ли? Дени де Лепиньер?

— Да… Я ищу госпожу…

Она не дала мне договорить.

— Это он вас послал?.. О! Ему незачем извиняться. Теперь я понимаю, почему он не пришел.

Ее лицо когда-то, видимо, было красиво. Особенно темные, но искренние глаза. Эта женщина не умела лгать. Чтобы скрыть свое смущение, я сел рядом с ней на горячий песок. Франсуаза слегка отодвинулась.

— Никто меня не посылал, — сказал я. — Когда я приехал, отца уже не было. Ладно, давайте по порядку. Вы, конечно, знаете, что я работал в Таиланде? Отец ведь успел рассказать вам обо мне?