Буало-Нарсежак - Любимец зрителей. Полное собрание сочинений. Том 9

Зачем отрицать? Однако я ответил:

— Продолжайте.

— Продолжение следует строго логически. Так как мсье де Шамбон знал, что ему никто не угрожает, зачем ему понадобился весь этот спектакль сегодня вечером?

— Какой спектакль?

Дрё удобнее устроился в кресле напротив меня.

— Вы неподражаемы, — пробормотал он. — Вы забыли о спектакле? Мсье Шамбон позвонил мне в то время, когда ломали дверь в парк. Значит, в комнате их было двое. Он и кто-то еще. Он, которому нечего было бояться. И другой, который был его сообщником. Все было устроено заранее.

Он с ликованием стукнул руками по подлокотникам кресла.

— Представьте себе, что я бы ни о чем не догадался, если бы эти куски бумаги были лучше склеены.

Слишком часто я смотрел смерти в лицо. Я не признаюсь сразу, словно набедокуривший школьник.

— Так вы думаете, что у бедняги был сообщник?

Его глаза сверкнули. Возможно, он давно знал правду.

Он наклонился ко мне, дружески похлопал меня по безжизненному колену.

— Сообщник у него имелся с самого начала. Между нами, он ведь не был слишком умен. Разве он смог бы организовать такое дело? Да ни за что на свете. В то время как другой… Ложное самоубийство, хороший ход!

Поскольку мы играем в кошки-мышки, надо делать это с блеском.

— Вы уверены, что самоубийство Фромана все же убийство?

— Не сомневайтесь в этом. Смотрите, мужчина из службы доверия слышал незнакомый голос, который шептал: «Я убью себя. Я живу в Колиньере». Но ведь кто угодно мог позвонить. Шамбон… Вы… Меня, кстати, осенила одна мысль…

— Признайтесь, вам бы хотелось, чтобы это был я.

— Ах! Ах! — воскликнул он весело, но глаза его оставались строгими и внимательными. — Если Шамбона можно было подозревать, то вас… Никому бы в голову не пришло у вас, в вашем положении, спрашивать алиби… Вы приходите, уходите… Вы стреляете в упор, например, в Фромана. Остальное — детские игрушки для того, кто снимался в кино. Прекрасная режиссура с помощью мсье де Шамбона.

Я перебил его, пытаясь рассмеяться.

— И потом я организую убийство этого несчастного дурачка Марселя. Но зачем, Господи, что мне это дает?

— Безопасность.

Полная тишина. Больше ни одной лазейки.

— Безопасность, — повторил Дрё. — Безопасность, материальную и моральную. Смерть председателя Фромана освободила вас от нужды, вас и вашу сестру. А смерть мсье де Шамбона — от шантажа. Не знаю, какие чувства он испытывал к вашей сестре. Все это мы уточним позже. Мне достаточно того, что я понял, что у него есть способ заставить ее выйти за него замуж, а для вас это невыносимо… мсье Монтано. Я вам не враг. Посмотрите мне в глаза… как мужчина мужчине. Ваша сестра все для вас, особенно после аварии. Или я ошибаюсь? То, что вы свели счеты с мсье Фроманом, это я могу понять. Он у вас отнял все. Я прекрасно чувствую, чего вам стоила его женитьба.

— Нет, — ответил я, — никто не может этого понять.

— А потом появился другой идиот. И он имел над вами власть, потому что помогал осуществить лжесамоубийство.

Ну вот и все. Все сказано. Все кончено. Мне стало легче.

— Ну? — спросил Дрё.

— Да, я убил их обоих. Но я клянусь вам, что Иза тут ни при чем, она ничего не знает.

— Она, правда, ни о чем не подозревала? Трудно поверить.

— Послушайте, комиссар. Мы с ней занимались такой профессией, в которой обоюдное доверие — это вопрос жизни и смерти. Понимаете? Для нее все, что я делаю, — хорошо. Я тот, у кого не спрашивают отчета. Для нее я — Бог. Она невиновна.

Дрё молчаливо склоняет голову.

— Я мог поверить вам на слово. Но нужны доказательства.

Ну вот и дождались. В одно мгновение я оценил ситуацию. Чем я рискую? Будь я один, отделаюсь самым легким наказанием. Калеку не заставят заниматься тяжелой работой. Но Иза захочет мне помочь. Она признает себя виновной. И Дрё, со своим слащавым видом, с удовольствием утопит ее. Ему же надо заставить начальство забыть о его неудачных расследованиях.

— Я все расскажу, — говорю я.

— Да. Расскажите все, — улыбаясь, сказал он.

Мне осталось жить несколько часов. Он не подумал забрать у меня револьвер. Прощай, Иза. Одна ты выпутаешься. Помнишь наши трюки? Взгляды, которыми мы обменивались, когда опускали козырьки касок: «Я люблю тебя. Победа за нами». На этот раз я проиграл. Но я люблю тебя, Иза. Я люблю тебя.

Она испуганно оглядывается, не осмеливаясь сесть. Секретарь указал ей на кресло.

— Господин директор сейчас придет.

Повсюду книги, буклеты… Издательство Данжо… Читательский приз, приз Медичи…

Входит директор.

— Прошу извинить меня, — говорит он, торопливо проходя в кабинет. — Поговорим о нашем деле. Вы догадываетесь, зачем мы вас вызвали?

Садится за письменный стол, достает папки с рукописью и разворачивает перед ней.

— Вы узнаете, не правда ли? «Последний трюк». Посмотрим… Здесь подпись «Жорж Анселен». Мсье Анселен не смог прийти?

— Нет, — отвечает она. — Мой брат умер.

— Примите мои соболезнования. Давно это случилось?

— Чуть больше двух месяцев назад.

— О, мне так хотелось задать ему несколько вопросов.

Открывает рукопись, листает, надолго задумавшись.

— Вы хорошо знаете текст?

— Я его печатала и редактировала.

— Очень хорошо. Значит, я могу поговорить о нем с вами. Скажу вам сразу. Он нас заинтересовал. Но он очень неровный. Иногда трудно следить за событиями из-за прерывистой композиции… Читатель все время возвращается из настоящего к прошлому. Между нами, прием немного устаревший.

Он смеется.

— Грехи молодости. Видно, что это первая работа. Идем дальше. Есть еще кое-какие мелкие огрехи. Например, рассказчик строит свой рассказ по отношению к последним муниципальным выборам. Это его право. Но тогда он должен был быть более четким в том, что касается дат. Здесь он немного путает. Еще одна небольшая деталь. Билет в кино. Всем известно, что на билетах стоит номер. Таким образом, невозможно создать алиби на вечер, имея билет на дневной сеанс. Может быть, вы смогли бы исправить это… Нет? Я вижу, вы не согласны. Видите ли, это всего лишь детектив. Поймите меня. Если бы мсье Анселен был здесь, он бы не отказался. Чем он занимался?

— У него не было специальности.

— А… Но тогда… это ложное самоубийство по телефону?..

— Чистое воображение.

— А эти трюки?

— Мой брат последние восемь лет жил в стальном искусственном легком. У него был полиомиелит.

— Извините. Это невообразимо!

— Он даже не смог бы сесть на велосипед.

— Но как это возможно? Сколько ему было лет?

— Двадцать.

— Понимаю. Это экстраординарный случай.

— Я читала ему журналы, книги. Я была рядом с ним целыми днями. Нужно было, чтобы кто-нибудь помог ему придумать себе жизнь.