Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

По всему телу Тапенс пробежала легкая дрожь.

«Мне почему-то кажется, — подумала Тапенс, — что она умерла».

Выходит, она, Тапенс, потерпела поражение. Ведь, почувствовав, что миссис Ланкастер грозит опасность, Тапенс отправилась на ее поиски именно для того, чтобы ее защитить.

«И если она еще жива, — подумала Тапенс, — я найду ее!»

Саттон Чанселлор… Вот где все началось, вот откуда пошло зло. И одно из мест, где оно зарождалось, был Дом на канале. А может, Дом оказался центром всего этого… или все-таки Саттон Чанселлор? Местом, где зло жило, куда приезжало, откуда уезжало, убегало, исчезало и где появлялось вновь. Как сэр Филипп Старк.

Не поворачивая головы, Тапенс перевела взгляд на сэра Филиппа Старка. Кроме того, что ей выдала миссис Копли в своем монологе, Тапенс о нем ничего не знала. Спокойный человек, ученый, ботаник, предприниматель, или, во всяком случае, ему принадлежит изрядное количество акций нескольких предприятий. Стало быть, человек богатый, любящий детей… Ну вот, опять туда же. Опять дети. Дом на канале и птица в дымоходе, а в дымоходе детская кукла… набитая драгоценными камнями. Да, наверняка в этом доме находился один из опорных пунктов криминальной организации. Но ведь есть преступления гораздо более зловещие, нежели те, которыми занимались они. Миссис Копли сказала: «Мне всегда казалось, что он мог это сделать».

Сэр Филипп Старк. Убийца. Из-под смеженных век Тапенс изучала его, пытаясь сопоставить со своим шаблоном убийцы. Мог ли он убить ребенка?..

«Сколько ему лет? — вдруг подумала она. — По меньшей мере семьдесят. Может, чуть больше. Изможденное лицо аскета. Да, определенно лицо аскета, лицо мученика… Большие темные глаза. Глаза Эль Греко. Истощенное тело. И что он здесь делает?»

Она перевела взгляд на мисс Блай. И с чего это она ерзает на стуле, все время вскакивает, хочет всем угодить: то предложит подушку, то переставит коробку с сигаретами или спичками, то подвинет кому-то стул. Нервничает, ей явно не по себе. И все время оглядывается на Филиппа Старка. Все время ее взгляд обращается к нему.

«Надо же, какая преданность, — подумала Тапенс. — Наверное, когда-то была влюблена в него. Да и сейчас, видимо, его любит. Хоть время и берет свое и люди стареют, чувства хоть и трансформируются, но не исчезают. Это молодежь, вроде Дерека и Деборы, думает, что исчезают. Им трудно представить, что влюбленный может быть немолод. А мне кажется… мне кажется, она любит его безнадежной, всепоглощающей любовью, готова все за него отдать… Сказал же кто-то — миссис Копли или викарий, — что в молодости она работала у него секретаршей и сейчас по-прежнему присматривает за его делами».

«Впрочем, — продолжала размышлять Тапенс, — это вполне естественно. Секретарши часто влюбляются в своих хозяев. Итак, предположим Гертруда Блай была влюблена в Филиппа Старка. Что это нам дает? Обнаружила ли мисс Блай, что за спокойной аскетической внешностью сэра Филиппа Старка скрывается преступная натура? А его любовь к детям… „Слишком уж он любил, по-моему“, — сказала тогда миссис Копли. Жизнь и впрямь берет человека в оборот. Возможно в этом-то и кроется причина того, что он выглядит таким измученным».

«Если ты не психоаналитик, поди пойми этих убийц, — размышляла Тапенс. — С чего это вдруг у них возникает желание убивать детей? Жалеют ли они об этом впоследствии? Испытывают ли отвращение, ужас от содеянного?»

Тут она заметила, что взгляд его упал на нее. Глаза встретились с ее глазами и, казалось, хотели что-то сообщить.

«Вы думаете обо мне, — говорили эти глаза. — Да, то, что вы думаете, правда. Я человек, которого преследуют призраки».

Да, очень верные слова… Он человек, которого преследуют призраки…

Тапенс перевела взгляд на викария. Викарий ей очень нравился. Такой милый… Знает ли он хоть что-нибудь? Может, и знает, подумала Тапенс, а может, его опутали каким-то злодейским клубком, о котором он даже не подозревает. И ни сном ни духом ни о чем не догадывается, пребывает в блаженном неведении — как всякий порядочный, ни в чем не замешанный человек.

Миссис Боскоуэн? Но о миссис Боскоуэн Тапенс почти ничего не знала. Женщина средних лет, личность, как сказал Томми, но этого явно не достаточно. Миссис Боскоуэн вдруг встала на ноги. Будто догадалась, что Тапенс думает о ней…

— Вы не возражаете, если я поднимусь наверх и умоюсь? — сказала она.

— Ах, ради Бога! — мисс Блай вскочила на ноги. — Я отведу вас. Вы позвоните, викарий?

— Я и сама дойду, — отрезала миссис Боскоуэн. — Не беспокойтесь… Миссис Бересфорд?

Тапенс слегка вздрогнула.

— Я покажу вам, где что находится, — сказала миссис Боскоуэн. — Пойдемте со мной.

Тапенс послушно, как ребенок, встала и про себя удивилась на такую свою реакцию. Она осознала, что когда вам что-то говорит миссис Боскоуэн, вы, не раздумывая, повинуетесь.

Миссис Боскоуэн уже вышла в холл и стала подниматься по лестнице, когда Тапенс ее догнала.

— Свободная комната прямо рядом с лестничной площадкой, — сказала миссис Боскоуэн. — В ней всегда останавливаются гости. Сразу направо — ванная.

Она открыла дверь комнаты, включила свет. Тапенс вошла вслед за ней.

— Я очень рада, что вы оказались здесь, — сказала миссис Боскоуэн. — Я боялась, что не застану вас. Я очень переживала, что с вами что-то случилось. Ваш муж говорил вам?

— Да, говорил, — ответила Тапенс.

— Очень переживала. — Она закрыла дверь в комнату, чтобы поговорить без помех. — Теперь-то вы поняли, — спросила Эмма Боскоуэн, — какое Саттон Чанселлор опасное место?

— Уж для меня-то точно, — сказала Тапенс.

— Да. Хорошо, что еще все так кончилось, а впрочем, возможно я знаю, в чем дело.

— Вы что-то знаете, — сказала Тапенс. — Вы ведь что-то обо всем этом знаете, правда?

— Да как сказать? — ответила Эмма Боскоуэн. — И да, и нет. У каждого есть предчувствия. Иногда они подтверждаются. Все это дело с грабителями банков… оно почему-то не кажется неординарным. И, похоже, не имеет ничего общего с… — Она вдруг замолчала. — Я хочу сказать, ведь кражи всегда были… и будут, я в этом уверена. Разве что теперь все поставлено на широкую ногу. Но для жизни людей ничего по-настоящему опасного нет… Опасность в другом… и мы должны знать, как от нее защититься… Вам нужно быть осторожней, миссис Бересфорд, право же, осторожней. Вы ведь из тех, кому необходимо установить истину, а это небезопасно. Понимаете, здесь не безопасно.

Тапенс неторопливо заговорила:

— Моя тетя — вернее, не моя, а Томми… Кто-то сказал ей там, в приюте для престарелых… что в том доме у канала убили ребенка…