Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Эмма медленно кивнула.

— А еще там — в приюте — было две смерти, — продолжала Тапенс, — в истинной причине которых доктор сомневается.

— Именно это и заставило вас действовать?

— Нет, — ответила Тапенс, — тогда я этого еще не знала.

— Если вы не против, — попросила Эмма Боскоуэн, — расскажите, что же именно произошло в том приюте… так, кажется, вы назвали это заведение… что заставило вас действовать?

— Да, конечно же расскажу. — И Тапенс рассказала.

— Понятно, — сказала Эмма Боскоуэн. — И вы не знаете, где эта старушка, эта миссис Ланкастер, находится сейчас?

— Нет, не знаю.

— Вы думаете, она умерла?

— Я думаю… это возможно…

— Потому что она что-то знала?

— Да. Видимо, знала. О каком-то убийстве. Возможно, о каком-то ребенке, которого убили…

— Тут вы, по-моему, ошибаетесь, — возразила миссис Боскоуэн. — Скорее всего, она что-то перепутала. Я имею в виду вашу старушку.

— Возможно. Но ведь здесь были подобные случаи… когда убивали детей. Во всяком случае, так мне сказала та женщина… не помню ее имени… ну, у которой я останавливалась.

— Убивали детей?.. Это было так давно… Не могу даже вспомнить, когда именно… Викария тогда здесь не было, он наверняка ничего не знает. Зато мисс Блай была. Да-да, мисс Блай была. Она была тогда совсем еще молоденькой…

— Да уж, наверное, — согласилась Тапенс. — Она уже тогда была влюблена в сэра Филиппа Старка?

— Вы заметили, правда? Да, я думаю. Преданность, переходящая в поклонение. Мы заметили это, как только приехали сюда, Уильям и я.

— Что заставило вас приехать сюда? Вы жили в Доме у канала?

— Нет. Там мы никогда не жили. Он любил его рисовать и написал с ним несколько картин. А где картина, которую мне показывал ваш муж?

— У нас дома, — ответила Тапенс. — Он сказал мне, что ваш муж не писал лодку…

— Не писал. Когда я в последний раз видела картину, никакой лодки на ней не было. Ее кто-то дорисовал позже.

— И назвал «Водяная лилия»… А человек, которого не существовало, майор Уотерс… написал о детской могилке… о девочке по имени Лилиан… но в той могилке не оказалось никакого ребенка, а только гробик, набитый драгоценностями. Лодка, видимо, была посланием, сообщением, где находится награбленное… Все это, похоже, одна цепочка…

— Похоже, да. Но возможно, что… — Эмма Боскоуэн резко умолкла. Потом быстро сказала: — Она идет сюда. Пройдите в ванную…

— Кто?

— Нелли Блай. Скорее в ванную — и заприте дверь.

— Она ведь всего лишь сплетница, — сказала Тапенс, скрываясь в ванной.

— Да нет, не только, — ответила миссис Боскоуэн.

Мисс Блай открыла дверь и тут же оказалась в комнате, как всегда готовая прийти на помощь.

— Ах, надеюсь, вы нашли все, что нужно, — сказала она. — Свежие полотенца, мыло?.. Здесь за всем присматривает миссис Копли, но, право, мне все время приходится проверять, чтобы она делала все как надо.

Миссис Боскоуэн и мисс Блай вместе отправились вниз. Тапенс догнала их у двери в гостиную. Когда она вошла, сэр Филипп Старк придвинул ей стул и присел рядом.

— Вам удобно, миссис Бересфорд?

— Да, спасибо, — ответила Тапенс. — Очень удобно.

— Я узнал… — Его голос обладал загадочным очарованием, хотя и звучал будто в отдалении, почти не резонируя, именно так, наверное, звучат голоса призраков, — что с вами произошел несчастный случай. Примите мои сожаления. В наши дни несчастные случаи не редкость…

Его глаза пытливо всматривались в ее лицо, и Тапенс подумала: «Он изучает меня, как я изучала его». Она тайком взглянула на Томми, но Томми беседовал с Эммой Боскоуэн.

— А с чего это вдруг вы решили приехать в Саттон Чанселлор, миссис Бересфорд?

— О, мы просто подыскиваем себе домик в сельской местности, — ответила Тапенс. — Муж поехал на конгресс, а я решила поискать, где нам, возможно, стоило бы поселиться, — посмотреть, прицениться, так сказать…

— Я слышал, вы осматривали Дом у канала?

— Да, его тоже. Я как-то видела его из окна вагона. Очень привлекательное сооружение — особенно снаружи.

— Да, пожалуй, хотя и снаружи он требует ремонта — штукатурка отваливается, крыша протекает… С другой стороны он гораздо менее привлекателен, а?

— Да. А вот разделили его на две половины очень странно.

— Ну, знаете ли, — возразил Филипп Старк, — все делят по-разному, разве не так?

— А вы сами в нем никогда не жили? — спросила Тапенс.

— Нет, никогда. Мой дом сгорел уже много лет назад, уцелела только небольшая часть. Вы его, наверное, видели. Он за этим домом — на холме. Хотя, если посмотреть — разве это холм? Отец построил дом где-то в восемьсот девяностом. Надменный такой особняк с готическими [190] Стиль средневековой западноевропейской архитектуры, характеризующийся остроконечными сооружениями, стрельчатыми сводами, обилием арок, башенок, скульптурных украшений, ярко расцвеченными окнами. прибамбасами, подражание Балморалу [191] Балморал — замок в графстве Абердиншир в Шотландии, построенный королевой Викторией и с 1852 года являющийся официальной резиденцией английских королей в Шотландии. . Сегодня такие снова в моде, а лет сорок назад архитекторов коробило само слово «готический». В доме было все, чему полагалось быть в доме так называемого джентльмена, — в его голосе звучала легкая ирония. — Бильярдная, ванная, дамская гостиная, огромная столовая, танцевальный зал, около четырнадцати спален, а присматривали за всем этим четырнадцать слуг — да, вроде бы четырнадцать…

— Вы говорите так, словно ваш дом никогда вам не нравился.

— Никогда. Отец во мне разочаровался. Он был очень удачливым бизнесменом, промышленником и надеялся, что я пойду по его стопам. А я этого не сделал. Нет, он неплохо ко мне относился. Давал сколько надо денег — пособие, так это тогда называлось, и позволил идти своей дорогой.

— Я слышала, вы были ботаником.

— Ну, для меня это была одна из форм отдыха. Я, бывало, ездил за дикорастущими цветами, чаще всего на Балканы. Вы когда-нибудь собирали цветы на Балканах? Вот где раздолье!

— Не сомневаюсь. Затем вы возвращались сюда?

— Здесь я давно не живу. С тех пор, как умерла моя жена.

— О-о, — в легком замешательстве протянула Тапенс. — Ах, мне… простите…

— Это случилось давно. Еще до войны. В тридцать восьмом. Она была очень красивая женщина.

— У вас, в здешнем вашем доме, остались ее фотографии?

— Нет, дом пустой. Всю мебель, картины и прочее отправили на хранение. Остались лишь спальни, кабинет и гостиная — для моего агента и для меня: когда я сюда приезжаю по делам поместья.

— Вы никогда не хотели его продать?

— Нет. Было время, когда я хотел заняться земледелием. Не знаю. Мне как-то все равно. Это мой отец полагал, что закладывает нечто вроде феодального владения. Я должен был стать его преемником, мои дети — моими преемниками и так далее, и так далее, и так далее. — Он помолчал немного и сказал: — Но детей у нас с Джулией не было.