Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Вы помогали в подготовке к празднику? Насколько я понял, это происходило днем или даже — утром.

— По правде говоря, там нечего было делать. Миссис Дрейк вполне обошлась помощью нескольких человек. Мы все больше готовились дома.

— Понятно. И потом пришли на праздник в числе других гостей?

— Совершенно верно.

— И что же произошло?

— Как проходил праздник, вам, конечно же, известно. Вас, видимо, интересует, не заметила ли я чего-то необычного? Не хотелось бы попусту тратить ваше время…

— Уверен, что этого не случится. Итак, мисс Уиттакер, я весь внимание.

— Все игры и аттракционы к тому времени уже закончились. Все шло по графику. Оставалась последняя игра, которая, строго говоря, больше подходит Рождеству, чем Дню всех святых. «Цап-царап». На огромном блюде разложили изюм, залили его коньяком и подожгли. А потом все старались выхватить из огня как можно больше изюмин. Само собой, веселья было хоть отбавляй, и гомон стоял неописуемый. Из-за пламени в комнате стало жарко, и я вышла в переднюю. И, пока я там стояла, из туалета на площадку второго этажа вышла миссис Дрейк. С огромной вазой, полной осенних листьев и цветов. Прежде чем спуститься, миссис Дрейк некоторое время постояла на площадке, глядя поверх перил в сторону передней, где как раз и находится дверь в библиотеку. А потом стала медленно — словно о чем-то думая — наклонять вазу, чтобы освободить одну руку. А ваза довольно громоздкая, да еще с водой — это я сразу заметила… Так вот. Она, значит, осторожно ее перекладывает, чтобы взяться другой рукой за перила, а сама тем временем огибает выступ — там на лестнице есть выступ. Потом опять останавливается и снова глядит на что-то внизу, в передней. И вдруг дергается… то есть очень сильно вздрагивает, как будто что-то ее испугало, да так, что роняет вазу… Та сначала опрокидывается на нее и окатывает водой с головы до ног, а потом падает на пол в передней и разлетается вдребезги.

— Понятно, — сказал Пуаро и какое-то время в раздумье смотрел на свою собеседницу.

В умных проницательных глазах мисс Уиттакер застыл немой вопрос. Она явно хотела знать, что мосье Пуаро думает об услышанном.

— И что же, по-вашему, могло ее так напугать? — пропуская этот немой вопрос, спросил Пуаро.

— Я думаю, она там что-то увидела.

— Что-то увидела, — задумчиво повторил Пуаро. — Например?

— Она смотрела в сторону библиотеки. Мне кажется, она увидела открывающуюся дверь, или, скажем, поворачивающуюся ручку, или… или даже, что из двери выходит человек, которого она уж никак не ожидала там увидеть.

— А сами вы посмотрели на ту дверь?

— Нет. Я смотрела на миссис Дрейк.

— То есть вы полагаете, она что-то увидела, и это ее испугало?

— Да. Но, думаю, это не было что-то из ряда вон выходящее. Скорее всего, это действительно была либо открытая дверь, либо, что называется, незваный гость. В самый раз, чтобы от неожиданности выронить вазу.

— А значит, сами вы никого там не увидели?

— Нет. Я не смотрела в ту сторону. И потом, не думаю, чтобы кто-то действительно вышел. Заметив, что его увидели, он тут же бы отступил назад и прикрыл дверь.

— А что миссис Дрейк?

— Она вскрикнула от досады, сбежала по лестнице и, увидев меня, сказала: «Что же я наделала! Вот растяпа». Потом отодвинула крупные осколки ногой к стене, чтобы на них не наступили, а я замела туда же всю мелочь. Убрать их мы все равно бы уже не успели, потому что из столовой, где таскали из пламени изюм, стали выходить дети. Я полотенцем промокнула подол ее платья, а вскоре все уже стали расходиться.

— Миссис Дрейк не говорила, что ее испугало?

— Нет. Ничего такого.

— И все же вы считаете, что она испугалась.

— Вы, наверное, думаете, что я раздуваю из мухи слона?

— Нет-нет, ни в коем случае, — успокоил ее Пуаро и задумчиво добавил: — Я видел миссис Дрейк всего один раз, когда заходил к ней с моей приятельницей миссис Оливер, чтобы, что называется, ознакомиться с местом преступления. Времени, чтобы составить о ней мнение, было немного, и все же мне показалось, что миссис Дрейк — дама не из пугливых. Вы со мной согласны?

— Конечно. Поэтому я и представить себе не могу, что же могло ее так напугать…

— А вы не думали спросить об этом у нее самой?

— Как можно? Хозяйка дома роняет одну из своих самых любимых ваз, а гость спрашивает: «Как это вас угораздило?» Тогда уж проще было бы сразу сказать: «Экая вы, миссис Дрейк, неуклюжая!», только уверяю вас, это было бы не про нее.

— После этого, стало быть, все начали собираться по домам и хватились Джойс, которая, как мы теперь знаем, находилась в это время в библиотеке — мертвая. Так кто же мог выходить оттуда? То есть хотел выйти, но, услышав голоса, тут же возвратился обратно? И появился лишь тогда, когда в передней было полно народу и все прощались друг с другом? Насколько я понимаю, мисс Уиттакер, все это насторожило вас уже после того, как был найден труп?

— Да, именно так. — Мисс Уиттакер поднялась со стула. — Боюсь, мне больше нечего вам сказать. Да и то, что я уже рассказала, вероятно, не более чем глупое недоразумение.

— Но весьма примечательное. А все примечательное достойно внимания. Кстати, я хотел бы задать вам один вопрос. Точнее, два вопроса.

Элизабет Уиттакер снова села.

— Извольте, — сказала она. — Спрашивайте, постараюсь ответить на любой ваш вопрос.

— Вы можете вспомнить, в какой последовательности проводились все эти игры?

— Думаю, да. — Она немного подумала. — Сначала был конкурс метел. Ну, кто лучше их украсит. Победителям раздали три или четыре дешевеньких приза. Потом устроили соревнование с воздушными шариками, которые нужно было легкими прикосновениями гонять по комнате. Дали детям немного повозиться, чтобы их разогреть. Затем был аттракцион с зеркалами: девочек увели в маленькую комнату, где каждая из них — в зеркальцах — увидела своего суженого.

— А как, кстати, этого удалось добиться?

— О, довольно просто. Из двери вынули панель и в отверстие заглядывали разные молодые люди — их лица и отражались у девочек в зеркальцах.

— Девочки знали, кого они видят?

— Кто-то, наверное, знал, кто-то — нет. Мужская половина участников все время меняла внешность. Маски, парики, бачки, бороды, немного грима… Возможно, ради большего эффекта подключили одного-двух незнакомых. Но как бы там ни было, все как одна визжали от восторга, — с усмешкой сказала мисс Уиттакер, очевидно, считая подобные забавы изрядной глупостью. — Затем был бег с препятствиями. После этого набили в стакан муку, перевернули и на получившийся куличик положили шестипенсовик, и каждый подходил и срезал тоненький слой. Обрушивший мучной кулич выбывал, прочие оставались, и так до последнего, который и выиграл шесть пенсов. Потом были танцы и ужин. А после ужина, в качестве финального завершения, устроили «цап-царап».