Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Он, кажется, погиб в дорожном происшествии?

— Точно. Переходил через дорогу, а дело шло к вечеру… И тут вдруг машина, а в ней пара молодчиков с бородами до ушей. Так мне рассказывали. И хоть бы остановились. Куда там. Даже не оглянулись. Потом бросили машину где-то на стоянке миль за двадцать отсюда, и с концами. Машина-то не их была, во как. Угнали с другой стоянки. Страх, да и только, что творится. А полиция и поделать ничего не может. Жена его очень убивалась. До сих пор каждую неделю ходит, цветы носит. Вон, и сейчас стоят. Да, сильно друг дружку любили. Только, если хотите знать, долго она у нас тут теперь не задержится.

— Почему? У нее ведь здесь дом.

— Да, дом хороший. И для деревни она много делает. Курсы там всякие женские, чаепития, общества разные… Только, ей-Богу, невмоготу уже всем. Больно уж любит она командовать. Всеми-то помыкает, во все лезет. Викарий, правда, за нее горой. Ведь тут все только на ней и держится. Ну а потом, кружки эти женские. Поездки, опять же, экскурсии, все она организовывает. Шустрая, да… А нет-нет, да и подумаешь: хорошо, старуха моя не слышит, как ты, милая, на такой работе ни надрывайся, любить тебя от этого все равно не будут. И все-то она лучше других знает. И вечно-то она учит, чего тебе надо делать, а чего не надо. Никакого спокойствия. Правда, спокойствия нынче вообще маловато.

— Значит, по-вашему, миссис Дрейк скоро может уехать?

— Не удивлюсь, особенно если за границу. Они с мужем любили путешествовать, часто отдыхать ездили.

— А почему вы думаете, что она хочет уехать?

Лицо старика неожиданно расплылось в плутоватой улыбке.

— А здесь она уже все переделала. Как говорится в Библии, ей теперь надобен новый виноградник для новых трудов. Ей ведь жизнь не в жизнь без общественной работы. А тут она уж все переделала, и даже больше, чем нужно, как считают многие… Ага.

— Ей требуется новое поле деятельности? — предположил Пуаро.

— Вот-вот, прямо в точку. Поселиться на новом месте, развернуться и всласть покомандовать. А то здесь она уже всех построила и, видать, заскучала.

— Может быть, — сказал Пуаро.

— Ей ведь теперь даже за мужем не приходится ухаживать. А ведь она за ним долго ходила… Этим, считай, и жила. То при нем, то общественные заботы — глядишь, чем-то все время и занята. Она ведь из тех, кому сидеть сложа руки что нож к сердцу. А детишек-то ей, бедняжке, Господь не дал. Так что, чует мое сердце, уедет она наводить свои порядки на новых местах.

— Может быть, вы и правы. Только куда же она поедет?

— А кто ж ее знает. Может, на Ривьеру, а может в Испанию или Португалию. Или вообще в Грецию… Я слыхал, она как-то про нее рассказывала. Миссис Батлер, вот та была в Греции. Вроде бы эллинский тур называлось. А по мне, так там одна жарища и ничего больше.

Пуаро улыбнулся.

— Греция, — задумчиво пробормотал он. — А вам миссис Дрейк нравится?

— Да не сказать чтобы уж очень. Женщина она, слов нет, хорошая. Блюдет свой долг перед ближним и все такое. Только ей бы малость передохнуть, а то ведь тех, кто только о долге и думает, никто по-настоящему и не любит. Верно? Учит меня, как розы обрезать. А то я сам не знаю. Все пристает, чтоб я посадил какой-то заморский овощ. А по мне и капуста хороша. Что мне с ним делать-то, с заморским?

Пуаро улыбнулся.

— Ну, мне пора. Не подскажете, где живут Николас Рэнсом и Десмонд Холланд?

— Сразу за церковью, третий дом слева. Снимают комнату у миссис Брэнд. Каждый день ездят в Медчестер на занятия, но сейчас уже должны быть дома.

Он с интересом посмотрел на Пуаро.

— Вон, значит, куда ветер дует? Да, впрочем, вы уж не первый, кто на них думает.

— Да нет, я пока еще ничего не думаю. Просто они тоже были на том празднике. Только и всего.

Он попрощался со стариком и зашагал прочь, бормоча себе под нос:

— Тоже были… А список-то заканчивается…

На Пуаро с опаской смотрели две пары глаз.

— Даже и не знаю, что мы еще можем вам рассказать. Полиция нас уже допрашивала, мосье Пуаро.

Пуаро окинул обоих мальчиков пытливым взглядом. Правда, сами они себя мальчиками уж точно бы не назвали. Напротив, они так старательно пытались подражать бывалым джентльменам, что их разговор напоминал скорее чинную беседу двух престарелых завсегдатаев английского клуба. Николасу было восемнадцать, Десмонду — шестнадцать.

— Видите ли, по просьбе одной моей знакомой я провожу небольшой опрос всех, кто там присутствовал. Не на самом празднике, а во время подготовки. Вы оба, как я понял, были чуть ли не главными помощниками.

— Ну не сказать чтобы главными, но побегать, в общем, пришлось.

— Пока что, — сказал Пуаро, — я опросил уборщиц, выяснил мнение полиции и поговорил с врачом, который первым осмотрел тело. Кроме того, я побеседовал с учительницей, присутствовавшей на празднике, с директором школы и с родственниками Джойс. Разумеется, услышал изрядное количество деревенских сплетен… Кстати, правильно ли я понял, что у вас здесь имеется своя ведьма?

Его юные собеседники дружно расхохотались.

— Это вы о мамаше Гудбоди? Да, она действительно изображала на празднике ведьму.

— А теперь, как видите, я добрался и до молодого поколения, у которого, как известно, и глаз острее, и слух лучше, которое не чуждо высокой философии и привыкло полагаться не на заклинания, а на современную науку. В общем, мне очень бы хотелось услышать, что вы думаете об убийстве в «Яблонях».

Восемнадцать и шестнадцать, думал он, глядя на цветущие юные лица. Для полиции — подростки, для газетных репортеров — юноши, для него же вообще мальчишки. Называйте как хотите. Продукт нынешней эпохи. И тот, и другой явно не глупы, даже если и не обладают теми обширными познаниями, которые он так щедро им только что приписал. Лесть — удобный повод, чтобы завязать разговор. Оба присутствовали и на самом празднике, и на его подготовке, выполняя поручения миссис Дрейк. Это они взбирались на стремянки, расставляли на верхотуре тыквы и развешивали под потолком электрические гирлянды. Один из них, вдобавок, весьма хороший фотограф, отснявший целую стопку фотографий с «сужеными» для местных девочек. Говорят, он даже исхитрился придать портретам те черты, которые хотелось бы увидеть юным мечтательницам.

Оба были уже далеко не детьми, автоматически попадая, таким образом, в число подозреваемых — причем, одних из главных… Старый садовник, кстати, придерживался того же мнения. Оно, впрочем, и понятно, поскольку в последние годы процент убийств, совершенных малолетними преступниками, вырос далеко не в детских пропорциях. Сам Пуаро не то чтобы склонялся к версии с подростками — он просто не исключал такой возможности. Вполне вероятно, что и убийство двух-трехлетней давности, свидетельницей которого оказалась Джойс, тоже могло быть совершено подростком. Впрочем, не обязательно шестнадцати-восемнадцатилетним. Сейчас и двенадцати-четырнадцатилетние преступники, судя по сообщениям газет, давно уже не редкость.