Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Нет, обычная суматоха. То одно, то другое…

— А у вас лично нет никаких предположений? — неожиданно повернулся Пуаро к Николасу.

— В смысле, кто убил Джойс?

— Да. Возможно, вас что-то насторожило? Ну, вы знаете, как это бывает. На уровне интуиции…

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Возможно возможно… — согласился он и погрузился в глубокое раздумье.

— Уиттакер, вот кто ее убил! — нарушил наконец тишину Десмонд.

— Учительница? — переспросил Пуаро.

— Ну да. Типичная старая дева, понимаете? Изголодалась по сексу. И потом, все время в школе, а там одни женщины… Помнишь, года два назад удавили какую-то училку? — повернулся он к Николасу. — Тоже, говорят, была того…

— Лесбиянка, что ли? — с видом знатока уточнил его приятель.

— Возможно, — серьезно ответил Десмонд. — Помнишь Нору Эмброуз, с которой она жила? Хорошенькая… У нее, говорили, был хахаль или даже два, а эта Уиттакер ее ревновала. Говорят, она потом родила. Целых два семестра ее не было, а потом явилась как ни в чем не бывало. Правда, у нас соврут — недорого возьмут.

— И опять же, она все утро торчала в гостиной. Услышала, что сказала Джойс, тут-то у нее крыша и поехала. Могло ведь такое быть?

— Еще как могло, — поддержал его Николас, — а если учесть, что ей уже… сколько же ей лет-то? Сорок с чем-то? Да нет, скорее, под пятьдесят… А женщины в этом возрасте… если без мужика… Ну, в общем, вы понимаете…

И оба радостно уставились на Пуаро — в точности как собаки, принесшие хозяину нужную вещь.

— А мисс Эмлин наверняка ее покрывает, — добавил Николас. — Потому что уж что-что, а то, что творится в ее школе она, конечно же, знает.

— Думаешь, покрывает?

— Наверное, считает, что должна покрывать!..

— Только едва ли она стала бы держать Элизабет Уиттакер в школе, — мягко возразил Пуаро, — если бы заподозрила, что у той с головой не в порядке… Вы представляете, сколько учениц могло бы еще погибнуть?

— Значит, второй священник? — с надеждой спросил Десмонд. — Священники, они тоже со странностями. Один первородный грех [251] В христианском вероучении греховность рассматривается как врожденное свойство человеческой природы, как прямое следствие грехопадения первых людей Адама и Евы, вкусивших, несмотря на запрет Бога, яблока с дерева добра и зла. на уме. Ну, и еще покаяние. Опять же вода, яблоки… Слушайте, я, кажется, понял! Ну точно! Он здесь недавно, никто его особенно не знает. Наверняка у него с крышей не в порядке. Вот «цап-царап» на него так и подействовал. Адский огонь! Вздымающиеся языки пламени! Ну, и он, ясное дело, хватает Джойс и говорит: «Идем, чадо мое, сейчас я тебе кое-что покажу»… Приводит ее в библиотеку, где ведро с яблоками и велит встать на колени. Крещение, мол… И ну ее головой в воду! Понимаете? Все сходится. Адам и Ева, яблоко, адский огонь, «цап-царап» и крещение, чтобы очиститься от греха.

— Может, он даже заголился перед ней, — ввернул Николас. — В подобных вещах всегда есть сексуальный подтекст.

Оба с довольным видом уставились на Пуаро.

— Да уж. Тут есть над чем подумать! — заверил их великий сыщик.

Эркюль Пуаро как зачарованный разглядывал лицо миссис Гудбоди. Вот уж, поистине, вылитая ведьма. Даром что нрав у нее был, похоже, совсем не бесовский, а очень даже веселый и добродушный. Говорила она без умолку, причем делала это с явной охотой.

— Да, была я там, правда ваша, была. Я тут завсегда ведьм представляю. Викарий, тот прямо расчувствовался. Уважила, говорит, старика. Даже новый колпак обещал. А что, ведьмины-то колпаки тоже изнашиваются, ровно как всякие другие. И в тот день я там была, а как же им без меня-то. Я и стихи умею складывать с именами. У меня и про Беатрису есть, и про Энн, и про всех остальных тоже. Обычно я их, значит, даю тому, кто изображает духа. Девочка посмотрится, значит, в зеркало, а он ей стих. На всесвяточном, правда, сама читала. Ну а мальчики, — мистер Николас и молодой Десмонд, — в тот же момент сбрасывают фотокарточки. От иных обхохочешься, ей-богу. Такие затейники, эти мальчишки, то бороду себе приклеют, то бакенбарды, и фотографируют друг дружку. А им и наряжаться-то особо не надо. Видела тут на днях мистера Десмонда, так вы не поверите, что на нем было. Розовый пиджак и лиловые штаны! Аж дух захватывает, ей-богу. Девчонкам только и остается, что подтягивать юбчонки повыше, а это ой как накладно, потому как вниз-то тогда приходится поддевать что получше да покрасивше. Чулки всякие, эти… как их… лосины. В мои-то времена такое только хористки и носили: приличные девушки ни-ни. А нынешние на них все деньги, поди, тратят. А уж парни-то каким гоголем перед ними ходят! Ну чисто павлины или райские птички! Я-то сама не против, чтоб было поярче; ведь как славно было в старину, если картинкам всяким верить, все сплошь в кружевах, перьях да локонах. Было на что поглядеть барышням, ой было. И камзолы вам, и чулки… Только вот самим барышням удивить своих кавалеров, я так считаю, было особо и нечем. Разве что вот эту юбку колоколом нацепить, да побольше оборок вокруг шеи. Моя бабка мне, бывало, рассказывала, что ее молодые барышни — она тогда была в услужении в одной почтенной викторианской семье, — так вот, ее молодые барышни… или это до Виктории было? Ах да, тогда же на троне этот сидел, у которого голова как груша — Дурачок Билли, что ли, который еще Вильгельм IV [252] Вильгельм IV (1706–1837, правил 1830–1837). … Ну так вот, ее молодые барышни, бабушки моей то есть, должны были носить длинные муслиновые платья чуть не до пят, и ни на дюйм выше, так они что удумали: муслины свои водой спрыскивали, чтоб они к ногам прилипали и все как есть было видно. Сами ходят скромницами, каких не сыскать, а из джентльменов дух вон, во как! А еще я миссис Дрейк свой ведьмин шар одолжила на праздник. Я его на благотворительном базаре купила, не помню уж и когда. Вон тот, что возле трубы висит, видите, какой красивый? По бокам светло-синий, а в середке потемнее. Я его всегда над дверью держу.

— А судьбу вы предсказываете?

— И обманывать вас не хочется, и правду сказать боязно, — ответила она, хитро усмехнувшись. — Полиция этого не любит. Но меня они не трогают, чего нет, того нет. Да и какие тут предсказания? В деревнях, как наша, всегда знаешь, кто с кем загуляет, чего тут предсказывать-то.

— А вы можете посмотреть в этот свой колдовской шар и сказать, кто убил малышку Джойс?

— Эк вы все перепутали! — всплеснула руками миссис Гудбоди. — Это в хрустальный шар смотрят, чтобы чего-нибудь увидать, а не в колдовской. А скажи я вам, кто, по-моему, этот грех сотворил, так вам небось не понравится. Скажете, это, мол, против природы, с вас станется. Только на свете много чего против природы случается.