Агата Кристи - Причуда. В 16:50 от Паддингтона. Испытание невиновностью

— Я-то надеялся, что с этой историей покончено, — с досадой сказал он. — Извините, что говорю вам это, сэр. Не стоит ворошить прошлое, ничего хорошего из этого не выйдет, это точно. Скажу только, что Морин была несчастлива…

— Да. Мне понятны ваши чувства, — сказал Артур.

— Конечно, ей не следовало сходиться с этим парнем. Я знал, что он скользкий тип. Он и прежде попадал во всякие переплеты. Дважды его брали на поруки. Но раз уж кто встал на эту дорожку, тот не остановится. Сначала чужие деньги растратит, потом выманит у женщины ее сбережения, потом, глядишь, дойдет и до убийства.

— Но Джек Аргайл не убийца, — возразил Артур.

— Это вы так говорите, — возразил Клегг. Его, казалось, невозможно было разубедить.

— У Джека Аргайла неопровержимое алиби на все время, в течение которого могло быть совершено убийство. Он находился в моей машине, я его подвозил до Драймута. Та£ что, понимаете, мистер Клегг, у него не было никакой возможности совершить это преступление.

— Может, и так, сэр, — сказал Клегг. — И все-таки жаль, что вы ворошите прошлое, извините, конечно. В конце концов, он мертв, и ему уже все равно. А нам снова начнут кости перемывать.

Артур поднялся.

— Конечно, вы вправе иметь свое мнение. Однако, мистер Клегг, существует такое понятие, как справедливость.

— Я всегда считал, — сказал Клегг, — что ничего справедливее английского суда и быть не может.

— Даже самая совершенная система не застрахована от ошибок, — возразил Артур. — Правосудие находится в руках людей, а люди могут ошибаться.

Несколько минут спустя Артур шел по улице. Он и сам не ожидал, что будет так растерян и подавлен. Неужто и впрямь было бы лучше, если бы память о том дне никогда к нему не возвращалась? В конечном счете, как сказал этот самодовольный тип с вытянутыми в ниточку губами, Джек мертв. Теперь он предстал перед Судьей, который не ошибается. И ему уже все равно, кем его будут считать в нашей юдоли — убийцей или просто жалким воришкой.

Артур внезапно почувствовал, как в нем поднимается волна гнева. «Кому-то же Джек Аргайл должен быть не безразличен, — подумал он. — Кто-то же должен обрадоваться! Почему они не рады? Ну эту девицу еще можно понять. Жако вскружил ей голову, но она никогда его не любила. Вероятно, она вообще не способна кого-либо любить. Но остальные! Отец, сестра, няня… Они-то должны быть довольны. Должны были испытать облегчение, а уж потом начать бояться за себя. Да… Кому-то же он должен быть дорог…»

— Мисс Аргайл? Второй стол.

Артур немного помедлил, наблюдая за ней. Маленькая, тонкокостная, изящная, держится спокойно и деловито. Одета в темно-синее платье с белым воротничком и манжетами. Иссиня-черные волосы аккуратным валиком спускаются на шею. Кожа темная, у англичанок такой не бывает. Значит, это она — та самая девочка-полукровка, которую когда-то удочерила миссис Аргайл.

Девушка подняла на Артура темные непроницаемые глаза. Глаза, в которых ничего не прочтешь.

Голос у нее был низкий, приятный.

— Чем могу вам помочь?

— Вы мисс Аргайл? Мисс Кристина Аргайл?

— Да.

— Меня зовут Колгари. Артур Колгари. Может быть, вы уже слышали…

— Да. Я о вас слышала. Отец мне написал.

— Мне бы очень хотелось поговорить с вами.

Она бросила взгляд на часы.

— Через полчаса библиотека закрывается. Не могли бы вы подождать?

— Конечно. Может быть, выпьете со мной где-нибудь чашку чаю?

— Благодарю вас. — И она обратилась к мужчине, стоявшему позади Артура. — Чем могу вам помочь?

Артур отошел от стола. Побродил вокруг, рассматривая полки с книгами, а больше — наблюдая за Тиной Аргайл. Она была все так же спокойна и деловита. Полчаса тянулись медленно, но наконец прозвенел звонок, и девушка кивнула ему.

— Встретимся на улице через несколько минут.

Ждать ему почти не пришлось. Вскоре она вышла. Без шляпы, в плотном темном пальто. Он спросил ее, куда бы им лучше пойти.

— Я плохо знаю Редмин, — объяснил он.

— Тут есть одно кафе — около собора. Не слишком хорошее и по этой причине менее многолюдное, чем другие.

Вскоре они уже сидели за маленьким столиком. Исхудалая утомленная официантка приняла у них заказ, не выказав при этом ни тени радушия.

— Приличного чаю здесь не дождешься, — сказала Тина извиняющимся тоном, — но я подумала, что вы, наверное, предпочтете место относительно уединенное.

— Да, именно. Хочу объяснить, почему я вас разыскал. Понимаете, я уже встречался с другими членами вашей семьи, включая, так сказать, вдову вашего брата Жако. Вы единственная, с кем я еще не успел поговорить. Ах нет, еще я не виделся с вашей замужней сестрой.

— Вы считаете своим долгом повидаться с нами со всеми?

Она произнесла это безукоризненно вежливым тоном, но в голосе ее чувствовалась холодная отстраненность, от которой Артуру сделалось немного неуютно.

— Не потому, что жажду общения, — сухо произнес он. — И не из пустого любопытства. — «Так ли это на самом деле?» — мелькнуло вдруг у него в голове. — Мне необходимо лично выразить каждому из вас, как… как глубоко я сожалею о том, что во время судебного разбирательства не смог засвидетельствовать невиновность вашего брата.

— Понимаю…

— Если вы его любили… Вы его любили?

Она немного помедлила с ответом.

— Нет. Я не любила Жако.

— Однако, как я слышал от многих, он был… очень обаятельный человек.

— Я ему не доверяла и не питала к нему нежных чувств, — отчетливо и бесстрастно выговаривая слова, призналась она.

— У вас не возникало никаких сомнений в том, что он… простите меня… убил вашу мать?

— Мне и в голову не приходило, что это мог сделать кто-то еще.

Официантка принесла поднос с заказом. Хлеб был черствый, масло несвежее, вместо джема странная затвердевшая масса, пирожные — точно краской разрисованные и на вид несъедобные. Чай жидкий.

Артур отхлебнул-из чашки и сказал:

— Мне дали понять, что мои показания, снимающие с вашего брата обвинение в убийстве, могут иметь неприятные последствия. Могут принести всем вам новые тревоги.

— Потому что вновь начнется следствие?

— Да. Вы уже об этом думали?

— По-моему, отец считает, что это неизбежно.

— Сожалею. Искренне сожалею.

— Почему, доктор Колгари?

— Мне невыносима мысль, что я могу ввергнуть вас в новые неприятности.

— Но если бы вы смолчали, вы были бы недовольны собой?

— Конечно. По-моему, восстановить справедливость — дело чрезвычайно важное. Но теперь… я начинаю думать, что, возможно, есть еще более важные вещи.

— Например?

Он сразу подумал об Эстер.

— Например, защитить невиновных.

Глаза у девушки стали еще более непроницаемыми.

— О чем вы думаете, мисс Аргайл?