Агата Кристи - К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

Лицо Мици расплылось в улыбке.

— Хорошо, я приготовлю вкусный торт, очень вкусный! — в экстазе воскликнула она. — Он будет во рту растопляться. А наверх я положу глазурь, шоколадный!.. У меня он отлично получаться, и напишу: «С лучший пожелания». Этот англичане со свой торты, они как песок, они никогда не кушают торт как мой. Дивный, скажут они, дивный…

Ее лицо опять помрачнело.

— Ах, этот мистер Патрик! Он называл его «Дивная смерть». Мой торт! Я не хочу, чтобы так называть мой торт!

— Но это был комплимент, — сказала мисс Блеклок. — Он имел в виду, что ради твоего торта стоит умереть.

Мици взглянула на нее с сомнением.

— Знаете, мне не нравится, когда говорят «смерть». Они не будут умирать потому, что есть мой торт, а, наоборот, будут лучше чувствовать…

— Разумеется.

Мисс Блеклок со вздохом облегчения вышла из кухни; беседа завершилась благополучно. А ведь от Мици всего можно было ожидать.

В коридоре она столкнулась с Банни.

— Летти, я пойду покажу Мици, как делать сандвичи.

— Нет. — Мисс Блеклок решительно затолкнула Банда в холл. — Мици сейчас в хорошем настроении, и не надо ее нервировать.

— Но я только покажу ей…

— Пожалуйста, Дора, не надо ей ничего показывать. Выходцы из Центральной Европы не любят, когда ими руководят. Они этого просто терпеть не могут.

Дора неуверенно посмотрела на нее. Потом лучезарно улыбнулась.

— Только что звонил Эдмунд Светтенхэм. Пожелал мне всяческих благ. Сказал, что принесет в подарок горшочек меда. Правда, мило? Даже не представляю, откуда он узнал про мой день рождения?

— Похоже, это все знают. Да, наверное, ты сама и сказала, Дора.

— Что ты, я просто невзначай обмолвилась, что завтра мне стукнет пятьдесят девять.

— Шестьдесят четыре, — подмигнула ей мисс Блеклок.

— А мисс Хинчклифф сказала: «Непохоже. А как вы думаете, сколько лет мне?» И мне вдруг так стало неловко, ведь мисс Хинчклифф какого-то неопределенного возраста. Она сказала, что по пути занесет нам яиц. Я пожаловалась, что в последнее время наши куры плохо несутся.

— Да, неплохой у нас улов на твой день рождения, — подытожила мисс Блеклок. — Мед, яйца, коробка прекрасных шоколадных конфет в подарок от Джулии…

— Интересно, где она все это достает?

— Лучше не спрашивать. Скорее всего, на черном рынке.

— А еще твоя чудная брошка. — Мисс Баннер гордо посмотрела на свою грудь, на которой красовался маленький листочек с бриллиантиком.

— Нравится? Я рада. А я вот никогда не увлекалась Драгоценностями.

— Я в восторге.

— Ну и прекрасно. А теперь пойдем покормим уток.

— Ха! — трагически воскликнул Патрик, когда гости расселись за столом. — Что я вижу? «Дивная смерть!»

— Тсс, — шикнула на него мисс Блеклок. — Не дай Бог, Мици услышит. Она сердится, когда ты так называешь ее торт.

— Но это же воистину «Дивная смерть»! Это ведь ваш именинный пирог, Банни?

— Да, — сказала мисс Баннер, — у меня сегодня просто великолепный день рождения.

Ее щеки пылали с того самого момента, когда полковник Истербрук вручил ей маленькую коробочку конфет и с поклоном провозгласил: «Сласти для наисладчайшей!»

Джулия поспешно отвернулась, за что мисс Блеклок послала ей укоризненный взгляд.

Они воздали должное яствам и, откушав на десерт по кусочку «смерти», поднялись из-за стола.

— Мне как-то не по себе, — сказала Джулия. — А все торт. Помню, в прошлый раз я чувствовала себя так же.

— Но он того стоит, — сказал Патрик.

— Иностранцы действительно знают толк в кондитерских изделиях, — изрекла мисс Хинчклифф. — А вот простого пудинга приготовить не могут.

Все вежливо промолчали, хотя губы Патрика дрогнули, словно он намеревался спросить: кто из присутствующих хотел бы сейчас отведать простого пудинга?

— Что, вы взяли нового садовника? — поинтересовалась мисс Хинчклифф у мисс Блеклок, когда они возвратились в гостиную.

— Нет, а почему вы так решили?

— Да тут какой-то малый вертелся. Возле курятника. Вид у него, правда, был довольно пристойный, армейская выправка.

— Ах этот! — воскликнула Джулия. — То наш сыщик.

— Сыщик!.. Но почему? — Миссис Истербрук даже выронила сумочку.

— Не знаю, — пожала плечами Джулия. — Он все ходит кругами и следит за домом. Наверное, охраняет тетю Летти.

— Какая чушь! — сказала мисс Блеклок. — Покорнейше благодарю, но я могу и сама за себя постоять.

— Так ведь все давно кончено! — вскричала миссис Истербрук. — Я как раз хотела спросить: почему они не закрыли дело?

— Полиция не удовлетворена, — объяснил ее муж. — Вот почему.

— А чего им не хватает?

Полковник Истербрук покачал головой, давая понять, что он мог бы поведать куда больше, если б счел необходимым. Эдмунд Светтенхэм, недолюбливавший полковника, сказал:

— По правде говоря, мы тут все под подозрением.

— Под подозрением? — переспросила миссис Истербрук.

— Не бери в голову, котеночек, — проворковал ее муж.

— Нас подозревают в том, что мы тут шляемся намеренно, — продолжал Эдмунд, — чтобы при первой же возможности совершить убийство.

— Пожалуйста, не надо, мистер Светтенхэм! — вскричала Дора Баннер, заливаясь слезами. — Я уверена, что никто из нас не смог бы убить нашу дорогую, драгоценную Летти!

На мгновение все стушевались. Эдмунд побагровел и пробормотал:

— Я пошутил.

Тут Филлипа предложила послушать последние известия, и все горячо ее поддержали.

Патрик прошептал Джулии:

— Сюда бы еще миссис Хармон. Уж она бы наверняка спросила своим звонким голоском: «Но ведь, наверно, кто-то ждет случая убить вас, мисс Блеклок?»

— Я рада, что она и эта ее старуха Марпл не пришли, — сказала Джулия. — Старая грымза везде сует свой нос. И, по-моему, любит покопаться в грязном белье. Типичный образчик викторианской эпохи [225] В период царствования королевы Виктории в английском обществе наблюдался упадок нравов, процветали лицемерие и ханжество. .

Последние новости спровоцировали всех на чинное обсуждение ужасов атомной войны. Полковник Истербрук сказал, что, несомненно, Россия — главная угроза мировой цивилизации, а Эдмунд возразил: дескать, у него есть несколько совершенно очаровательных русских друзей, однако его заявление было принято весьма прохладно.

Затем все снова рассыпались в благодарностях хозяйке.

— Ты повеселилась, Банни? — спросила мисс Блеклок, когда ушел последний гость.

— О да. Но у меня страшно болит голова. Наверно, от нервного возбуждения.

— Это от торта, — сказал Патрик. — Меня тоже мутит. А вы еще целое утро прикладывались к шоколадным конфетам.

— Пожалуй, пойду лягу, — сказала мисс Баннер, — приму сразу две таблетки аспирина и попытаюсь заснуть.